Игры желтого дьявола - Борис Пугачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я же сказал, что не поеду. Спасибо. Если надо, то подписку дам.
– Что ж, давайте, – перевязывая голову Родика, потребовала врач. – Однако советую госпитализироваться. Зрачки у вас плохие, и кровоизлияние в левом глазу. Дайте реакции посмотрю… Следите за моим пальцем… Плохо. Полагаю, у вас сотрясение, и сильное… Дайте давление померяю…
– До свадьбы заживет. Не беспокойтесь, доктор. Давайте, что надо, подпишу.
– Больной, помолчите, пожалуйста… Давление сто сорок на восемьдесят. Повышено. Надо в больницу.
– У меня всегда повышено. Бывает и больше.
– Как знаете. Я предупредила. Дело ваше. Вот здесь напишите, что от госпитализации отказались. Продолжаете настаивать, что это бытовая травма?
– Конечно. Споткнулся, упал. Не волнуйтесь. У меня голова крепкая. Там только кость. Пройдет.
– Если что, вызывайте нас опять. Хоть таблетки попринимайте. Вот рецепт. Я, на ваше счастье, еще и невропатолог.
– Спасибо, но больше вас беспокоить не станем. Это Михаил Абрамович панику развел. Вот, доктор, возьмите. Ничего другого нет, – вынув из бумажника несколько купюр, предложил Родик.
– Больной, не хамите. Мы денег не берем.
– На конфеты. Куда сейчас бежать? Все магазины закрыты, а завтра купите, да и санитарам по пятьдесят грамм после ночной смены не помешает. Берите. От души.
Врач положила деньги в карман халата. Поколебавшись, опять открыла чемоданчик и заполнила шприц.
– Засучите рукав, – предложила она.
– Зачем? Я же здоров.
– Без разговоров.
Родик подчинился.
– Теперь посидите спокойно минут десять. Выздоравливайте.
– Спасибо. Вам благополучно отдежурить. Поменьше вызовов.
Михаил Абрамович проводил бригаду «скорой помощи» и, вернувшись в комнату, поинтересовался:
– Ты зачем эту комедию разыграл? В больницу надо… Почему отказался фиксировать нападение?
– Никакой комедии. Думаю, меня не грабили. Другая цель была. Сегодня гадать не будем. Утро вечера мудренее, да и башка у меня трещит. Ты на машине?
– Конечно.
– Довези меня до дома. Кстати, сколько времени?
– Половина двенадцатого. Странно, что Окса не волнуется. А когда ты приехал?
– Не более часа назад.
– Получается, что я прокувыркался суммарно часа три… Прилично.
– Надо было в больницу…
– Да мне хорошо уже. Затылок только побаливает. Все. Двинули, завтра в десять я в салоне должен быть, а машину здесь оставляем. Ты утром за мной часиков в девять домой заедешь? Скатаем в салон. Я там быстро управлюсь.
– Отлежись ты…
– Ой, Миша. Брось свои штучки. До утра все пройдет. Все… Решили. Больше не обсуждаем.
Родик встал и еле удержался на ногах. Пространство как бы шаталось, мешая ему двигаться. Он оперся на стол и замер. Все нормализовалось, но он боялся пошевелиться. Михаил Абрамович подошел и взял его под руку. Почувствовав дополнительную опору, Родик переборол себя и медленно дошел до лестничной площадки. Там он передохнул, пока Михаил Абрамович запирал дверь. Спуск по лестнице и дальнейший путь до дома дались ему нелегко.
На удивленные восклицания Оксы сил реагировать у него уже не было. Пока она помогала ему раздеться, Михаил Абрамович поведал ей о случившемся. Окса совсем разнервничалась и стала журить Родика за отказ ехать в больницу. Он молча проковылял в спальню и завалился на кровать. Какое-то время он еще слышал раздававшиеся из коридора голоса. Потом они слились в монотонный шум…
Родик осознал, что бодрствует. В комнате царил полумрак, в котором вполне четко различались предметы знакомой обстановки. Он осторожно выпростал правую руку и исследовал кровать. Рядом никого не было. Хотелось пить, но, вспомнив вчерашнее, он боялся пошевелиться.
– Окса, – попробовал позвать он, но из иссохшегося рта послышался лишь неясный хрип.
Тогда он перевернулся на бок. Ожидаемой боли не последовало. Взгляд уперся в фосфоресцирующий циферблат будильника, и он понял, что уже начало девятого. Надо было вставать. Родик медленно сел на кровати. Чувствовалась слабость, но вчерашние симптомы отступили, и все произошедшее можно было принять за сон, если бы не валяюяся на подушке повязка со следами крови.
