Память огня - Роберт Джордан

— Айз Седай, прошу прощения, но это звучит очень зловеще, — сказал Дарлин.

— По крайней мере это будет спасением, — сказала Морейн. — Скажите, Ваше Величество. Это пророчество указывает вам проливать слезы. Нужно ли плакать потому, что избавление придёт вместе с тревогами и болью? Или нужно плакать во имя самого спасения? Ради человека, что будет страдать ради вас? Того единственного, что точно не сбежит от этой битвы?

Она повернулась к Ранду.

— Эти требования несправедливы, — сказал Грегорин. — Он требует сохранять все границы в их нынешнем состоянии!

— И да разрубит он своих людей мечом мира. — ответила Морейн, — и уничтожит их листом.

— Кариатонский цикл. Я слышал эти слова ранше.

— Печати, Морейн, — промолвила Эгвейн — Он планирует сломать их. Он отвергает власть Престола Амерлин.

Морейн не выглядела удивленной. Перрин подозревал, что она подслушивала, перед тем как войти. Это было бы очень похоже на нее.

— Ох, Эгвейн, — сказала Морейн, — Разве ты забыла? „Непопедима доныне ломается гордая башня и преклоняет колени пред знаком забытым…“

Эгвейн покраснела.

— „И не будет здоровья в нас, и ничто не прорастет“, — цитировала Морейн, — „ибо земля едина с Возрожденным Драконом, а он един с землей. Душа из пламени, сердце из камня.“

Она обратилась к Грегориану.

— „В гордыне покоряет он, принуждая высокомерие уступать.“

К Порубежникам.

— „И призовет он горы на поклон…“

— „…и моря расступятся пред ним.“;

— „…и склонятся самые небеса.“

К Дарлину:

— Молитесь, чтобы каменное сердце помнило о слезах…

Потом, наконец, к Илэйн:

— …а душа из пламени не забыла любовь.» Вы не можете бороться с этим. Никто из вас не может. Мне жаль. Вы думаете, что он пришел к этому сам по себе? — она подняла документ, — Узор — это баланс. Не добро, не зло, не мудрость и не глупость. Для узора эти вещи не имеют значения. Последняя Эпоха завершилась Разломом, а новая начнется с мира, даже если это должно быть засунуто вам в глотки, как лекарство плачущему ребенку.

— Могу я сказать? — спросила Айз Седай в коричневом платке, выступая вперед.

— Можешь, — ответил Ранд.

— Это мудрый документ, лорд Дракон, — сказала коричневая сестра. Она была полной и говорила более прямо, нежели ожидал Перрин.

— Но, я вижу в нем огромный недостаток, то, что он был составлен так рано. Пока Шончан свободны от этого обещания — оно бессмысленно. Пока есть угроза от Шончан, мы не можем говорить о мире.

— Это вопрос, — согласилась Илейн, сложив руки на груди. — Но, он не один. Ранд, я вижу, что ты пытаешься сделать, и я люблю тебя за это. Но, это не отменяет того факта, что этот документ нелеп. Для подобного соглашения обе стороны должны быть заинтересованы, обе стороны должны увидеть преимущества для себя.

— Это не дает никакого способа разрешения конфликтов. А они возникают, они всегда возникают. Любой подобный документ должен предоставлять возможность урегулирования конфликтов, он должен давать возможность разрешать конфликты и наказывать тех, кто не придерживается соглашения. Без этого мелкие обиды будут накапливаться, пока все это не выразится в войну.

— Таким, как он есть, этот договор почти требует от всех наций наброситься на первого, кто нарушит мир. Он не остановит их от установления марионеточной власти в павшем королевстве, или даже в другом, свободном. Я боюсь, со временем это соглашение превратиться в ничто; что хорошего в нем, если защита действительна лишь на бумаге? Конечным результатом этого будет — война. Массивная, всепоглощающая война. У нас будет мир лишь на время, в частности до того, пока живы те, кто чтит тебя. Но за каждый год мира ты получишь год великого разрушения, как только этот договор развалится.

Ранд положил руку на документ.

— Я добуду Вам мир с Шончан. Мы добавим в документ пункт касаемо Шончан, и их правитель подпишет его. Иначе этот документ не будет иметь силы. Такой вариант Вас устроит?

— Ранд, это исправит меньшую проблему, но не большую, — ответила Илейн.

— Здесь есть еще одна более весомая проблема, — сказал новый голос.

Ранд обернулся, удивленный. Авиенда? Ни она, ни другие Айил не участвовали в споре. Они лишь наблюдали. Перрин почти забыл, что они тоже здесь.

— Ты тоже? — сказал Ранд, — Прогуливаешься на осколках моей мечты, Авиенда?

— Не будь ребенком, Ранд ал'Тор, — ответила женщина, подойдя и положив пальцы на документ, — У тебя есть тох.

