Снег идет 100 лет… - Вячеслав Малежик

– А где твой? – сначала интересовались мы.

– Да на диване, где ж ему еще быть.

И Нина прочно входила в наш круг. Сначала как подружка, а потом как целитель. Ее начали передавать, как эстафетную палочку, друг другу. И вскоре в среде артистов стало чуть ли не модно лечиться у Солнцевой, да и свои «девичьи» тайны рассказать Нине было не зазорно.

– Нинка чего-то недобрала в молодости, – говорила мне Татьяна, когда разговор заходил о Солнцевой.

– Зато сейчас она отрывается по полной.

– Я порой завидую ей, ее энергии, – продолжала размышлять жена. – Это притом что она кучу сил тратит во время своих сеансов.

– Я думаю, – изрекал я, – что Нинка на всех этих «тусах» как раз набирается энергии. Кому-то подавай природу, а ей – хорошую компанию.

Нинка тысячу раз была у нас с сыном на даче. Серега? Я не припоминаю его у нас за столом с гитарой. А Солнцева отрывалась… Пару раз мы затевали что-то в области создания песни. Но дальше набросков дело не пошло. На мои просьбы что-то доделать и переделать Нинка охотно соглашалась, но руки так и не доходили у нее до серьезного сочинительства. Ну не до песен ей было…

V

Традиционный отдых на море, причем, чем жарче, тем лучше, был для Нинки уже привычен. Хургады, Шарм-Эль-Шейхи с Кипрами были исхожены вдоль и поперек. Однажды она с Сережей добралась и до Таиланда. Привезла оттуда кучу впечатлений и специй. Мы рванули на дачу, правда, опять без Сереги, закупили каких-то рыб, креветок, имбиря и по тайским рецептам готовили суп, который обжигал и выжигал все внутренности. Песнопения смягчили впечатления от тайской кухни. А вскоре я имел приватную беседу с Серегой, и он тоже надумал поделиться своими впечатлениями о поездке в Таиланд. Нинки не было, и он решил по-мужски открыться. Я ожидал, зная о секс-индустрии этой страны, каких-то этаких откровений от Сереги. А все его впечатления были уложены практически в несколько фраз.

– Нина однажды рванула на шопинг, а я познакомился с одним тайцем, такой метр с кепкой. И я оторвался в тот день по полной. Мы с моим гидом рванули в пивняк, и я съел пятнадцать или шестнадцать кружечек пивка с ихними креветками… Это, скажу я тебе, незабываемо…

– А девки? – спросил я, пытаясь направить беседу в нужное русло.

– Какие девки?

– Ну, не хочешь девки, тогда трансвеститы? Ими так славен дружественный нам Таиланд.

– Какие девки могут сравниться с ихним пивом?

– А ты не попробовал искупать девчонку в пиве, декорировать ее креветками и уестествить под то же пиво?

– Не, зачем пиво портить?

– А по-моему, женщина с ароматом пива, смешанным с запахом креветок, – это божественно.

Но вернулась Нинка с моей женой. Мы быстро свернули нашу с Серегой искусствоведческую беседу и перешли к разговору, не понятному для наших жен, – о секвенсорах, эмуляторах и прочих музыкальных примочках.

Ну так вот, из всех видов отдыха Нинка не освоила еще морские круизы. Я имею в виду атлантические и трансатлантические переходы на кораблях. Она просила нас при случае замолвить о ней словечко. Одна или тем более с мужем, который к тому времени уже «изрядно объелся груш», она ехать в круиз не хотела. Ей нужна была компания… И мы позвали ее с нами в поездку по Северной Европе – Дания, Финляндия и, наконец, Норвегия с заходами в знаменитые скандинавские фьорды.

Увлекательная с точки зрения познания мира и возможности оторваться от нашей постылой цивилизации была поездка. Удивительная прозрачность воздуха, редкие ухоженные деревеньки, звенящая тишина и, конечно, фьорды, по которым пробирался наш громадный океанский лайнер. Это что-то… Ты как будто едешь по глубоководной реке, окруженной горами. С гор низвергаются водопады, крупные и так себе; водопады, образующие из своих брызг радугу. Восторг, полный восторг. Понимаешь, что высота гор, окружающих тебя, метров 700–800, и глубина воды, причем морской, зашедшей в это ущелье из океана, составляет те же 700–800 метров. И состояние покоя.

VI

Но неспокойно было на душе у Нинки. Влюбилась она. Причем влюбилась крепко. Мы иногда Нинку Солнцеву называли Колдуньей. Была ли какая-то связь этого прозвища с героиней одноименного фильма Мариной Влади в главной роли? Пожалуй, нет… И не потому что Марина была ослепительно хороша. Просто Нинка была другой: во-первых, старше, а во-вторых, она была скорее такой русской бабой, которая на себе везет воз проблем своей семьи. И никакое платье, и никакой макияж не могли изменить этой оценки.

