Курсант: назад в СССР 9 - Рафаэль Дамиров

лейтенант, пошевелив усами.

Не узнал меня.

Я вытащил удостоверение и махнул корочками у него перед хмурым взглядом.

— Доложите обстановку, товарищ лейтенант, — тоном, не допускающего возражений, проговорил я.

— Виноват, товарищ капитан, — дежурный суетливо встал со стула и одернул китель. — Не признал, это самое… Виноват.

Наша московская группа не числилась прикомандированной к органу милиции, мы были сами по себе. Но в приказе об откомандировании значилось, что местные обязаны оказывать нам всяческое содействие и выполнять поручения руководителя группы, то есть Горохова, в рамках расследуемого нами дела. Вряд ли дежурный знал о таких тонкостях, но для него, как для обычного летёхи, любой москвич в погонах казался начальником. Ведь из белокаменной приезжают только с проверками.

— Пока нечего докладывать… Товарищ капитан, работаем, — мямлил дежурный. — Утром поднимем народную дружину, на предприятия уже сообщили, это самое, чтобы выделили нам в помощь людей. Город прочесываем. Лично начальник уголовного розыска выехал по адресам.

— По каким адресам? — нахмурился я.

— По представляющим оперативный интерес, — многозначительно хмыкнул усатый. — Они мне позже справкой потом выведут результаты проделанной работы, я к материалу подколю, посмотрите… Это самое. Работаем, вот…

— Работайте, — кивнул я и по-хозяйски уселся на место помощника дежурного возле пишущей машинки, которого почему-то в этот момент не было в «аквариуме». — Дай-ка мне, любезный, адресную книгу личного состава УВД.

— Ага, сейчас, — лейтенант протянул мне с полки пухлую пачку с растрепанными на краях листами.

Серые листы пробиты дыроколом и скреплены на замусоленный картонный скоросшиватель. Я пролистал отдел участковых, уголовный розыск, канцелярию, штаб, кадры и, наконец, наткнулся на список личного состава отдела БХСС. Провел пальцем по строкам и остановился на нужной. Ага… Старший лейтенант Щукин. Адрес его запомнил, не записывая. Извините, Никита Егорович, но придется потревожить вдову. Не могу до утра я ждать…

Вышел из дежурки и, обернувшись через плечо, грозно буркнул:

— Если что-то изменится, отзвонитесь начальнику межведомственной СОГ Горохову. Ясно?

— Так точно, товарищ капитан, — покорно колыхнул усами дежурный.

Глава 21

Я вышел из дежурной части и на крыльце нос к носу столкнулся с Васей.

— Ядрён-пистон! — воскликнул опер и еле успел затормозить, чтобы не врезаться прямо в меня. — Куда прёшь, Андрюха? Напугал…

— Работаю, — буркнул я, одарив его осуждающим взглядом. — Представляешь? В отличие от некоторых.

— А я виноват, что у меня больничный приключился? — тот виновато пожал плечами и даже кепку снял, будто покаяться собирался. — С кем не бывает?

— Я до тридцати лет вообще на больничные не ходил. И ничего.

— Так тебе же двадцать пять, вроде, всего, — Жмых недоуменно пригладил свалявшиеся от подушки вихры, видно, разбудили его совсем недавно.

— Двадцать шесть, вообще-то, — спохватился я, поняв, что с тридцаткой это я загнул.

Не стоит приплетать факты из прошлой жизни, в которой я реально ходил на работу без единого пропуска первые несколько лет, пока здоровье позволяло. Болеть в милиции считалось зазорным, а больничный — для слабаков и для начальства. Если можешь ходить и говорить, значит, можешь и работать, а то, что рука в гипсе, это не беда, можно и одной рукой отказные печатать и другие архиважные бумажки.

Впрочем, в этой жизни я уже не исполнял своего завета, и в больницах с ранениями и другими приключениями повалялся достаточно. Если только не сбегал из палаты на работу.

— Так ты куда намылился? — спросил Жмых.

— Проболелся? — на вопрос я ответил вопросом.

— Ну, да… Не успели меня вчера выписать, уже подняли по тревоге. Схема оповещения личного состава старая еще в дежурке хранится, не обновили, вот меня вместе с гаишниками и подняли. Я по этой схеме еще в ГАИ числюсь. Представляешь? Ха! Но я отказываться не стал, раз, думаю, автоинспекторов подняли, значит, что-то серьезное в городе случилось. Вот, на работу приехал, а тут ты.

— Чем болел-то хоть? — уставился я на него с подозрением.

— Только между нами, Андрюха, ладно? — Вася виновато улыбнулся.

— Говори уже.

— Смешно сказать, понос приключился, да такой, что три дня с «трона» не слазил. Но сейчас все нормально, ты не думай… Прошло все.

— Ладно, со мной поедешь, на подхвате будешь.

— Так, а случилось-то что?

— Борец Свету похитил.

