Биология желания. Зависимость — не болезнь - Марк Льюис

— употребление психоактивных веществ, сексоголизм, азартные игры. Все это обычные подозреваемые. Но есть и более привычные формы компульсивных привычек — грызть ногти, ковырять в носу, — эти привычки есть у многих детей и даже взрослых, и от них тоже сложно отказаться. А тратить деньги, часами смотреть телевизор, играть всю ночь в видеоигры, постоянно без необходимости сидеть на разных диетах, удалять нежелательные волосы с различных частей тела, гнаться за привлекательными сексуальными партнерами, которые, как нам заранее известно, принесут больше горя, чем удовольствия? А жить, завися от человека, которому нельзя доверять? В самой крайней форме ком пуль сия заставляет женщину, пережившую насилие, вернуться обратно к насильнику, а мужчин и женщин — продолжать желать партнеров, которые давно их разлюбили. Ревность, даже в относительно здоровых отношениях, часто обладает компульсивными свойствами и трудно поддается контролю, а иногда совсем не поддается. И конечно, вина — фоновая музыка многих браков, кажущихся нормальными. И еда — самая фундаментальная активность. С учетом современной статистики ожирения неудивительно, что психиатры-ревизоры, обновляющие DSM, относят переедание к зависимости.

Но никто не считает эти привычки болезнью.

* * *

Когда Джонни увидел отпечаток кухонной плитки на своей щеке, его личную Туринскую плащаницу, он знал, что его жизнь рушится. Бизнес хиреет, семья остается далекой мечтой, а здоровье оставляет желать лучшего. Даже будучи пьяным, он уже больше не мог не думать о своих неудачах. Это было не просто компульсивное пьянство: с психологической точки зрения это был акт отрицания. Он прятал пустые бутылки от самого себя, чтобы в следующий раз, когда проснется, не знать, сколько выпил. Но куда их девать?

Он заворачивал их в газету, чтобы не звенели, и собирал в большие полиэтиленовые пакеты. Даже тогда — особенно тогда — его тревожила мысль о соседях. Он не мог вынести мысли о том, что они узнают, как низко он пал.

Его жизнь превратилась в ад. Но нужно было остановиться любой ценой.

Он нашел телефон дорогого наркологического центра на окраине Манчестера. И однажды, когда был в зюзю, позвонил. Доволок свое тело до центра в назначенное время. Врач сказала ему, что он умрет через три недели, если не остановится. Он особенно не удивился. «Но продолжайте выпивать еще несколько дней, — продолжила она. — Мы не хотим, чтобы у вас случился сердечный приступ. Но и не напивайтесь до бесчувствия. У нас освободится место для вас в следующую среду». Среда перенеслась на пятницу. Он прибыл в девять пятнадцать утра. С тех пор он ни разу не выпил — прошло уже пять лет.

«Неделю я был как зомби», — рассказывал мне Джонни. Всю неделю он получал диазепам в огромных дозах, чтобы не случилось приступа и чтобы дать организму возможность адаптироваться постепенно. Он не знал, какие еще лекарства ему давали. Но он начал чувствовать себя лучше. Хотя от тремора рук удалось избавиться далеко не сразу, теперь он мог хотя бы нормально спать и ходить не качаясь. Через неделю он начал проходить программу: групповые занятия, собрания, дневники, опять собрания и много социальной поддержки. Джонни оставался в центре 28 дней, как положено. Я спросил, мучила ли его тяга к спиртному в этот период, и он сказал, что ее совсем не было. В центре все было подчинено помощи в поддержании трезвости, и каждый день ему давали лекарства, так что у приступов тяги не было шанса проявиться. Программа вынимает тебя из твоей жизни, подробно пояснял он мне. Ты в другом мире: обособленном, защищенном, успокаивающем.

Затем он поехал домой. Известно, что в период, следующий за пребыванием в клинике, зависимые особенно подвержены срывам. По очевидным причинам. Но у Джонни было твердое намерение, свойственное ему с юности: намерение добиться успеха. Во-первых, он поставил перед собой ежедневную задачу оставаться трезвым только сегодня — это переформулированный девиз АА «Шаг за шагом». И первую неделю по возвращении все было просто. Затем его начало мучить искушение. «Ты внезапно понимаешь, что ты отец или муж, работник или работодатель. Ты вспоминаешь, что у тебя есть обязанности, ответственность. Ты думаешь: был ли я хорошим отцом? был ли я хорошим работодателем? И знакомый ответ приходит на ум: нет, не был». Навязчиво повторяющиеся мысли, сомнения и тревоги заполнили пустые места, как это было до лечения. Джонни боролся с ними. Он молился, просил Бога помочь ему прожить день трезвым. И он посещал собрания АА, как советовал ему персонал центра. Они сказали: 50 собраний за 50 дней. Он посетил 30 и потом бросил это дело. «Меня это выматывало, — сказал он. — АА отлично подходит многим. Но не мне».

Теперь, будучи снова предоставлен сам себе, он решил, что не сможет остаться трезвым, если не отыщет причины, по которым он стал алкоголиком. Так что он отправился к психиатру, который в целом был с ним согласен. «Вы подавляете что-то, с чем не можете смириться», — сказал он ему. И Джонни стал работать с воспоминаниями и скрытыми от него самого чувствами. Несколько месяцев спустя психиатр похвалил его, сказал, что он научился самоанализу и больше не нуждается в его помощи. Но порекомендовал еженедельные сеансы с консультантом. Один из друзей дал ему контакты и заплатил немалую сумму, чтобы консультант приезжала на сеансы к нему домой. «Она ездила ко мне каждый четверг, целый год. Три месяца у меня ушло на то, чтобы начать ей доверять и раскрыться перед ней, после этого я уже не затыкался». Она была очень компетентной, по мнению Джонни. «Она добилась того, чтобы я досконально проанализировал свои поступки. Что вы обычно делали, когда решали напиться? Я сидел в углу и боялся». Она провела его путем, в ходе которого он примирился с глубокими душевными травмами детства: той всепоглощающей тревогой, которую он испытывал в частной школе.

Как часто мы слышим о разрушительном влиянии на детскую психику сексуального насилия. Мы давно не сомневаемся в том, что оно приносит страшный вред, и не отрицаем это. Но пятьдесят лет назад, когда Джонни был подростком, мир был другим. Он чувствовал, что не может рассказать родителям о происходящем в школе. «Поэтому я выбрал не смотреть правде в глаза, — вспоминает Джонни. — Я не думал о происходившем, но мне снились кошмары». Результат? Когда он, став взрослым, пытался сблизиться с другими, то это плохо ему удавалось: «Я не мог вкладываться в отношения. Потому что я всегда сдерживал чувства». Он много работал над собой в плане самопознания и понял, почему всегда чувствовал себя