Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга третья. Январь 1943 – январь 1944 - Геннадий Леонтьевич Соболев

время может вызвать настроения неуверенности»[440]. Поэтому А. А. Жданов просил И. В. Сталина, в случае его возможного перемещения в Москву, разрешить ему задержаться в Ленинграде до 1 июля 1942 г. для того, чтобы «закончить все необходимые меры по инженерной и войсковой обороне» и «помочь т. Кузнецову войти в курс дела и набить руку на решении всех дел Военного Совета, если он будет оставлен [вместо меня] 1-м секретарем Ленинградского OK и ГК, а другого кандидата, кроме т. Кузнецова, я не вижу»[441]. Сам факт того, что А. А. Жданов оставался пока в Ленинграде в качестве первого лица, мог указывать на то, что И. В. Сталин принял во внимание возможные «настроения неуверенности» в Ленинграде в случае отзыва А. А. Жданова в Москву.

Стратегическое значение для обороны Ленинграда имело введение в строй Ладожского трубопровода, построенного в короткие сроки в сложных условиях. Решение Государственного Комитета Обороны о строительстве трубопровода, проходящего по дну Ладоги, состоялось 25 апреля 1942 г., а 18 июня 1942 г. блокированный город получил первые тонны керосина. Перекачка топлива по трубопроводу, уложенному по дну Ладожского озера, не только высвобождала транспорт, но и делала снабжение Ленинграда горючим независимым от погодных условий, сводила на нет угрозу воздействия вражеской авиации и артиллерии, освобождала тыл фронта от необходимости строить новые наливные средства, экономила большое количество автоцистерн. Ладожский трубопровод был значительным инженерным сооружением, состоявшим из головной перекачивающей станции, линейной части трубопровода, приемной станции и запасного наливного пункта. Головная станция, находившаяся на восточном берегу озера, на мысе Кареджи, состояла из резервуаров для горючего, двух насосных станций, двух электростанций и устройства для приема горючего одновременно с 12 железнодорожных цистерн. Линейный трубопровод общей длиной около 30 км в своей большей части (21,5 км) проходил по дну озера. Конечный пункт трубопровода включал приемную станцию в Борисовой Гриве и резервный наливной пункт в Ваганово. Хотя строительство Ладожского трубопровода велось большим коллективом военных и гражданских строителей и именовалось оно «особым строительством № 6 Наркомстроя», в его сооружении была и доля самого Ленинграда: Ижорскому заводу было поручено поставить 600 т 4-5-дюймовых труб[442].

С введением в строй Ладожского нефтяного провода значительно расширились возможности оборонной промышленности осажденного Ленинграда. Бели в апреле 1942 г. ленинградские предприятия вооружения практически не производили, а в мае смогли выпустить всего 250 минометов, то к концу июня 1942 г. помимо минометов, пулеметов «Максим-ленинградец» и автоматов были собраны из деталей и агрегатов старых заделов 10 танков и 54 полковые пушки. Из 75 возобновивших военное производство предприятий 45 выполнили план выпуска оборонной продукции. Подавляющая часть действовавших в июне 1942 г. предприятий изготовляла боеприпасы. Занятые их выпуском более 60 предприятий произвели в этот месяц свыше 235 тыс. снарядных и минных корпусов, более 2 тыс. стокилограммовых фугасных бомб, более 8 т взрывчатого вещества «АК» и еще много другой боевой продукции[443].

22 июня 1942 г. исполнился год со дня нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, и эта дата послужила для ленинградцев толчком подвести итоги тому, что принес им первый год войны. Камертоном их официальной оценки должна была стать речь А. А. Жданова на заседании Верховного Совета СССР 18 июня 1942 г. Впервые за время войны публично выступавший Жданов говорил: «Истекший год явился трудным экзаменом для каждого ленинградца. Чем больше были трудности, которые возникали перед нами, тем выше были требования, которые предъявлялись каждому рабочему, инженеру, хозяйственнику, советскому работнику. Ленинградцы должны были найти в себе силы и умение для того, чтобы справляться с самыми непредвиденными и необычными трудностями и новыми задачами, которые вставали в ходе борьбы»[444]. В заключение Жданов выразил глубокую признательность «за братскую помощь Ленинграду», которая шла «со всех концов нашей великой Родины». Эта речь, опубликованная на следующий день в «Правде», лейтмотивом которой был тезис о том, что «жестокие трудности не сломили энергии и мужества ленинградцев», получила, таким образом, официальное одобрение со стороны политического руководства страны во главе с И. В. Сталиным.

Размышления ленинградцев об итогах первого года войны нашли свое отражение на страницах их дневников, правда, с различной степенью откровенности. Главный инженер завода «Судомех» В. Ф. Чекризов закончил свое обозрение важнейших событий за прошедший год так: «Великий Ленинград выиграл битву и себя. Он победил. Он не будет побежден. Нога немца не ступила и не ступит на его чистые улицы»[445]. Директор архива АН СССР Г. А. Князев 22 июня 1942 г. записал в своем дневнике: «Пошел второй год войны! Позади 365 кровавых дней, наполненных ужасом, небывалым по размерам мировой истории. Мы в осажденном городе. Впереди, может быть, еще более страшные кровавые дни»[446].

Увы, оптимистические надежды на скорое избавление от вражеской осады в июньских записях ленинградцев, как правило, не присутствовали. Да и откуда им было появиться, если 2-я ударная армия, с которой связывались в первую очередь эти надежды, в июне 1942 г. оказалась в отчаянном положении. 8 июня 1942 г. Ставка Верховного Главнокомандования, признавая фактически ошибочность принятого ею в апреле 1942 г. решения об объединении Ленинградского и Волховского фронтов в единый Ленинградский фронт, постановила «разделить войска Ленинградского фронта на два самостоятельных фронта». Командующим войсками Волховского фронта назначался генерал армии К. А. Мерецков, Ленинградского фронта – генерал-лейтенант Л. А. Говоров. Прежний командующий Ленинградским фронтом генерал-лейтенант М. С. Хозин был отстранен от этой должности «за невыполнение приказа Ставки о своевременном и быстром отводе войск 2-й ударной армии, за бумажно-бюрократические методы управления войсками, в результате чего противник перерезал коммуникации 2-й ударной армии и последняя была поставлена в исключительно тяжелое положение…»[447] На вызванного 8 июня 1942 г. в Ставку нового командующего войсками Волховского фронта К. А. Мерецкова была возложена задача во что бы то ни стало вывести 2-ю ударную армию из окружения. Хотя эта задача была практически невыполнима из-за отсутствия реальных сил, были предприняты отчаянные попытки спасти армию. 21 июня 1942 г. совместными ударами частей 59-й и 2-й ударной армий был прорван фронт противника на путях подвоза 2-й ударной армии и образован коридор шириною до 1 км, через который начали выходить ее части.

С утра 24 июня 1942 г. в соединения 2-й ударной армии поступил последний приказ на прорыв и вывод живой силы через р. Полисть на Мясной Бор. Атака была назначена на 22.30 24 июня. Все командиры были предупреждены командармом, что это будет последняя атака, и потому он требовал смелости и решительности, не считаясь с потерями. Одновременно с рассылкой соединениям последнего приказа командарма был отдан приказ штабу армии о порядке выхода штаба в район Борисово. Военный Совет в сопровождении роты особого отдела и роты охраны должен был следовать самостоятельно. Приказ о порядке выхода штаба армии был отдан на последнем, третьем по счету командном