Ферзевый гамбит. 1942-1943 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

23 февраля после небольшой паузы, связанной с атакой и последующей сдачей окруженной в Тобруке группировки, немецкие войска продолжили наступление на восток. Англичане все также пятились, огрызаясь арьергардными боями, но не втягиваясь в полномасштабное сражение. 28 февраля немцы вошли в Мерса-Матрух а к 12 марта приблизились, а Александрии на расстояние в каких-то пятьдесят километров.

Не сказать, что эти четыреста километров дались немцам легко: в условиях господства на море английского флота, приходилось снабжать всю стапятидеститысячную армию чуть ли не вьючным способом. Особенно страдала техника, потери по техническим причинам зашкаливали, кратно превышая потери от действий неприятеля. Конечно ремонтная служба в немецкой армии была налажена выше всяких похвал, однако в условиях, когда любую запчасть нужно тянуть в лучшем случае из Бенгази — расстояние между Бенгази и Александрией на секундочку 1000 километров по прямой — порой приходилось буквально канибализировалть запчасти, собирая из двух-трех поломанных машин одну относительно целую. Хуже всего приходилось тяжелым "Тиграм", не изжившим зимой 1943 года еще целый ворох детских болезней. А поскольку, ломались они все время по одним и тем же причинам — сказывалась слабая для такой массы ходовая — к середине марта из 150 первоначальных машин, под рукой у Роммеля осталось не полных три десятка стальных кошек. Остальные застыли недвижимыми памятниками немецкому танкостроению вдоль морского побережья, брошенные ушедшими вперед войсками. Нет, их конечно еще можно было починить, ремонтники этим даже активно занимались, но опять же нехватка запчастей и громадные по европейским меркам расстояния делали этот процесс весьма неспешным. Доходило порой до того, что запчасти к танкам сбрасывали ремонтным бригадам на парашютах с транспортных самолетов. Понятное дело, с хрупкими запчастями типа двигателя или оптики, так поступать было противопоказанно, однако что-то более крепкое: части трансмиссии, запасные катки, воздушные фильтры, которые в пустыне то и дело забивались мелким песком из Сахары — вполне.

Вообще, авиация люфтваффе — это, по сути, то, на чем держалось наступление немцев в эти дни. Орлы Геринга в который раз показали, что сражаться с ними на равных сейчас не может никто. Да "Спитфайеры" англичан были в общем-то не хуже сто девятых "мессершмитов" или тех же "фоккеров", однако качество подготовки пилотов и средний уровень боевого опыта у немцев были куда выше.

При этом у англичан со снабжением, как уже говорилось тоже была масса проблем. Если пехоту из расположенной недалеко Индии можно было перекинуть без особых проблем, то технику приходилось тянуть вокруг Африки, по кишащему германскими подлодками Атлантическому океану. Никак по-другому перебросить даже ту же авиацию в Египет не приставлялось возможным. Британцы было обратились к СССР с просьбой пропускать их самолеты через советское воздушное пространство, однако красные, от такого варианта совершенно не пришли в восторг. Ссориться с Гитлером за чужие интересы? — Нет, спасибо! Аналогично, кстати, ответил и Франко, когда с той же просьбой обратились к нему.

В общем, 14 марта началось трехмесячное сражение за Александрию. В некотором смысле из-за описанных выше сложностей, к которым в конце марта добавились бомбардировки южноитальянских городов стратегической авиацией союзников, война эта напоминала драку двух калек, которые бы может и хотели стукнуть друг друга посильнее, вот только сил на это нет ни у одного ни у второго.

Вообще то, что такие крупные порты как Мессина, Катания, то же Таранто, находятся в зоне действия стратегической авиации союзников, стало для итальянцев крайне неприятным открытием. Никакой налаженной системы ПВО на юге Италии, по факту, не было, а основные итальянские самолеты были бороться с тяжелыми бомбардировщиками органически не способны. Обладая средней скороподъёмностью, не самой худшей максимальной скоростью и в целом достаточным практическим потолком, все итальянские машины сильно страдали от слабого вооружения. В то время, как большинство авиастроителей уже перешли на 20-мм пушки, как основу вооружения истребителя, даже самый лучший на начало 1943 года итальянский серийный истребитель Маччи С202 имел на борту всего четыре пулемета из которых два — тяжелых.

