Талисман отчаянных - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока Мари-Анжелин ехала в поезде, она только и думала о соперничестве отца и сына из-за молоденькой Мари де Режий, но теперь, добравшись до места, постаралась отвлечься от неприятных мыслей и надеялась использовать любую возможность, чтобы задержаться в этих краях как можно дольше. Почему-то ей казалось, что Господь Бог услышит все ее молитвы.
Сейчас все ее помыслы касались самых земных вещей: она страшно проголодалась и очень хотела пить. В поезде, на котором она ехала, по каким-то причинам не было вагона-ресторана. А короткий визит в туалет в поезде открыл ей, что вода из-под крана на железной дороге имеет отвратительный вкус. Прибыв в Безансон, Мари-Анжелин тешила себя надеждой, что в привокзальном буфете выпьет кофе с круассаном, но не решилась. Ожидающие ее люди могли оказаться нетерпеливыми, и это привело бы к самым нежелательным последствиям.
Теперь она покорно терпела выпавшие на ее долю тяготы, решив, что если эти люди решили сделать ее заложницей, то рано или поздно они ее накормят.
В темных очках она словно бы ослепла и решила закрыть глаза, но потом подумала, что дремать нельзя, что она должна быть постоянно начеку. И в первую очередь ей все-таки следует сообразить, в какую сторону они едут. Но везли ее не простодушные малыши. Отправившись с привокзальной площади и проехав по небольшой улице, шофер три или четыре раз объехал по кругу еще одну площадь и только потом свернул в нужном направлении. Бедная пассажирка была обречена на слепоту как в прямом, так и в переносном смысле.
Автомобиль мчался то в гору, то под гору, следуя капризам дороги, примерно часа два, в чем План-Крепен убедилась, когда сумела посмотреть на часы. Автомобиль остановился, и она вышла, оказавшись на земле, поросшей травой. Женщина взяла ее под руку с одной стороны, шофер с другой.
– Мы приехали, – сообщила женщина. – Мы проводим вас в вашу комнату, где вы сможете отдохнуть.
– Я не устала, я проголодалась и очень хочу пить.
– Разумеется, вас ждет ужин. Пойдемте.
И они по двум выщербленным ступенькам поднялись к двери и вошли в помещение, замощенное вначале плиткой, а дальше соломенными матами. Смолистая свежесть, которой, как видно, веяло от близкого елового бора, и которую с таким удовольствием вдыхала «гостья», сменилась теперь запахом капустного супа. Но «гостья» обрадовалась и ему: она была так голодна, что могла бы, заворчав, отнять кость у собаки.
– Как вкусно пахнет! – не удержалась от довольно искренней похвалы Мари-Анжелин.
– Ужин вам подадут в комнату.
Что ж, уморить ее голодом не собираются, уже неплохо. Они миновали помещение, которое было, очевидно, кухней. На пороге следующей комнаты шофер, который крепко держал План-Крепен слева, отпустил ее.
– Ступайте осторожно, лестница винтовая, узкая, перила справа. Я буду идти сзади вас, – предупредила женщина.
Они поднялись вверх на три этажа, не меньше, так что комната, как видно, располагалась в старинной башне. Высокие каменные ступени были истерты временем и ногами. Мари-Анжелин насчитала сорок ступеней, когда они наконец остановились.
– Вот вы и на месте, – сказала женщина, отворяя свободной рукой дверь. – Пройдите немного вперед, и я сниму с вас очки.
Нельзя сказать, чтобы в комнате было очень светло, но и к этому свету Мари-Анжелин нужно было привыкнуть. Она заморгала, сняла перчатки, сунула их в карман и хорошенько протерла глаза. Теперь она могла осмотреться. Она стояла в квадратной комнате с деревянной мебелью и древними каменными стенами. Подоконник квадратного окна свидетельствовал о непомерной толщине стен. Два железных прута крестом делили окно на четыре части. Да, ей предстояло жить в старинной башне. Интересно, сколько времени?
Но жить в этой комнате было можно, в ней было все необходимое. Дубовая кровать с матрасом, простынями – грубыми, но все-таки простынями, – подушкой, валиком, одеялом и периной. Более того, неожиданная роскошь – возле кровати коврик, правда, больше похожий на дерюгу. У изголовья ночной столик, и на нем стоит керосиновая лампа. Посередине – круглый стол с подсвечником и связкой свечей. В углу конторка, какие так любили в прошлые века, а перед ней стул с соломенным сиденьем. Доска у конторки опущена и видно, что там есть бумага и перья. У двери «умывальник», который «гостья» при других обстоятельствах сочла бы весьма обветшалым, но теперь была очень рада и тазу на столике, и добротному фаянсовому кувшину.
– Здесь у вас есть все необходимое, – сообщила Мари-Анжелин ее спутница. – По крайней мере, мне так кажется. Если вам что-то понадобится, рядом с кроватью стоит колокольчик. Вам достаточно только позвонить. Сейчас вам подадут ужин.
План-Крепен подошла к ночному столику и открыла его, он был пуст.
– Но что мне делать в случае физиологической необходимости? – бесстрастно осведомилась она.
– Ой, правда! Я забыла. Прошу меня извинить.
Женщина открыла маленькую дверку, раздвинув занавеси позади кровати, за дверкой находилось сооружение, похожее на деревенскую лавочку, сбитую из досок, с крышкой посередине. Крышка прикрывала дыру, которая заканчивалась, скорее всего, в самом низу башни.
– Хорошо, я поняла, – ледяным тоном откликнулась Мари-Анжелин. – Я предпочла бы обойтись без головокружительных экспериментов. Надеюсь, что в жару запах смолы одолеет все другие.
– В здешних местах фермеры используют все отходы. На нашей ферме тоже так поступают, но мы еще пользуемся известью.
– Ах, вот оно что! А это уютное местечко, получается, используется круглый год?
– Вы задаете слишком много вопросов, мадемуазель, – сухо отозвалась женщина. – Вам так же, как мне, ничего не остается, как подчиняться полученным распоряжениям. А что касается вопросов, то я тоже осмелюсь задать вам вопрос: вы привезли то, о чем вас просили?
– А иначе, зачем бы я стала приезжать?
– Извольте отдать мне то, что вы привезли.
– Вам?
– Разумеется, мне. Разве тут есть еще кто-нибудь?
– Я отдам его тому, кто написал мне письмо. На его призыв… Отчаянный, я бы сказала, я ответила, совершив самый постыдный в моей жизни поступок, обокрав моего дорогого друга и родственника. Поэтому только ему я отдам то, что привезла.
– Как вы это себе представляете? Думаю, для вас не секрет, что его заставили написать вам письмо. Сам бы он никогда не попросил помощи у дамы.
– Да, конечно, я понимаю. Но пусть его «заставят» приехать сюда. Я отдам за него выкуп, его освободят и позволят нам уехать вместе.
– На автомобиле, который отдадут в ваше распоряжение? А вы в самом скором времени вернетесь в сопровождении жандармов или полиции. Нет, на такое они никогда не пойдут.