Лучший телохранитель – ложь - Стив Мартини

Яков Никитин больше не мог пытаться отдалить неизбежное. Алим развил неустанную деятельность. Он постоянно совещался с техническим специалистом, направленным к нему его правительством. Этот человек не был знаком с созданным русскими устройством, но достаточно знал об общей конструкции этого вида оружия, чтобы понять, что пришла пора приступать к сборке.

Ствол был чистым. Ржавчины не было, а бурые пятна окисла, появившиеся на металлических деталях, тщательно зачистили и удалили вручную с помощью ветоши. Затем последовало купание в легком машинном масле с целью удалить любые остатки шлифовальных материалов, с которыми не справилась материя.

Никитин наблюдал за всеми этими действиями. Сначала он инструктировал людей Алима, а затем контролировал их работу. Особое внимание он уделял внутренней поверхности гладкого пушечного ствола. Яков искал любые признаки неровности на металлической поверхности, все то, что могло бы послужить причиной снижения скорости снаряда в канале ствола. Требуемая начальная скорость снаряда должна была составлять тысячу футов в секунду, что примерно соответствовало скорости пули, выпущенной из американского пистолета 45-го калибра.

Даже несмотря на то, что сам снаряд никак не мог повлиять на начальную скорость, а длина ствола была менее трех футов, любое значительное снижение скорости могло бы привести к преждевременной детонации. Прежде чем две подкритические массы урана соприкоснутся, чтобы под давлением инициировать цепную реакцию, небольшой ядерный взрыв разорвет устройство на части. Иначе говоря, произойдет то, что физики долгое время называли пшиком. Последует выброс радиации, но ее будет немного, и окажется нетрудно произвести работы по очистке местности. Но само устройство будет утрачено, а миссия окажется проваленной.

Техник из группы Алима знал об этом. Но он не знал правильный порядок сборки устройства перед тем, как привести его в действие. Несколько раз он пытался получить эту информацию от Никитина. Но Яков дал ему несколько расплывчатых, вводивших в заблуждение ответов. Еще более затрудняла процесс необходимость перевода с русского на испанский и на фарси. Наконец тот человек прекратил свои попытки и что-то сказал Алиму. Никитина оставили в покое. И тогда он решил, что пришло время начать собственную игру.

Через переводчика он заявил Алиму, что у него есть два условия. И это были требования, а не просьбы. И если Алиму нужна бомба, он должен выполнить оба.

Когда его слова перевели на фарси, Яков видел, как глаза Алима превратились в две узкие щелки, а мускулы на его шее напряглись, подобно стальным проводам.

Во-первых, для окончательной сборки устройства Якову не потребуется помощь никого из людей Алима, в том числе специалиста-техника. Фактически он требовал убрать всех с места, где будет проводить последние работы.

Алиму это не понравилось. Он был взбешен и отчаянно пытался оспаривать это решение с помощью переводчика. Был момент, когда он схватился за пистолет и наверняка был готов убить упрямого старика.

Не успел Алим успокоиться, как Яков выдвинул второе требование. Дочь Никитина Мариселу следовало доставить в ее дом в Коста-Рике с помощью людей из ФАРК, которым Никитин доверял. ФАРК должны дать гарантии, что ни она, ни кто-либо из ее семьи никак не пострадает.

Лицо Алима снова загорелось злобой.

Но Никитин не желал идти на уступки ни по одному из своих требований. Причиной, по которой он не хотел использовать людей Алима, был языковой барьер. По крайней мере, так он это объяснил. Процедура подготовки устройства была опасной. Малейшая ошибка, и контакт двух подкритических масс урана может привести к полномасштабному ядерному взрыву или как минимум отравить радиацией огромный участок джунглей. Якову не нужны были ошибки, и он не нуждался в праздных наблюдателях, путающихся у него под ногами.

Он произведет сборку устройства сам, с помощью всего одного повстанца из организации ФАРК.

Не поставив об этом в известность Алима, Никитин уже подобрал себе такого человека. Ему было чуть больше двадцати лет, и он обладал самыми умелыми руками среди всех обитателей лагеря. Повстанец, как и сам Никитин, говорил на испанском языке. Если Алиму действительно нужна бомба, то он должен будет заплатить эту цену. Он практически не оставил персу иного выхода.

Пока Алим сердито переговаривался с техником, Яков бросил переводчику еще несколько коротких фраз. Он сказал этому человеку, что он и его помощник из ФАРК сами будут дергать дракона за хвост.

