Проиграем? (СИ) - Юнина Наталья

– Можно и вместе.

– Ну ты же врешь, ты не об этом сейчас думал.

– Да я думал о том, что мне не место в клубе. Уже не тот возраст. Не представляю, как я буду вести себя с твоими одногруппниками.

– Ну со мной же ты как-то себя ведешь и чувствуешь вполне комфортно.

– Наверное, потому что тебе с легкостью можно накинуть десятку.

– В смысле? – с возмущением спрашивает она.

– В прямом. Жень, ты зануда, тихоня и прочее.

– Может, сразу меня здесь обосрешь во всем и в клуб не пойдем? – обиженно бросает она.

– Жень, – обнимаю ее за плечо. – Я не имею в виду ничего плохого. Просто ты домашняя, не девка зажигалка, которой требуется какой-нибудь допинг в виде постоянных гулянок. Так себя ведут уже женщины за тридцать. Вот что я имел в в виду, но меня это как раз и устраивает.

– Ясно.

– Не обижайся.

– И не думала. Слушай, меня только осенило. Они же тебя знают. Кто-то да вспомнит, что ты вел у нас занятия. А потом пойдут слухи. Что-то я об этом не подумала. Дура.

– Подозреваю, что многие и так в курсе наших неслужебных отношений. Не загоняйся.

– Тебя это реально не напрягает?

– Ну не убивать же тебя, чтобы слухи оказались ложью.

– Оригинально.

– А то.

Не припомню, когда в последний раз испытывал на себе столько любопытных взглядов. Каюсь, даже немного кайфанул от этого. В особенности, когда понял, что пони за столами нет. Удивило то, что никто ничего не сказал.

– Ну вот, а ты боялся, – шепчет мне на ухо Женя.

– Прям-таки боялся?

– Ну попа, мне кажется, у тебя жим-жим.

– Ты вроде один бокал шампуня выпила, не должно было развести.

– А меня и не развело. Пойдем наверх, там караоке. Я хочу что-нибудь спеть.

То ли для храбрости, то ли хрен пойми для чего, Женя залпом допивает мой виски и, скривив лицо, берет меня за руку, и ведет на верх. Почему-то никак не мог представить ее поющей, не вяжется она у меня с таким действием. Когда Женя подошла к сцене заказывать песню, я был уверен, что будет что-то лирическое в ее исполнении, но нет, ошибся. «Мой ненаглядный» в ее исполнении вышел значительно задорнее, особенно запомнился ее «бум».

– Браво, Женя, это было круто.

– Это что комплимент?

– Просто констатация.

– А ты не хочешь попеть?

– Нет. После тебя боюсь опозорюсь.

– Тем более, я тебя хоть в чем-то обскачу.

– Когда ты уже научишься иногда умалчивать?

– Когда-нибудь. Я хочу шампанского.

Не лучшая идея пить его после вискаря. Однако, сейчас, видя приподнятое Женино настроение, не хочу его ей портить нравоучениями. В конце концов, два бокала – ни о чем.

Когда я понял, что Женю развезло? Минут через десять. По взгляду. Он стал другим. Ничего такого она не делает, но смотрит на меня по-другому. Вот сейчас, в окружении многих, я понимаю, что все здесь лишние. Уединиться бы и самое то.

– Пойдем потанцуем, – беру ее за руку, как только в зале заиграла старинная лирическая песня из восьмидесятых.

Танцоры из нас так себе. Кажется, мы почти не двигаемся, только смотрим глаза в глаза, обнимая друг друга.

– Что? – первой нарушает затянувшуюся молчанку Женя.

– Что? – парирую в ответ.

– Ты на меня странно смотришь. Что-то хочешь мне сказать?

– Спросить.

– Спрашивай.

– Ты целовалась до меня? – на мой вопрос Женя открыто усмехается и с ответом не спешит. А зачем в принципе отвечать на идиотский вопрос? Ребячество какое-то с моей стороны.

– Нет, не целовалась.

– А зачем с «пони» сосалась?

– Я с ним не сосалась. Он сам меня… и без языка. Я сама не ожидала. Он хотел тебя подразнить, зная, что ты ко мне неравнодушен. Хочешь еще кое-что скажу?

– Хочу.

– Я тебя… хочу. Поехали к тебе домой, – выдыхает мне в рубашку.

Я тридцатичетырёхлетний придурок, готовый отплясывать ламбаду. Не это она хотела сказать, не это.

