Нянечка для соседей (ЛП) - Голд Лили

Что-то скручивается у меня в животе. Он извиняется передо мной уже в третий раз. Я бы хотела, чтобы он прекратил. Из-за этого становится намного сложнее быть непреклонной с ним.

— Ладно. Тогда хорошо. — Я опускаю взгляд на Ками. — Увидимся в понедельник, мармеладка.

Она тянется ко мне, вырываясь из рук Себа. Я посылаю ей воздушный поцелуй, последний раз неловко киваю Себастьяну и поворачиваюсь, чтобы уйти.

***

Выходные проходят медленно. Я уже привыкла к тому, что мои дни заполнены до отказа. Сейчас, когда Сайрус и Джек уехали, и нет очаровательных малышей, которых можно обнимать, я чувствую себя бесполезной и одинокой. Большую часть дня я провожу в постели, смотрю Netflix и жду, когда наступит понедельник. Сайрус и Джек присылают мне по несколько сообщений, в основном это фотографии, как они находятся на конференции, покупают еду или тусуются около разных киосков. Сай прислал мне видео, на котором Джек в гарнитуре VR избивает воздух нунчаками, и я чуть не умерла от смеха.

Я очень рада, что они находят время написать мне. У меня не было понимания, что будет происходить после того, как мы переспим. Я думала, что будет неловко. Но они милы, кокетливы и очаровательны в своих сообщениях, и я не могу не улыбаться как идиотка каждый раз, когда на моем экране появляется уведомление. Бенни был прав — я многое упустила, благодаря своим ограничениям на отношения. Если это и есть секс без обязательств, то я огромный поклонник этого явления.

В воскресенье вечером я уже свернулась калачиком в постели, ела мороженое и смотрела запись мюзикла «Злая»[29], когда у меня зазвонил телефон. Я смотрю на экран. Себастьян. Я машинально собираюсь ответить на звонок, потом отдергиваю руку.

«Не обращай внимания», говорит голос в глубине моего сознания. «Сегодня твой выходной. Хватит подстраиваться под него, каждый раз, когда он с тобой разговаривает. Он сказал, что позвонит кому-нибудь другому, если ему понадобится помощь».

Но это касается не только его и меня, это касается Ками. Вздохнув, я беру трубку.

— Да?

— Приди ко мне, — хрипит Себастьян. — Ты мне нужна.

Я стискиваю зубы. Ради бога. Насколько трудно было бы сказать: «Извини за беспокойство, не могла бы ты прийти и помочь мне?» Почему его голос всегда звучит в приказном порядке? Его убьет небольшое «пожалуйста»?

— Что, прямо сейчас? — сухо спрашиваю я.

Он не отвечает. Я слышу, как Ками плачет на заднем плане. Она кажется расстроенной.

— Господи. Ты пробовал помочь ей срыгнуть?

— Приди ко мне, — повторяет он, его дыхание дрожит. — Сейчас же.

Моя хватка на телефоне крепче.

— Мы уже обсуждали это. Вне рабочего времени ты не имеешь права мне приказывать.

Наступает долгая пауза. Рыдания Ками продолжаются, становясь еще громче.

— Я прошу тебя, — в конце концов вырывается у него. Его голос упал до шепота. — Пожалуйста. Я бы не стал звонить тебе, если бы думал, что смогу сам присмотреть за ней. Прямо сейчас я… я не могу должным образом присмотреть за ней. Она должна быть в безопасности. Пожалуйста, приди.

Я сажусь, тревога пробегает по мне.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что она должна быть в безопасности? Себастьян, почему она не в безопасности?

Он не отвечает. Крики Ками достигают пронзительной высоты, и я ругаюсь, завершаю разговор и засовываю телефон в карман.

ГЛАВА 36

БЕТ

Когда я подхожу к квартире 5А, то начинаю паниковать. Крики и рыдания Ками настолько громкие, что я слышу их в коридоре. Звучит так, будто ей больно. Я стучу в дверь, но ответа нет. Когда я дергаю за ручку, она плавно открывается. Кто-то оставил ее незапертой. Ужас ползет по моему позвоночнику, когда я толкаю ее и вхожу внутрь. В комнатах темно, все жалюзи опущены, свет выключен. Я осторожно вхожу в гостиную.

— Себастьян? — спрашиваю я.

Он не отвечает. Беспокойство охватывает меня. С ним все в порядке? Он ранен? Я следую за криком Ками в его спальню, нерешительно открывая дверь.

