Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3 - Андрей Болотов

 Еще в самую ночь под 3–е число мая видел я некакой странный, но такой сон, из которого мог заключить, что в тот день едва ли не получу я письма какого–нибудь важного.

 Снам хотя я всего меньше склонен был верить, но примечания достойно, что уже несколько раз сряду, в тот самый день, в который получать мне из Экономического общества какое письмо или книгу, видал я особливые и странные сновидения, по которым равно как предугадывал, что в тот день или вскоре я что–нибудь, а верно получу. Таким точно образом видел я и в сию ночь, не помню что–то особливое, и, проснувшись, тогда же подумал:

 «Не получу ли я то письмо от Нартова, которое вручил он князю Гагарину?»

 Со всем тем день прошел, а присылки никакой не было, почему перестал я о том почти и думать, а перед вечером только пришло мне опять все сие на мысль, и произойди какое чудное и удивительное происшествие!

 Во мне родилась вдруг мысль о том, чрез кого бы можно было князю переслать ко мне письмо от Нартова. Не знаком ли разве ему, говорил я себе, по какому–нибудь случаю Хитров? Не увидит ли его он и не отдаст ли ему письма? И что ж? Не успел я получить сию мысль, как в самую ту минуту сказывают мне, что от Хитрова человек приехал и привез ко мне письмо, адресованное на мое имя.

 Поразился я чрезвычайным удивлением таковою нечаянностию и не знал, от кого бы сие письмо было. Но как увеличилось удивление мое, когда увидел я, что было оно от самого князя Гагарина, с приложением письма Нартова. Легко можно заключить, что оба письма читал я с великим любопытством.

 Князь писал ко мне в коротких терминах, что посылает ко мне письмо Нартова, что имеет нужду со мною видеться и просит, чтоб я приехал к нему в Москву прежде половины месяца мая или бы в исходе сего месяца приехал прямо в Бобрики, где он со мною о чем надобно переговорит. Напротив того, г. Нартов обяснялся уже более и писал ко мне, что князь отзывался ему, что если я соглашусь быть управителем, то определено будет мне по 660 рублей жалованья, да содержание все государево, а сверх того выпросит он мне и чин.

 Легко можно заключить, что все сие в состоянии было меня встревожить и побудить спешить московскою своею ездою. Натурально, восхотелось мне видеться с ним охотнее в Москве, нежели в Бобриках, почему все сие убеждало меня оставлять и праздник непразднованный, и все, а ехать в Москву.

 Друг мой г. Полонский не успел услышать о сем, как убеждал меня, или, лучше сказать, гнал в Москву, и все знакомые предлагали мне и домы свои, и кареты для услуг, а были и такие, которые и подольщались ко мне и просили о неоставлении их, если я получу управительское место в Бобриках.

 Таким образом принужден я был согласиться оставить все свои дела и упражнения и ехать в Москву. Брат Гаврила Матвеевич, имея также нужду быть в оной, согласился ехать вместе со мною и быть моим товарищем, что для меня было и приятно.

 Мы выехали с ним из дома 5–го числа после обеда и спешили, чтоб нам ночевать за Серпуховым.

 В сем городе зашел я к купцу и новому знакомому своему Плотникову, чтоб променять медные деньги на ассигнации.

 Избавившись от сего груза и выкормив лошадей, поехали мы пред вечером из города и успели приехать ночевать в Московку, где против всякого чаяния встретился я с г–жою Щербининою, едущею в Москву из деревни. Сия встреча принудила меня одеваться, к ней иттить и с ней видеться. Расспросив о московских обстоятельствах и переночевав тут, пустились мы далее и, продолжая путь во весь последующий день, приехали в Москву 7–го числа, около обеда.

 Как с самого несчастного времени не бывал я еще в сем столичном городе, претерпевшем толь много зла, то, въезжая в оный, не мог я, чтоб не чувствовать некоторого еще страха и опасения. Многие дома стояли еще пустыми с разломанными между окон простенками, и зрелище сие приводило еще всю душу мою в содрогание, несмотря, хотя уже не было никакой опасности от язвы.

 Для стояния предлагаемы мне были многие домы, но я решился наконец для лучшей свободное? стать на дворе брата Михаила Матвеевича, доставшемся ему после тестя, и после был тем очень доволен, узнав, что сие место было всех прочих ближе ко двору князя Гагарина.

 Мое первое попечение было о том, чтоб снабдить себя новым платьем, дабы недурно было показаться к князю. Сосед и друг мой г. Руднев, случившийся тогда в Москве, прибежал того момента к нам и сотовариществовал нам, как мы собрались иттить в ряды.

 Мы искупили в сей день все нужнейшее к мундиру и экипажу и проехали оттуда в каретный ряд и купили две кареты: одну я для себя, четвероместную, какая для нас в деревне была надобна, а другую купил брат Гаврила Матвеевич для себя, двухместную. Портной тотчас был сыскан, и велено было, чтоб все поспело к четвергу.

 Наутрие, т.е. 8–го числа, что было ввечеру и в самый день Отдания Пасхи {Праздник Отдания Пасхи — канун Вознесения.}, убравшись, поехали мы с братом к г. Хитрову. С сим соседом и любящим меня приятелем хотелось мне прежде всего видеться и расспросить, каким образом дошло ко мне чрез него письмо княжое и не знает ли он чего о моем деле?

 Он рад был моему приезду и пенял, для чего я не у него пристал; о письме же первое его было слово. Он спрашивал, получил ли я его, а я спрашивал, каким образом оно к нему попало в руки?

 Тогда рассказал он мне все происшествие, и я, услышав, дивился вновь действию промысла Господня и напомнил справедливость пословицы, что когда Бог пристанет, так и пастыря приставит.

 Князю Гагарину, не знаю почему, знаком был бригадир Николай Григорьевич Наумов, приятель и родственник г. Хитрова, и каким–то образом дошел у них разговор обо мне. Г. Наумов меня однажды только видел, но знал довольно по Хитрове и по моим сочинениям. Он не преминул сказать князю обо мне хорошее словцо, и князь возложил на него комиссию, чтоб он доставил к нему меня, и вручил ему ко мне письмо, а Наумов передал его Хитрову и попросил о доставлении его ко мне колико можно скорее; а у Хитрова, равно как нарочно, случилось в деревню его посылка, и он тотчас с сими ездоками и послал его ко мне.

 Таким образом, говорил г. Хитров, надобно г. Наумову представить меня к князю, а сам он хотел меня отвезть к Наумову.

 Рад я был сему случаю и благодарил приятеля моего за его ко мне дружбу, а Бога за снискание мне и случая к появлению к столь знатному человеку.

 Хитров не отпустил меня в тот день без того, чтоб я у него не отобедал, и брался наутрие ехать со мною к г. Наумову.

 Итак, последующий за сим день, что случилось на самый наш деревенский праздник, Николин день, ездил я и к Наумову, и к князю и виделся впервые с сим нашим вельможею. Происшествие сего достопамятного дня было следующее.