— Чего⁈ — глаза Васи стали круглые, как мячики для пинг-понга. — Ядрёна-матрёна! Как так?

— Не знаем еще, но карту игральную после этого он мне сразу в машину подбросил. Он это, получается. Девятку крести подкинул. Дескать, новая игра началась. С-сука!..

— Ох… Понял, а куда тебя Горохов отправил?

Я уставился на него, так сказать, с ударением. Рассусоливать было некогда, но и без некоторых вводных далеко не уедешь.

— Горохов не в курсе, и ты не болтай. Работаем по моему отдельному плану. Навестим вдову Щукина, надо узнать, где у покойничка дача была. Есть информация, что там может Пичугин скрываться.

— Не понял? Так мы Свету ищем или Пичугина ловим?

— Скорее всего, Дюша и есть Борец. Все, хорош трындеть! Садись в машину.

До адреса, где проживал Щукин, добрались не так быстро, как я планировал, несмотря на ночные часы и пустые дороги. Оказалось, что он жил на окраине города, в новой панельной девятиэтажке.

Поднялись на этаж, в нужную дверь я, сдержавшись, постучал негромко, чтобы не напугать среди ночи вдову. Но оказалась, что она не спала. Время было около часа ночи, а девушка открыла нам почти сразу, как я постучал.

Заплаканное лицо, пухлощекое и простое, как у Алёнушки с шоколадок, волосы стянуты в узел. Молодая фигура скрыта бесформенным бабушкиным халатом, который уже давно «умер». Ну и дела.

Ну, Щукин сын, что же он молодой жене не мог халат нормальный купить? Таскался по бабам, а до жены, видно, дела никакого не было.

— Здравствуйте, — я показал ксиву, — мы из милиции, по поводу убийства вашего мужа.

Мы вошли внутрь и остановились в прихожей.

— Вы их нашли? — в красных глазах девушки вдруг блеснул гнев, а кулачки ее сжались.

Неужели это в жажде мести она не спала по ночам, да у двери караулила?

— Нет, — замотал я головой, опустив глаза. Но выдерживать паузы тоже не мог, слова рвались сами, спасибо еще, что на подкорку они уже вбиты в вежливо-казенной, уставной, так сказать, форме: — Скажите, у вас дача есть?

— При чем здесь это?

— Это важно. Ответьте, пожалуйста на вопрос.

— Есть… Я там редко бывала, но муж частенько туда уезжал в баню. Не люблю я баню, и жару не люблю…

— Скажите адрес.

— Не понимаю, при чем здесь дача? Вы…

Вдова, кажется, собиралась выплеснуть все муки горестного ожидания прямо на нас. К черту.

— Адрес! — уже раздраженно рявкнул я.

— Улица Зеленая, участок тринадцать, — пробормотала женщина.

— Общество «Колос»?

— Ну да…

— Спасибо большое, вы нам очень помогли. Да! Заприте дверь и никого не впускайте.

— Вы, что, думаете, на даче может прятаться убийца моего мужа? — уже вдогонку выкрикнула нам вдова.

— Не могу пока вам сказать, — отмахнулся я, торопясь вниз. — Необходимо отработать.

— Но там только Дюша частенько ночевал, и всё!

Я резко остановился на ступеньках, а Жмых врезался в мою спину, ткнув меня носом в затылок, и тихо заскулил.

Спасибо, не посыпались до низу пролёта.

— Дюша? — я спешно поднялся обратно на площадку. — Какой это Дюша?

— Ну… Брат мужа, двоюродный.

— Они часто общались?

Я не стал подходить ближе к двери, встал так, чтобы голос не раздавался на весь подъезд, но давая понять — дело спешное, надо бежать.

И если бы она только знала, насколько.

— Не сказать, что часто, — уже гораздо спокойнее ответила по-прежнему озадаченная Щукина. — Но Дюша, бывало, брал у мужа машину зачем-то. Я все удивлялась, зачем ему машина, ее же заправлять нужно, а тут на автобусе за копейки проехать можно.

— «Восьмерку»?

— Да… Потом мужу надоело, что Дюша к нам приходил за ключами, и он сделал ему экземпляр. От машины и гаража. Сам-то он частенько на служебной ездил. А Пичугин пользовался и гаражом, и машиной. Родственник же.

Я кивнул — резко, нетерпеливо, отметая все возможные уточнения.

— Кто еще имел доступ в гараж?

— Никто…

— Точно?

— Во всяком случае, Макар мне ничего не говорил. Вы знаете, они, конечно, братья, но… Я всегда удивлялась.

Щукина переступила с ноги на ногу, но всё-таки торопить ее не потребовалось, договорила сама:

— Берег он свою машину, пылинки с нее сдувал, а вот почему Пичугину ее доверял, сама не пойму — ну, он же лопушок, неряха. Сколько раз спрашивала, он всегда отмахивался, мол, брат