Себастьян сидит, сгорбившись, на полу, оперевшись на ящики своего стола. Он крепко прижимает Ками к груди, пока она визжит. Его глаза закрыты, лицо мертвенно-белое, а рубашка прилипла к коже от пота. Его грудь то поднимается, то опускается. Похоже, он вот-вот потеряет сознание.

— Господи, — бормочу я, бегу вперед. — Черт. Дай ее мне. — Он поднимает ее, и я подхватываю ее на руки. Она яростно кричит мне в ухо, и я целую ее в щеку. — Все в порядке, — бормочу я, крепко обнимая ее. — Все в порядке, я здесь, ты в порядке, детка. Боже, Себ, ты в порядке? Ты упал? Что-то случилось?

Себастьян слегка ерзает у моих ног.

— Я не могу успокоить ее, — выдыхает он.

Я наклоняюсь, чтобы осмотреть его.

— Ты в порядке? Тебе нужна скорая помощь? — Себу не больше тридцати, но он настоящий трудоголик, и я не удивлюсь, если он умрет от сердечного приступа, возникшего из-за стресса.

Он вздрагивает и пытается отстраниться от меня.

— Нет. Я в порядке. Уйди.

Я хмурюсь, убирая волосы с его лица. Выражение его лица напряжено от боли.

— Открой глаза, — тихо говорю я. Он качает головой несколько минут, затем стонет и скручивается, прижимаясь лбом к металлическому ящику. Его пальцы впиваются в брюки. Что-то действительно не так.

Я смотрю на кричащего ребенка у меня на руках.

— Мигрень? — предполагаю я.

Он хмыкает.

Черт. Ладно. Я встаю, устраивая Ками у себя на бедре, и проверяю ее подгузник. Она чиста.

— Она ранена? — спрашиваю я. Он качает головой. — Голодна? — Еще одно покачивание головой. — Просто злится? — Он кивает. — Хорошо. — Я вытираю ее красное лицо. — Мы с тобой собираемся немного погулять, — говорю я ей.

Я вывожу ее в зал, закрывая за собой дверь в комнату Себа. Мне не нравится идея бросать его корчащимся на полу в агонии, но если у него мигрень, то мне нужно остановить крики Ками, прежде чем я смогу ему помочь. Она так взвинчена, что единственное, что, как мне кажется, может ее успокоить, — это смена обстановки. Поэтому я одеваю ее, кладу в слинг и несу вниз по лестнице, не обращая внимания на взгляды соседей в холле, пока несу ее на улицу.

Ночь теплая, и воздух прохладный и приятный. Ками нарушает спокойствие улиц своими криками, но я просто продолжаю идти, покачивая ее на руках и тихонько болтая с ней, пока она кричит. Думаю, она, скорее всего, испугалась, когда Себастьян перестал отвечать ей. Бог знает, как долго они оба пролежали на полу.

Я глажу ее маленькие ручки и ножки, пока мы идем по кварталу, показывая на собак, деревья и кусты. В конце концов, она успокаивается, ее крики превращаются в печальные вздохи. Она зарывается лицом в мою грудь, сопит, ее глаза закрываются. Я жду, когда она начнет засыпать, затем несу ее обратно в здание и поднимаюсь в квартиру ребят, где укладываю ее в кроватку. Она ерзает и хмурится во сне, сжимая свой маленький кулачок.

Оставив ее спать, я выпрямляюсь и открываю дверь в спальню Себа. Он не сдвинулся ни на сантиметр, все так же раскинувшись на полу. Меня охватывает беспокойство. Я колеблюсь, затем сажусь рядом с ним. Его глаза все еще закрыты, и он тяжело дышит. Я убираю потные волосы с его лба.

— Тебе нужно лечь в постель.

Он что-то бормочет.

— Что? — переспрашиваю я. Наклоняясь, я прикладываю ухо к его рту. Наши щеки соприкасаются. Его кожа так горяча, будто у него жар.

— Я не могу встать, — произносит он.

— Ох, милый. — Слова вылетают у меня изо рта без раздумий. Я ничего не могу с этим поделать. Ему так больно, и у меня болит сердце. Я снова глажу его по волосам. — Тебе нужно проблеваться?

— Нет.

— Ты не можешь оставаться на полу. Тебе нужно поспать. — Я обвиваю рукой его подтянутую талию. — Обопрись на меня. Я помогу тебе подняться.

— Ты ведь знаешь, насколько ты маленькая? — Он скрипит зубами. — Ты похожа на куклу-тролля[30].