Суси-нуар. Занимательное муракамиедение - Дмитрий Коваленин

КОМНАТА СМЕРТИ В ГОНОЛУЛУ. СПИСОК ЖИЛЬЦОВ

Вопрос: если «Дэнс» – продолжение «Овец», то куда пропал Крыса, главный антипод всей трилогии? Или ты забыл его, своего погибшего друга, как забывал всех подряд до сих пор?

О, нет. Как раз с ним у тебя связь «по жизни». От романа к роману и после «Овец» Крыса является тебе в разных обличьях. Ведь это он – твой школьный приятель Кидзуки, который покончил с собой. И он же, в студенчестве, – Нагасава, чья женщина, не пережив его несусветности, также кончает с собой. Твоя тень, которая бросается в Омут. И теперь – твой бывший одноклассник «дружище» Готанда, которому тоже достанется на орехи. Не случайно твои разговоры с ним – пожалуй, самые динамичные и запоминающиеся в книге.

Хочешь отследить, где в романах о тебе появляются или сам Крыса, или его призраки-крысята? Подсказываю ключевые слова: детство, отрочество (adolescence), дрожь сердца, а также – единственный ребенок[29]. Заметим: автор и герой – единственные дети в семье. А крыса – животное, символизирующее душу умершего ребенка[30]. Все они в детстве были одиноки и мечтали о «двойнике» – и сам Хадзимэ, и Наоко, потерявшая старшую сестру, и Кидзуки, и Нагасава, и Симамото в «Юге от границы» – и, надо полагать, Готанда. Все они умерли. Не остался никто. Все они – твои крысы в голове, твое «я», которое у тебя отняли в детстве или в ранней молодости. Смертью отрезанные от тебя половинки («женщина-мужчина, мужчина-мужчина, женщина-женщина»), которых ты так отчаянно ищешь там и потому ни перед кем не можешь раскрыться здесь.

– Что происходит? – удивляется Кики. – Кому ты верность хранишь? В этой комнате больше не осталось скелетов. Возвращайся к своей Юмиёси…

– Стоп, стоп! – протестуешь ты. – То «тебя кто-то ждет», а то – «больше никого не осталось»? Так куда ж идти? В который из двух миров?

Ступай, куда советует Прикладной Дзэн: «из двух решений всегда выбирай самое третье».

Юмиёси (Мидори, библиотекарша в «Конце Света») – это уже третий мир. Новая реальность и – для твоей сегодняшней ситуации – подлинная жизнь.

Только не забывай, что «нирвана» означает «смерть Будды». Как и наоборот.

А теперь попробуй проследить, где же происходит главный контакт и в какой именно сцене твой Боку наконец «соединяется со внутренним собой».

Видимо, это должна быть какая-то генеральная сцена с Крысой. Чтоб «аж до дрожи в сердце». Нечто судьбоносное, примерно как в «Овцах»: «Ты уже умер? – Ага, я уже умер». И полный катарсис с душою в пятках.

Все-таки нелегкое это дело – встречаться с самим собой. То собственной тенью поплатишься, то еще чем-нибудь. Беднягу Малковича вон как измочалило. Я уж про Тайлера с Нео не говорю…[31] Только одного не могу понять: неужели японист Аркадий Стругацкий прочел-таки «Овец» в оригинале перед тем, как засесть за «Погибшего альпиниста»? По времени вроде сходится… Впрочем, это я так, из праздного любопытства. Можешь не искать.

Так вот представь.

Был у тебя школьный приятель. Спортивный, стильный, обаятельный – все девчонки в классе заглядывались. Так и стал актером. Знаменитость, итальянское авто, жилье в престижном районе и прочие ананасы в шампанском. Но настоящие его желания – очень простые и приземленные. Встречаешь его через двадцать лет, а он тебе: мне бы, например, любовь. Душевный покой. Крепкую семью. Жизнь простую и искреннюю. Только все это недоступно, пока я живу такой жизнью! То ли дело ты, – вздыхает он. – Тебе я всегда завидовал. Парню, который сохраняет свое «я» при любых обстоятельствах.

Да, сочувствуешь ты. Даже не знаю, что и сказать…

Но постой. А разве ты сам не нуждаешься в том же самом? Или, может, тебе это все доступно, «пока ты живешь такой жизнью»?

Да вы же, ребята, похожи как две капли воды! Тебе осталось потерять только себя самого. А он не может вернуться к самому себе. Тот же слон, только внутри удава.

«Социальный» Готанда и «оторванный» Боку – одно лицо, отраженное в зеркале. Все это – ты. Только зеркало старенькое, кривое, и голова у отражения не совсем удачно сходится с телом. «Мы лишь эмпирически верим, что отраженный в зеркале образ соответствует оригиналу. Будь осторожнее», – скажет тебе Крита в «Хрониках Заводной Птицы». Но это будет много позже, а пока ты над этим не задумываешься. И когда Юки сообщает тебе, что это он, Готанда, Кики убил, – у тебя просто земля из-под ног уходит. Ты хочешь позвонить Готанде, немедленно услышать, что это неправда, – и не можешь заставить себя набрать номер. И вдруг замечаешь: ты бесконечно один. Хочешь за что-нибудь ухватиться, но ничего подходящего не находишь. Темнота становится белой, а звуки проваливаются в пустоту: да, Готанда – это ты сам. Теряя его, ты теряешь часть себя. Не хочешь терять – и потому не звонишь.

Тогда он сам приходит к тебе. Тоже ведь мучается, небось, на том конце провода. И вот вы беседуете. А ты продолжаешь думать о Кики. И вдруг непонятно откуда из тебя вырывается:

– Зачем ты убил Кики?

Он улыбается. Очень спокойной улыбкой.

– Я – убил – Кики? – переспрашивает медленно, словно бритвой затачивая карандаш.

– Шутка, – говоришь ты, улыбаясь в ответ. – Я просто так спросил… Почему-то спросить захотелось.

Детский сад, в общем. То есть буквально. Так спрашивают дети, растерявшись от страха. Даже не узнав, убивал или нет, – сразу «зачем». С дрожью в сердце. Именно благодаря этой детской дрожи в сердце, этой ребячьей растерянности, тебя осеняет: твоя половинка – убийца. Убийца всего, что может тебя исцелить, а значит, и твой. Все это – ты сам. Готанда-в-Тебе – вот что никак не выльется из тебя слезами, и вот о чем плачут все, кому ты был дорог.

Ибо ты у нас, батенька, главный убивец и есть.

Но лишь когда ты поймешь это сам, твой Свидригайлов в овечьей шкуре подключит тебя ко внешнему миру – и наложит на себя руки, навсегда исчезнув со страниц твоей перепачканной, но еще, надеюсь, не совсем безнадежной истории.

Так что ты делал вчера вечером с пяти до одиннадцати?

lt’s only after we’ve lost everything

That we’re free to do anything[32].

«Fight Club»

Что происходит? Почему не пишешь? Боишься?

Не дрейфь. Для таких, как мы с тобой, чтоб было не страшно, недавно изготовили очередную таблетку – кино «Файт-клаб». Извини, что по-английски, – я принципиально не согласен с переводом «Бойцовский клуб». Все-таки бойцы – это люди, которые следуют неким правилам боя. Я уж о «гамбургском счете» не говорю. Главная же идея «таблетки» – просто дать самому себе по зубам по дороге от остановки трамвая (автобуса, электрички) домой. Простая драка до первой крови. Казалось бы. No rules[33].