— Я исключил вас из договора, — протестующе воскликнул Ранд, — Я доверяю тебе и всем Айил.

— Айил нет в договоре? — удивился Изар, — Свет, как мы не заметили этого!

— Это оскорбление, — сказала Авиенда.

Перрин нахмурился. От неё пахло серьёзностью. От любого другого Айил он ожидал, что вслед за резким запахом будет поднята вуаль и приготовлены копья.

— Авиенда, — сказал Ранд улыбаясь, — Все остальные собираются повесить меня за то, что я включил их в договор, а вы сердитесь за то, что остались вне него?

— Я прошу у тебя этот дар, — ответила она, — Это все. Включи Айил в договор, в твой Мир Дракона. В противном случае мы уйдём.

— Ты не говоришь за всех, Авиенда, — возразил Ранд, — Ты не можешь.

Все присутствующие в палатке Хранительницы Мудрости одновременно шагнули вперед и стали рядом с Авиендой будто в едином порыве. Ранд моргнул.

— Авиенда несет нашу честь, — произнесла Сорилея.

— Не будь дураком, Ранд ал'Тор, — добавила Мелейн.

— Это дело женщин, — присоединилась Саринда, — Мы не будем удовлетворены до тех пор, пока не равны с мокроземцами.

— Ты думаешь, что это слишком трудно для нас? — задала вопрос Эмис, — Ты оскорбляешь нас, считая, что мы слабее всех остальных?

— Вы все сошли с ума! — произнес Ранд, — Вы понимаете, что это будет запрещать вам биться друг с другом?

— Не биться, — возразила Авиенда, — Биться без причины.

— Война- это ваша цель, — ответил Ранд.

— Если ты в это веришь, Ранд ал'Тор, — холодно произнесла она, — То я действительно плохо тебя обучила.

— Её слова мудры, — Руарк вышел из толпы, — Наша цель заключалась в подготовке к тому, что мы будем нужны в Последней Битве, нашей целью было быть сильными, чтобы выжить. Теперь нам нужна новая цель. Я похоронил кровную вражду ради тебя, Ранд ал'Тор, и я не стану вновь воскрешать её. Теперь у меня есть друзья, которых я не хотел бы убивать.

— Безумие, — встряхнув головой, произнес Ранд, — Ну хорошо, я включу вас сюда.

Авиенда казалась удовлетворенной, но Перрина всё-равно что-то беспокоило. Он не понимал Айил, Свет, да он даже не понимал Гаула, который уже столь долго находится с ним. Тем не менее, он заметил, что Айил любят что-нибудь делать. Даже когда они бездельничали, они были начеку. Пока другие люди играли в карты или кости, Айил часто что-нибудь тихо делали.

— Ранд, — позвал Перрин, поднимаясь и взяв его за руку, — Можно тебя на минутку?

Ранд помедлил, затем кивнул ему и взмахнул рукой.

— Мы защищены, они не могут нас сейчас слышать.

— Знаешь, я кое-что заметил. Айил похожи на инструменты.

— Возможно…

— И инструменты, которые не используются, становятся ржавыми, — сказал Перрин.

— Именно поэтому они и совершали набеги друг на друга, — ответил Ранд, потирая висок, — Чтобы поддерживать свои навыки. Именно поэтому я освободил их. Свет, Перрин! Я думаю, что это будет катастрофа. Если мы включим их в этот документ…

— Я думаю, что у тебя сейчас нет выбора, — заметил Перрин, — Остальные никогда не подпишут это, если Айил здесь не будет.

— Я не знаю, подпишут ли они его вообще, — произнес Ранд. Он долгим взглядом окинул лист, лежащий на столе, — Это было прекрасной мечтой, Перрин. Мечта человечества о хорошем. Я думал, что это и их мечта. Вплоть до того, как Эгвейн назвала мои слова блефом, я думал, что и их.

Было хорошо, что остальные не могли чувствовать, как пахнут эмоции Ранда, иначе все бы знали, что он никогда не откажется выступить против Темного. Ранд не выдавал себя ни единым намеком на лице, но внутри Перрин знал, он был настолько же взбудоражен, как и мальчик в день своей первой стрижки.

— Ранд, ты не видишь? — сказал Перрин. — Решение.

Ранд нахмурился на него.

— Айил, — сказал Перрин. — Это инструмент, нуждающийся в использовании. Соглашение, которое должно быть подписано…

Ранд поколебался, затем широко ухмыльнулся.

— Ты — гений, Перрин.

— Полагаю, что пока речь идет о кузнечном деле, я знаю пару вещей.

— Но это… кузнечное дело тут ни при чем, Перрин.

— Конечно при чём, — сказал Перрин. Как Ранд мог не видеть этого?

Ранд повернулся, определенно распустив плетение. Он подошел к документу, затем поднял его и отнес одному из своих секретарей в задней части палатки.