– Поехали.

***

«Хочу», как и предполагалось закончилось крепким, почти мертвецким Жениным сном после выпитого шампанского. Правда, недолгим сном.

– Леша, – сквозь сон чувствую толчки в плечо. – Мне плохо.

– Что? – нехотя разлепляю глаза, включая на ощупь ночник. – Тошнит?

– Нет. Живот болит.

– Мы вроде одинаково ели.

– Нет, это что-то по-женски. У меня была киста полгода назад, может, это она?

– Где именно болит?

– Внизу живота.

– Жень, я в гинекологии почти полный профан, – встаю с кровати и натягиваю на себя джинсы. – Ты одеться сможешь или так хреново? Поедем в больницу.

– Смогу и нет.

– Что значит нет?

– Я к нам не поеду, там тетки злые. Фу, они отвратительные.

– Мы туда и не поедем. Давай в ближайшую клинику. Тут минуты две на машине.

– А если это разрыв яичника? Ой, мамочки.

– Успокойся.

Если бы мне кто-то сказал, что через час я буду как в жопу ужаленный нарезать круги вокруг пустынного коридора клиника, я бы ни за что не поверил. Почувствовал себя пустым местом. Вроде и клиника платная, и облизывать меня должны по всем статьям, а вот ни хрена. И девка на ресепшене дура дурой.

– Вы можете хотя бы узнать на каком этапе обследования находится поступившая девушка.

– Как только что-то будет известно, вам обязательно сообщат.

– Я – врач.

– И что? – херов тебе сто. – От меня здесь ничего не зависит. Я намеренно от вас ничего не скрываю. А вот и врач.

Киваю подошедшей женщине лет сорока.

– Говорите, как есть, я врач, – зачем-то добавляю я.

– Ну это не имеет особого значения. Вы ее муж?

– Нет, ну...

– Значит вы отец.

– Я что настолько херово выгляжу, что меня можно назвать ее отцом? Гражданский муж, так вас устраивает? Какое это вообще имеет отношение к делу?

– Успокойтесь. Я имела в виду не ее отец. У вашей не супруги, – как будто специально подчеркивает «не». – Угроза прерывания беременности.

Глава 32

После длительного загруза мой мозг медленно, но стал приходить в себя. Правда, осознание того, что Женя беременна – до конца так и не пришло. В последний раз меня так накрывало в наш первый секс.

– А какой срок? – наконец нарушаю затянувшееся молчание.

– Сомневаетесь в своем отцовстве? – сейчас чувство, что стерва, стоящая напротив, насмехается надо мной уже дважды, усилилось в сто крат.

– Слушайте, а вы не охренели ли? – перевожу взгляд на бейджик. – Екатерина Михайловна.

– Я просто пытаюсь привести тебя в чувство, вид у тебя дебильноватый, – берет меня за руку, уводя в сторону. – Возмущение всяко лучше, чем ступор. Сейчас тоже не узнал меня? – долго смотрю в упор на ее лицо и только, когда она сняла очки, понял, что передо мной моя однокурсница.

– Коновалова? Я тебе в своей голове дал лет сорок. Без очков тебе лучше.

– Ну, спасибо. А я вот тебя сразу узнала на тридцать пять.

– Тридцать четыре.

– Ага, пойдем побеседуем пару минут.

– Кать, мне вот вообще неинтересно сейчас вспоминать наши студенческие годы, равно как и говорить о том, кто и как устроился.

– Я собиралась говорить не об этом. Заходи, – пропускает меня в кабинет. – Срок у вас семь недель.

Очередной загруз, только еще более длительный, чем в прошлый раз. Катя что-то вещает про угрозу, а у меня в голове совершенно другие мысли. Это когда было зачатие? Когда Женя только-только вылезла из пневмонии после антибиотиков. Или еще вовремя их приема? Антибиотики, твою мать!

Так, нет, херня это все, пенициллины можно беременным. Ничего страшного. Никогда не был математиком, но уж считать точно умел. Сейчас же я напоминаю себе школьника, загибающего пальцы, дабы отсчитать девять месяцев. Ну вот теперь осень не будет унылой говно порой. Это уже в сентябре я смогу держать своего ребенка на руках. Дочку с такими же глазами как у Жени. Нет, это вряд ли передастся. Да вообще, какая разница какие там будут глаза? И почему сразу дочка? Может быть, сын.