Особенно большие проблемы итальянцем доставляли американские В17. В отличии от английских "коллег", стратеги янки имели практический потолок под 11 километров, и на этой высоте вялые уже итальянские истребители не имели возможности особо маневрировать, а слабое вооружение не позволяло наносить достаточный урон за один заход.

С американскими стратегами могли более-менее адекватно бороться только новейшие высотные истребители Фиат G.55, которые только-только осваивались производством и пока стояли на вооружении в единичных экземплярах. Эта машина имела на борту лицензионный немецкий двигатель мощностью 1475 л.с. и мощнейшее вооружение из трёх немецких же 20 мм пушек и двух 12.7 мм пулеметов. Обладая при этом отличной скороподъемностью, скоростью на высоте, сохраняя в отличии от, например, Bf109-х управляемость и практический потолок в 12750 метров, это был отличный самолет. А учитывая, что G.55 имел приличный запас прочности, машина сохраняла солидный модернизационный потенциал, который на тех же Bf109-х был уже почти исчерпан.

Самолет получился настолько хорошим, что комиссия из Рейха, созданная для унификации вооружений стран Оси, вынесла вердикт о перспективности принятия самолета на вооружения немецкими частями и, возможно, в будущем превращения его в основной высотный истребитель-перехватчик для войск ПВО. Впрочем, это было дело будущего, а пока приходилось отбиваться тем, что было в наличии на момент описываемых событий.

Первые пробные налеты на Палермо и Катанию американцы совершили еще в январе и, не увидев достойного сопротивления, начали с каждым днем наращивать тоннаж сброшенных на итальянские военные, а порой и гражданские, объекты бомб.

17 февраля американцы совершили большой налет на Катанию, от которого сильно пострадала портовая инфраструктура. Несколько кораблей из которых два транспортника с припасами для африканской армии был потоплены прямо у причалов, а большой пожар, начавшийся от сброшенных зажигательных бомб, уничтожил треть портовых построек. Только самоотверженность сицилийских пожарных не позволила ему сжечь старый город дотла.

1 марта союзники совершили большой налет на Мессину, который, впрочем, оказался не столь удачным. Командующий всеми немецкими войсками в Италии и Африке фельдмаршал Кессельринг, логично предположил, что одним успешным налетом дело не ограничится и перебросил на Сицилию несколько эскадрилий ПВО. Надо сказать, что далеко не все были в восторге от этого решения, ведь таким образом он оголял северные рубежи Рейха, однако Гитлер это решение одобрил, и опытные пилоты на специально подготовленных машинах были буквально за три дня передислоцированы из Голландии на юг.

Встреча с немецкими асами дорого далась американским летчикам. Из ста двадцати машин не вернулось на аэродром вылета под Тунисом двадцать семь, еще четыре бомбардировщика после тщательного осмотра аэродромными специалистами были признаны невосстанавливаемыми. На этом в общем-то дневные налеты и закончились, американское командование и лично генерал Бредли после консультации с летчиками, приняло решение перейти на ночные налеты. Ночные бомбардировки давали существенно меньший выхлоп, однако и потерь таких как при "Мессинской катастрофе" американские ВВС больше не терпели.

9 марта союзники совершили ночной налет на Таранто, который не смотря на военное время светился ночными огнями как рождественская елка. Очень сильно пострадал город и порт, а линкор Литторио, переживший атаку англичан без потерь для себя, невероятным стечением обстоятельств поймал две тясячефунтовки — одну в крышу первой башни и вторую в корму — и отправился в ремонт до конца войны. Только чудом пожар, охвативший башню, не добрался до погребов и не уничтожил корабль с концами. Впрочем, и после Второй Мировой для разрушенного войной государства восстановить основательно выгоревший линкор было задачей откровенно непосильной, поэтому в январе 1950 года "Литторио" по-тихому списали, отправив на металлолом.