По-своему она была бизнесвумен, которая сама себя и смастерила. Насчет ее женской привлекательности? Не мне судить, она уже слишком давно была подружкой, и наши приемники-радиостанции были настроены на разную частоту. Правда, когда-то, в первые дни нашего знакомства, когда мы, как две разнополые особи, «обнюхивали» друг друга, меня несколько испугал ее тяжелый изучающий взгляд. И все… Я даже никогда не позволял по отношению к ней своих традиционных пошлостей, на которые так горазд, по мнению моей жены.

Думаю, цитата про то, что «любовь нечаянно нагрянет», не совсем про этот случай. То, как Нинка «гастролировала» без своего Сереги, дает основание предполагать, что она была открыта для нового любовного приключения. И любовь пришла, ломая все запреты, табу и прочие «нельзя».

Любовь пришла в образе певца Игоря Додзя. Он был на контракте и весь сезон ходил в круизы, выступая на концертах для отдыхающей публики. Вокальная специализация его была – артист музыкальной комедии, и Игорь успешно пел арии из оперетт Кальмана и Оффенбаха. Мы с ним были коллеги и вместе выходили на сцену, поэтому очень быстро нашли общий язык. Додзь был симпатичный парень среднего роста, с заметной проседью в волосах, такие обычно нравятся женщинам. А если учесть, что он был скромен и мягок в общении, то я особенно не удивился, когда Солнцева меня спросила после очередного концерта:

– Как тебе этот?

– Мистер Х, что ли?

– Ну да. Как он тебе?

– Хороший мужик. А тебе зачем?

– За энтим за самым.

– Нинка… Ты влюбилась! – издеваясь, начал я.

– Не твое дело. Придумай что-нибудь, чтобы я с ним познакомилась.

– А сама-то что, не можешь? Где же твои колдовские чары?

– Где-где… Слава, век не забуду.

Я повернулся в сторону нашего опереточного героя, который еще в смокинге направлялся к выходу.

– Игорь, – окликнул я его, – можно тебя на минуточку?

Игорь подошел к нам и, поклонившись Нине, сказал:

– Добрый вечер.

– Игорь, это Нина, ей очень понравилось, как ты поешь, и она хочет тебе об этом сама сказать.

– Малежик, ну ты – дурак.

– Дурак… Я выйду на палубу, что-то душно здесь, – сказал я и вышел из салона.

А на следующее утро Нинка, светящаяся, как начищенный самовар, шепотом сообщила мне:

– Я ему тоже нравлюсь.

– А по-другому и не может быть, – был мой комментарий.

– Правда-правда, он сказал, что стеснялся подойти ко мне, так что спасибо тебе, мой дружочек.

– Ну что? Берешь меня в свои подружки? Буду я наперсницей твоих тайн, вернее, наперсником?

– Да иди ты на фиг со своими шутками. У меня, может, любовь.

– А я и не спорю, – сказал я и продолжил: – А что, Нинка, как мне быть с Серегой, после того как я его жену продал в сексуальное рабство?

– Ну, во-первых, пока никакого рабства нет, а потом, я и сама уже чищу перышки и готовлюсь стать его наложницей.

– Ну вот почему?! Этим опереточным все – и аплодисменты, и красивые женщины, а нам, гитаристам, мало того, что гитару таскать все время, так еще и вольницы в круизе никакой?

– Ой, не греши, мой друг… Чего тебе не хватает? Пойди возьми, исполню любой ваш каприз, я же колдунья.

И Нинка со своим Додзем пропали. Пропали в прямом и переносном смысле. Мы их потеряли, а они, кажется, влюбились друг в друга. Игорь и наша подружка не выходили из каюты Нинки сутками, появляясь иногда, как привидения, сверкая полубезумными-полусчастливыми глазами. Как уж там наша экстрасенс заряжала Мистера Х, не знаю, но, судя по всему, ни он, ни она за двухнедельный переход пощады друг у друга не попросили. Может быть, чистая экология Норвегии, может, морской воздух, но то, как отчаянно в редкие наши свидания Нинка нашептывала что-то на ухо моей Татьяне о чем-то своем, женском, давало мне основание думать, что настоящая любовь догнала нашу Солнцеву, нашу милую Колдунью.

– Нин, честно, чары свои колдовские использовала, завоевывая Игоря? – дерзко спрашивал я Нинку.

– Ты – дурак? Это ж грех… Ты что?!

– Я ничего, а он-то попал под твои чары. Ты помнишь, завтра Питер? А послезавтра – Москва и Серега? Конец сказке…

– Почему конец? Только начало. Завтра Питер, послезавтра Москва, а послепослезавтра я развожусь с Серегой!

– С ума сошла? Ну, круиз, оторвалась, понятно… В Москве-то дом, семья.

– Знаешь, – сказала Нинка, зачем-то начав причесываться, – я знаю, что Игорь – мой человек, я его ждала всю жизнь.