Искушение добродетели - Мэри Кэттон

Лоуренс тут же отбросил одеяло и вытащил огромную простыню. После нескольких тщетных попыток ей удалось кое-как прикрыться, но простыня все время съезжала.

— Ты не мог бы придержать ее, пока я окончательно разденусь? — краснея, попросила она, а когда он рассмеялся, добавила: — Ну я ведь только учусь.

— И довольно успешно, должен тебе заметить.

Он поднял простыню, но повернул ее так, что тень девушки образовывала на ней четкий контур. Лоуренс видел, как она сняла сорочку, и невольно залюбовался соблазнительными очертаниями ее тела. Потом Вивьен стянула чулки, забрала у него простыню и обернула ее вокруг себя.

— Ну вот, кажется, все. — Она тронула рукой шпильки в волосах и спросила: — Мне самой распустить волосы, или это сделаешь ты?

— Не думаю, что на этот счет существуют твердые правила, — с улыбкой ответил Лоуренс. — Иди сюда.

Она босиком смешно прошлепала к нему, волоча по полу длинную простыню. Лоуренс погрузил пальцы в шелковистые волосы и, нащупав шпильку, подал ей.

— Стой спокойно, — пожурил он, когда Вивьен недовольно поморщилась и встряхнула головой.

Волосы каскадом локонов рассыпались по плечам. Она была похожа на ангела, который спустился с небес, чтобы принадлежать ему, Лоуренсу Сент-Джеймсу.

Он нежно обнял ее, и их губы слились в жадном поцелуе. Секунду спустя она уже лежала на кровати, до подбородка укрытая простыней. Лоуренс быстро разделся и забрался к ней.

Раньше Вивьен думала, что если мужчина увидит ее обнаженной, то она просто сгорит со стыда. Однако сейчас ей совсем не было стыдно. Очевидно, все дело в том, что рядом с ней не какой-то абстрактный мужчина, а Лоуренс, ее муж. Его тело было именно таким, каким она его себе и представляла: мускулистым, упругим, сильным. Она провела рукой по его спине, плечам, груди, и волна нежности закружила ее…

Он целовал и ласкал ее, спускаясь все ниже и ниже. Вот рука его скользнула к завиткам у основания живота, и Вивьен на миг застыла, сосредоточившись на этом ощущении. Его пальцы дразнили ее плоть, и она с трепетом подалась вперед. Дыхание ее стало прерывистым. Удовольствие, казалось, просочилось в каждую клеточку ее тела. Медленные гипнотические круги, совершаемые его рукой, постепенно сузились, и рука остановилась в одной точке. Небывалое возбуждение и восторг охватили ее. Она словно перешагнула какой-то неведомый барьер и взлетела так высоко, как не летают даже птицы.

Лоуренс притянул ее к себе, и она выгибалась, извивалась под его руками, не чувствуя ничего, кроме этих мощных потоков наслаждения.

Когда буря уступила место мягкой растекающейся боли, у Вивьен осталось чувство какой-то неудовлетворенности. Лоуренс, казалось, понял, что с ней происходит, и накрыл ее своим телом. Его горячая плоть коснулась ее измученных желанием чресел, и томление, так долго скрываемое, вдруг вырвалось наружу мощным взрывом. Сбылось все, о чем она мечтала, к чему стремилась. Они соединились, слились воедино, чтобы вместе вознестись на вершину экстаза…

Чуть позже они лежали, обнявшись, и сердца их бились в унисон. Она не чувствовала тяжести его расслабленного тела и хотела, чтобы это мгновение длилось вечно. Лоуренс лег на бок и улыбнулся. Она улыбнулась ему в ответ.

— Думаю, твоя мать имела в виду именно эту улыбку, — пробормотал он. — И с простыней она тоже угадала. За ней ты выглядела просто восхитительно.

Вивьен догадалась, о чем он говорит, и прикрыла горящее лицо руками.

— Как не стыдно, Лоуренс Сент-Джеймс! Вот уж не думала, что ты любишь подглядывать.

— Я не мог удержаться, — со смехом ответил он. — Скажи, милая, а какие еще инструкции дала тебе Арабелла?..

Лоуренс проснулся, когда солнце было уже высоко. Он приподнялся на локте и посмотрел на Вивьен. Его жена лежала, свернувшись калачиком, ее дыхание было ровным, на лице застыло выражение блаженства.

Лоуренс вздохнул и откинулся на спину. Никогда еще ему не было так хорошо, как в это утро. Он был бодр и свеж и ощущал такой прилив сил, что мог бы запросто переплыть Ла-Манш или выиграть марафонский забег. В душе его царило умиротворение.

Ему очень хотелось разбудить Вивьен, чтобы вновь увидеть ее глаза. Глаза, в которых светилась любовь. Этой ночью он не мог от них оторваться. Он хотел видеть, что происходит внутри нее, видел ее волнение, испуг, наслаждение, страсть. В ее глазах отражалось каждое движение тела, сердца, души…

Он подарил ей блаженство, и она вернула ему его со всей щедростью, на какую только было способно ее нежное, чувственное тело. Вместе с ней он заново открыл все прелести любви и не менее потрясающие открытия сделал в себе.

Наблюдая за спящей супругой, он понял, что не сможет больше жить без этого необыкновенного наслаждения, которое испытал с ней. Он не насытился ею и хотел любить снова и снова. Это было не просто физическое влечение, он готов был слушать ее смех, отвечать на наивные вопросы, даже петь дурацкие куплеты, если она того захочет.

Вдруг сердце Лоуренса болезненно сжалось, кровь прилила к щекам, а по коже побежали мурашки. Желание захватило его, сметая барьеры, которые инстинкт самосохранения возвел между разумом и страстью. Кажется, он опять теряет здравый смысл. Да она просто околдовала его! После ночи безумной любви он снова хочет ее, и даже сильнее, чем раньше. Так дальше продолжаться не может. Еще немного — и она заберет над ним власть и превратит в безвольную развалину. Лоуренс знал тому немало примеров и всегда жалел этих бедняг.

А сам он чем лучше? Таращится на спящую женщину и умиляется каждым ее вздохом!

Лоуренс исступленно отшвырнул одеяло. Теперь он глядел на Вивьен со все возрастающей паникой. Что-то в ней задело его, разбудило совесть и доселе неведомые желания. Что дальше?

Лихорадочно одеваясь, Лоуренс понял: у него есть только один выход — бежать! Бежать от нее подальше, пока он не превратился в вызывающего жалость «женатика».

Глава 14

Вивьен проснулась, переполненная счастьем и надеждой, но они, увы, оказались недолговечными. На прикроватной тумбочке она обнаружила записку от Лоуренса:

«Вивьен, я уезжаю в Лондон, меня ждут неотложные дела. Когда вернусь — не знаю. Надеюсь, я выполняю твое желание, ведь ты хотела, чтобы муж не надоедал тебе и предоставил полную свободу. Слуги будут выполнять все твои распоряжения. Если захочешь прокатиться — конюшня к твоим услугам. Я выделил некоторую сумму для твоих личных нужд, но ты можешь тратить больше, я периодически буду присылать тебе деньги. А что касается моей матери, то она, приезжая в Торндайк, обычно живет в западном крыле и обедает в своей комнате. Возникнут вопросы, обращайся к Коулу или Фриде, экономке, они полностью в твоем распоряжении.