Талисман отчаянных - Жюльетта Бенцони

В ответ послышался смущенный смешок, и маркиза взглянула на девушку с немалым удивлением.

– Неужели он? – произнесла она шепотом.

– Нет, нет, – покачала головой Мари, но вид у нее был по-прежнему смущенный, и она принялась подбирать вилочкой с тарелки крошки от пирожного, потом кашлянула и сказала:

– Признаюсь, я не случайно выбрала этот красивый уютный дом.

– Вы открыли свою тайну Клотильде?

– Ннет… Не получилось. Мне бы хотелось поговорить о ней с вами, мадам. Вы ободрили меня, сказав, что хотели бы мне помочь, и я не могу не воспользоваться счастливым случаем. Вы знаете того, о ком я думаю, лучше всех других! Он же ваш родственник, – прошептала Мари совсем тихо.

«Господь милосердный! – взмолилась про себя тетя Амели. – Только этого нам не хватало! Альдо! И сколько неприятностей может из этого воспоследовать! Необходимо сразу же что-то предпринять и все объяснить этой бедняжке!»

Маркиза хорошенько откашлялась и заговорила:

– Мне трудно в это поверить. Вы даже не знакомы. На праздник, единственный, собственно, вечер, где могло бы зародиться ваше чувство, вы не попали…

– Да, это так. Но Понтарлье совсем небольшой городок, и я часто видела его, когда он меня даже не замечал, и я поняла, что люблю его, – призналась Мари с обезоруживающим простодушием.

– Господи, Боже мой! Я думаю, вы понимаете, что тут я никак не могу вам помочь! И я уверена, вам известно, что он женат, что у него дети и он…

– Нет! Нет! – вскричала Мари. – Вы ошиблись! Я совсем не имела в виду князя Морозини, хотя он красавец с безупречными манерами. Он произвел на меня большое впечатление, но он так плохо обошелся с нами, когда мы пришли на праздник…

– Так значит, не князь? Но тогда…

– «Не он, так, значит, брат его», – с улыбкой произнесла Мари, которая, как видно, учила в школе басню Лафонтена про ягненка. – Только никому не говорите, сохраните мою тайну. Сначала мне нужно покончить с нелепой помолвкой. Или вы считаете, что лучше ему уже все сказать?

– Кому? – переспросила госпожа де Соммьер, чувствуя, что почва уходит из-под ее ног.

– Ему! Моему герою, необыкновенному человеку. Он уже не юноша, и вряд ли может предположить, что такая молодая девушка, как я, может его полюбить. Вы ведь понимаете меня, мадам?

– Я? Целиком и полностью.

Маркиза судорожно пыталась сообразить, что может воспоследовать из этой неожиданной новости. Ее не слишком удивило, что Адальбер тронул девичье сердце, но ситуация усложнялась на глазах. Жители городка твердо усвоили, что сердце и руку прелестной Мари оспаривали друг у друга отец и сын. Отец победил. Конфликт уладился. Вскоре возникнет новый скандал: разрыв помолвки накануне свадьбы. И если станет известно, что виной всему чужак-парижанин… Холодные мурашки побежали по спине маркизы.

Мари настойчиво повторила:

– Но ведь вы никому не скажете о моем секрете, правда, мадам?

– Не могу ничего обещать. А что вы собираетесь делать ввиду предстоящей свадьбы?

Мари насупила брови:

– Постараюсь как можно дольше остаться здесь. Тот, кого я люблю…

– Называйте его Адальбер, так будет гораздо короче.

– Да, конечно. У него такое чудесное имя. Адальбер, – начала она и покраснела до корней волос, – не представляет себе моих чувств, и, возможно, было бы лучше сообщить ему о них, чтобы мы могли настроить наши сердца в унисон и рука об руку противостоять гневу моего отца. Но отец быстро успокоится, поскольку речь идет о знаменитом ученом. А вот Карл-Август… Его гнев, его озлобление… Я не хочу, чтобы все привело к чему-то опасному, к дуэли, например.

Безапелляционные рассуждения юной девы о будущей жизни с Адальбером на несколько минут погрузили маркизу в ступор: Мари говорила об этом без тени сомнения, как о деле решенном. Тете Амели очень хотелось отвесить ей пару отрезвляющих оплеух, чтобы голова бедняжки встала на место, но, разумеется, она не сделала ничего подобного, наоборот, попробовала ей подыграть.

– Мне кажется, кроме ваших сердечных чувств у вашего героя тоже есть чувства, – начала мадам де Соммьер. – Простите за вмешательство, но вы не думаете, что начать нужно с выяснения, как отнесется к вашему признанию заинтересованное лицо.

– Он будет приятно удивлен, – без тени сомнения заявила милая девушка. – Я молода, а он уже в зрелом возрасте. К тому же я хороша собой, разве нет? Во всяком случае, все так говорят.

И Мари с явным удовольствием полюбовалась своей ручкой, на которой сияло кольцо с сапфиром – знак ее обручения.

Госпожа де Соммьер не смогла удержаться от язвительности:

– Спору нет, именно так и думает человек, который надел вам на палец это колечко. Но прежде, чем думать о новом замужестве…

– А как вы думаете, Адальбер, узнав о моих чувствах, сразу предложит мне быть его женой?

– Ничего не могу сказать вам на этот счет. Адальбер мне близок и дорог так же, как и мой племянник, Морозини, но я ничего не знаю о его сердечной жизни. Но позвольте мне высказать мою мысль до конца. Я считаю, что вам нужно избавиться от нежеланного для вас брака вне зависимости от надежд на следующий, который весьма и весьма проблематичен. Адальбер – закоренелый холостяк.

– Именно такие мужчины становятся самыми лучшими мужьями!

Отнюдь не ангельскому терпению маркизы пришел конец.

– Вы будете меня слушать или нет?

– Ну… да, конечно!

– Прекрасно! Отложите в сторону ваши прекрасные мечты и ни во что не вмешивайтесь. Я и мои родственники приехали сюда по важному делу, и свадебные фанфары нам совершенно не ко времени, потому что речь идет о жизни и смерти. Ничего пока не предпринимайте и не открывайте своих тайн до тех пор, пока наше дело не завершится. Лечитесь и сохраняйте душевное спокойствие.

В дверь осторожно постучались, и в комнату заглянула горничная.

– Господа вернулись, – сообщила она, – и спрашивают, не соблаговолит ли госпожа маркиза прийти к ним в библиотеку.

– Сейчас спущусь, – пообещала маркиза и, повернувшись к Мари, сказала: – Отдыхайте, дорогая, и постарайтесь забыть о своих неприятностях. Хотя бы ненадолго.

Госпожа де Соммьер вышла, осторожно закрыла за собой дверь и глубоко вздохнула один раз, второй и третий. Немного успокоившись, она направилась к лестнице, в низу которой ее ждал обеспокоенный Альдо.

– Идемте, – сказал он, подавая ей руку. – Вы нам очень нужны.

– Сегодня я нужна всем, – улыбнулась маркиза. – Похоже, сегодня мой день.

Она говорила с оживлением, но чувствовала себя скорее подавленной, и это неприятное чувство еще более усилилось, когда она вошла в просторную комнату, заставленную книжными шкафами, и взглянула на Лотаря, сидящего у письменного стола, а потом на Адальбера, который расхаживал по ковру туда и обратно.