Поискав ногами тапочки и не найдя их, он встал и прошел на кухню. С наслаждением выпил два стакана воды и направился в ванную. Там он увидел свое отражение в зеркале и остался им недоволен: на него смотрело опухшее, бледное, с заплывшими глазами лицо, обрамленное слипшимися и всклокоченными волосами. Через силу он принялся приводить себя в порядок. Особую проблему составило мытье и причесывание шевелюры. Даже легкие касания доставляли боль. В конце концов он удовлетворился своим видом и пошел в столовую. Окса одетая спала на диване. Он разбудил ее:
– Мне на работу идти надо. Скоро Михаил Абрамович за мной заедет.
– Какая работа? Ты всю ночь бредил, метался. Я рядом сидела. Иди ложись.
– Я уже умылся и побрился. Есть хочу. Одежду свежую мне дай.
– Совсем с ума сошел! Никуда я тебя не пущу.
– Командир нашелся. Иди гладь костюм и найди мою кожаную куртку. «Аляску» я вчера загадил. Иди, иди… Чего уставилась? Я хорошо себя чувствую.
Ровно в девять раздался звонок в дверь. Родик уже был готов к выходу и, не дав Михаилу Абрамовичу войти в квартиру, заявил:
– Миша, уже опаздываем. Давай поторапливаться. У меня важное дело в салоне.
– Смотри-ка… Ты уже в бодром состоянии. Как самочувствие?
– Все нормально. По дороге обсудим. В салон я на своей машине поеду. Не стану тебя от дел отрывать. Погнали к офису.
– Куда тебе за руль? Ты на себя в зеркало смотрел? Глаза чуть видно и красные. Окса, скажи ему…
– Без толку, – отозвалась Окса. – Ты что, его не знаешь?
– Любите вы воду в ступе толочь. Погнали, Миша. Времени в обрез.
В салоне его ожидал молодой человек. Он попросил предъявить какое-нибудь удостоверение личности и, когда Родик показал ему права, предложил расписаться на накладной и передал увесистый большого формата конверт из плотной бумаги.
Родику не терпелось изучить его содержимое, но он сдержался. Походив по салону и задав сотрудникам несколько вопросов, он просмотрел листы продаж, а потом сообщил, что заскочил незапланированно и если нет вопросов, то побежит дальше. Вопросов не было, и Родик с легким сердцем и начавшей болеть головой удалился, сказав на прощание несколько ободряющих слов Валентину, которого, судя по реакции, несколько смутил его приезд.
В машине он открыл конверт и извлек толстую пачку файлов с машинописными листами. Большинство из них содержали переведенные на русский язык доклады лондонской конференции. В нескольких лежали письма, прочесть которые Родик решил в более спокойной обстановке, взглянув только на подписи. Письма были от Экерсона, Алпамыса и Кирилла.
Родик отложил корреспонденцию на пассажирское сиденье и, только сейчас вспомнив о похищенном портфеле и вчерашних событиях, начал размышлять: «Случившееся плохо укладывается в логику обычного ограбления. Деньги и ключи от машины не взяли. Вероятно, злоумышленника интересовало содержимое портфеля, но на первый взгляд там ничего интересного для посторонних не было. Может, меня с кем-то спутали? Вряд ли. Портфель… Кроме бумаг в нем была связка ключей от различных помещений фирмы. В том числе от склада и салона. Замки, конечно, поменять надо, но наивно полагать, что таким образом хотят произвести ограбление. Открыть дверь, не имея ключей, для профессионала не составляет труда. Да и грабить такие объекты бессмысленно: утащить можно успеть со склада максимум ящик спиртного, а из салона вообще ничего. Из-за этого бить по голове никто не станет. Да и надо знать, что ключи именно вчера находились в портфеле. Чаще они лежат в сейфе. Что-то другое…»
За размышлениями Родик доехал до офиса. Утреннее неплохое самочувствие, вызванное, вероятно, нервным напряжением, сменилось слабостью, дополняемой усиливающейся головной болью. Если бы он не обещал Михаилу Абрамовичу заехать, то отправился бы домой и отлежался. Родик нехотя вышел из машины и поднялся в офис. Никаких следов вчерашнего события на лестничной площадке он не заметил и вошел в помещение. Там царила рабочая обстановка. Родик со всеми поздоровался и предложил Михаилу Абрамовичу пройти в переговорную. Там он спросил:
– У тебя анальгина или чего-то подобного нет?
– Болит? Ехал бы ты домой. Кстати, тут врач тебе что-то прописала, а ты даже не удосужился рецепт забрать. Вот возьми. Пусть Окса купит.
– Давай… Ты прав. Поеду поболею. Сделай одолжение… Попробуй на свежую голову понять, что могло заинтересовать в моем портфеле. Я не вижу причин… Бумаги и ключи, которые я вчера вместо сейфа в портфель положил, во-первых, малозначащие, а во-вторых, они в него случайно попали. Причина в чем-то другом. Причем достаточно важном. На большой риск пошли. Могли бы просто его из рук вырвать.
– Логично. Хотя кто их знает. Это для нас бить по голове – крайняя мера. А для… Может, Алексея подключить? Вдруг это как-то с его кругами связано или отголоски болгарских проблем.