Последний Завет - Алексей Пехов

— Оно мертво или как? — пробормотал Густав.

— Мертвее мертвого, — откликнулся Вильгельм, — не видишь, что ли? Ну и воняет же от него!

— Поживи в таком месте, сам будешь вонять. Не такое уж оно и страшное, — заметил Герман, — но… если бы не наш друг Густав, боюсь, мы могли бы заметить его слишком поздно. Думаю, мы все должны быть ему благодарны. — Герман протянул Густаву руку.

— Да не стоит, — буркнул Густав, нехотя пожимая руку, — я же говорил, что в темноте вижу лучше всех.

— Я думал, ты, как всегда, хвастаешься, — заметил Вильгельм.

— Ты думать не умеешь, — пропищал Густав. — Да у меня зрение, как у настоящего Универсала!

Это откровение повергло всех в задумчивость. Какое зрение у “настоящего Универсала”, кажется, не знал никто.

— Долго нам еще нюхать эту падаль? — выкрикнул Густав. — Мне лично надоело. И чего я полез в эту нору? — неожиданно всхлипнул он.

— Иногда в твоей голове рождаются удивительно разумные мысли, — откликнулся Вильгельм. — Я тоже начинаю жалеть, что полез в подземку. Двинулись, что ли, пока еще кто-нибудь не приперся?

Через сотню метров они наткнулись на гнездо убитого зверя. Воняло здесь еще сильнее, по полу было разбросано множество изгрызенных костей, принадлежащих крысам, ревунам и детенышам жабобыков, но попадались и человеческие.

Герман старался не думать, как здесь оказались люди. Для себя он уже решил, что это тупые Мусорщики зачем-то полезли в подземку и стали добычей зверя. От них всего можно было ждать, даже массового самоубийства. На то они и Мусорщики — помоишные черви, как привыкли их называть другие кланы. Что придет в их тупые, замусоренные наркотиками мозги, никогда нельзя знать наперед…

Сразу же за гнездом коридор закончился. В серой стене темнел дверной проем, сама дверь лежала неподалеку, сломанная надвое чьим-то могучим ударом. За стеной начиналась лестница. Покрытые мхом широкие ступени вели куда-то вниз, в темноту.

— Что будем делать? — спросил Ворон, вглядываясь в лица своих спутников. — Полезем вниз?

— Да, наверное, нам туда, — пробормотал Пилигрим и поправил сумку на плече, по лицу Дуто отлично было заметно, что он совсем не уверен в том, что спуститься по лестнице было хорошей идеей, тем не менее другого пути у них не было.

Старший охотник решил не возражать, хотя его черное лицо стало мрачнее тучи.

Отряд направился вниз по лестнице и спустя сорок ступеней, пройдя по короткому аппендиксу коридора и с трудом сорвав с ржавых петель стальную дверь, оказался в огромном, почти круглом сводчатом туннеле. Дуго стер со лба пот.

— Фуф, — сказал он, — это действительно то, что я думал. Мы в тоннеле метро, друзья мои. Мы в тоннеле метро.

Густав уставился вниз и пропищал:

— Эй, да тут вода!

Герман протиснулся между великаном и стеной и спрыгнул прямо в воду.

— Тут неглубоко, — сказал он, — по щиколотку.

— А если бы тут было с головой? — спросил Ворон.

— Пришлось бы поплавать, — беззаботно заявил Герман.

— Мало приятного — шлепать по воде! — возмутился Вильгельм. Глядя на шнуровку своих кожаных ботинок, он уже представлял, как влага заливается в них и ногам становится холодно и противно.

— Ну и оставайся там! — сказал Герман. — Франц, ты со мной?

Госпитальер решительно прыгнул в воду, за ним последовали остальные, Вильгельм помешкал и с опаской шагнул вперед. Ощущения полностью соответствовали его ожиданиям.

— Откуда здесь "вода?! — выдавил он, сжав зубы.

— Река рядом, — высказал предположение Дуго. — Сколько лет подземка не ремонтировалась. Рано или поздно здесь все затопит, и тогда стены обрушатся.

— Интересно, — громко сказал Ворон, — что водится в этой воде? Ты не знаешь, Герман? А?

— Да ничего здесь нет, — отмахнулся Герман. — В такой воде только такие идиоты, как мы, будут водиться. Чувствуете, как от нее гнилью несет?

— Ну и куда нам теперь? — поинтересовался Вильгельм. — Направо или налево?

Путники в нерешительности остановились. Путей снова было два. В прошлый раз они послушались Ворона и пришли в тупик, так что теперь все оглянулись на Германа, ожидая, что он подскажет правильное решение.

— Пусть Пилигрим решает, — сказал Герман. — Пожалуйста, Дуго, настал твой звездный час.

— Не знаю что и сказать. — Пилигрим замялся. — Теперь очень сложно определить, куда идти… Мы, насколько я понимаю, сейчас находимся в тоннеле, по которому раньше ходили поезда. Так что куда бы мы ни пошли, это рано или поздно приведет нас к станции, а у каждой станции есть выход на поверхность…

— Не у каждой, Дуго, — заметил Ворон. — Мы, например, в своем районе выход из подземки завалили. И чует мое сердце, эта станция справа.

— Ты уверен, Ворон?

— А мы сейчас проверим. Видишь? — Ворон отошел на несколько метров от сгрудившихся в кучку людей. — Здесь на сантиметр глубже, чем там, где вы стоите. Следовательно, в той стороне река и выход в наш район.

— Или просто тоннель идет под уклон, — хмыкнул Герман. — Впрочем, здесь я с тобой согласен. В ту сторону идти нет смысла, иначе через сотню метров нам придется плыть. Нам туда, Дуго.

— Рад, что мы смогли определиться, друзья мои… — Пилигрим кивнул.

Франц посмотрел на свое зыбкое отражение, глазеющее на него из темной воды, и, тяжело вздохнув, последовал за остальными.

Они шли по тоннелю больше двадцати пяти минут, прежде чем начался подъем и вода стала убывать. Наконец охотники выбрались на твердую и в меру сухую поверхность. Из воды, где они только что прошли, выглядывали рельсы — казалось, что ни время, ни влага не властны над ними. В свете фонаря две стальные бесконечные полосы сверкали, словно их только что доставили с завода. А вот стены тоннеля жернова времени не пощадили. Бетон словно был изъеден проказой. Протянутые вдоль стен толстенные жилы проводов обросли наростами липкой грязи, да и сами стены были в выбоинах, рытвинах, покрыты бурым лишайником и намытой с поверхности глиной.

Повинуясь минутному любопытству, Франц дотронулся до стены но тут же с отвращением отдернул палец и принялся вытирать его об одежду. Грязь оказалась маслянистой и противной.

Лампы на стенах и потолке тоже не избежали зубов времени — чуть ли не каждая вторая или была разбита, или заросла таким толстым слоем грязи, что ее невозможно было разглядеть. В стенах тоннеля, через равные промежутки, встречались едва приметные, утопленные во мраке стальные двери. На некоторых были цифры, кое-где написаны едва различимые в тусклом свете химфонарей непонятные слова: “Электрораспределительная третьего раздела” или “Система контроля движения — 34”. Но большей частью на дверях не было ничего — обыкновенные стальные листы. То ли люди перед Последней войной и так хорошо знали, куда ведет та или иная дверь, то ли краска под гнетом времени и ржавчины потускнела и стала невидимой для человеческого глаза.