Потом он наблюдал за тем, как переводчик передает его послание. Он не смотрел на Алима. Он наблюдал за выражением лица специалиста-техника, который блестящими глазами навыкате неожиданно уставился на русского.

Яков не был силен в искусстве блефовать, но перед тем, как сделать решающую ставку, хотел бы верить в то, что в день, когда они будут собирать бомбу, техник Алима найдет самые убедительные причины, чтобы оказаться в Медельине, за несколько сотен миль отсюда.

Глава 25

Мы с Гарри очень хотели бы знать, почему, если Суд по надзору за деятельностью внешней разведки является настолько секретной организацией, функционеры, что дергают за ее рычаги, желают пригласить нас в комнату для заседаний в здании суда и рассказать нам о ней. Ответ, скорее всего, заключается в том, что представителям различных государственных структур зачастую нравится поливать друг друга дерьмом. Таковы игры бюрократов.

Первое, о чем мы позаботились, вернувшись в офис, была его очистка от всевозможных электронных устройств. Когда оборудование обнаружения было включено, прибор засветился, как рождественская елка. По окончании работ занимавшиеся этим специалисты пригласили нас с Гарри наружу, где спросили, хотели ли бы мы, чтобы все эти жучки были удалены. Посовещавшись с минуту, мы решили не делать этого. Всегда лучше точно знать, где находится дьявол. Стоило удалить всю эту электронику, и ее хозяева тут же найдут другой способ наблюдения, еще более изощренный.

Этим утром Гарри, как мы договорились, принес из библиотеки том с нужной нам информацией и с грохотом уронил его на стол передо мной.

— Можешь убедиться, — заметил он. — Том пятидесятый государственных кодексов США, номер ссылки 1803. Здесь приводится Акт о контроле деятельности органов внешней разведки. Как здесь написано, он был принят в 1978 году, а несколько лет назад, после принятия Акта патриотов, в него были внесены поправки.

Гарри зачитывал мне информацию со скрепленных степлером страниц. Часть данных он почерпнул из Интернета.

— Самые последние данные об этом публиковались четыре года назад. Только в тот год было выписано более восемнадцати тысяч ордеров; при этом отвергнуто всего четыре заявления. Кто бы мог подумать, что у нас так много шпионов? — патетически воскликнул Гарри. — Или, по крайней мере, слишком много резиновых штампов, которые так и хочется пустить в ход.

Послушай-ка вот это: «В связи с тем что речь может пойти об очень деликатных вещах, Суд по надзору за деятельностью органов внешней разведки является секретным учреждением. Его слушания проводятся в закрытом режиме. Несмотря на то что ведется запись всех судебных процессов, эти записи также являются закрытыми для публики. В связи с секретностью процессов обычно к ознакомлению с материалами Суда по надзору за деятельностью органов внешней разведки допускаются только представители государственных органов правосудия». Как это тебе? — поинтересовался Гарри.

— Ну, не знаю. Звездный кабинет? — предположил я.

— Скорее, Большое федеральное жюри, — поправил Гарри, — это одно и то же.

— Итак, у них в руках фотографии, и мы не имеем к ним допуска. Они знают, что были убиты два человека, возможно, из-за этих самых фотографий, но их это не интересует. Наверное, потому, что это выходит за рамки их служебных обязанностей.

— По крайней мере, ты можешь быть удовлетворен уже тем, что знаешь об этом. Видел бы ты его лицо! Темплтон знает о происходящем еще меньше, чем мы.

— Ты имеешь в виду его отношения с федералами?

— Вот именно, — подтвердил Гарри, — когда ты произнес имя Никитин, Райтаг взорвался, как сверхновая. Он почти растекся около коротышки, но Темплтон ничего не заподозрил. Отсюда вопрос: если все это настолько секретно, то почему Райтаг и компания собираются сесть с нами в совещательной комнате у Квинна и рассказать нечто обо всем этом?

— Ну, причина очевидна, — сказал я, — после того как мы апеллировали к делу Брэди, у них просто нет другого выхода. Им либо придется поступить так, либо стать свидетелями того, как Темплтон объявит на суде, что фотографии были изъяты из дела по распоряжению федерального правительства. В любом случае деятельность Райтага окажется засвеченной. А так они, по крайней мере, могут поговорить с нами и попытаться выудить у нас информацию, например, о том, где были сделаны снимки.