Ласковый холод Сибири (СИ) - Кожевников Павел

— Ты не понял. Если он тебя так назвал, значит, получил не только выброс гормонов, но и пакет информации от богов. — Уточнил Дух.

— Млять. Что на этот раз? Только обживаться начали на новом месте. Не хочется на другой конец мира сбегать.

Яр пристально посмотрел на священника. Тот сидел с закрытыми глазами и с улыбкой на лице.

— Несите его. Простынет. — Подтолкнул Яр неуверенно переминающихся селян. Их явно озадачил итог «схватки». Особенно появление ангела в конце.

— Что с ним, князь? — Вперёд протиснулся Степан Григорьевич и указал на попа.

— А хрен его знает. — Честно признался Яр. — Похоже, бог ему знак явил и осенил благодатью. Я здесь точно ни при чём. Возможности у меня большие, но, всё же не настолько. Придёт в себя — сам расскажет.

— Понятно. — Степан уверенно подошёл к священнику и помог подняться ему на ноги. — Как вы себя чувствуете святой отец? — Спросил он.

— Хорошо сын мой. Очень хорошо. — Священник начал распрямляться, с каждой секундой его движения становились уверенней. — Мне надо о многом подумать и многое записать, пока я не забыл знание, переданное мне ангелом. — Он стряхнул руку Степана, показывая, что может сам стоять, и посмотрел на Яра. Взгляд стал прямым и уверенным. — Князь, я могу тебя попросить о бумаге, белой как снег и не горящей в огне? Мне надо надёжно записать ниспосланные откровения. Как же я жил во тьме до этого? — Неожиданно закончил он, с намгновение похмурневшим лицом.

— Передам через Степана. — Легко согласился Яр. Ему не нравилось очередное вмешательство Богов. — Чего ворота не открываете? — Развернулся он к мужикам, мнущимся внизу.

— Так, это… — Один из них неуверенно указал на попа. — Отец Михаил…

— Уже оклемался и против меня ничего не имеет. Сами все видели и слышали. — Закончил за него Яр. — А если вон тот злой мужик сломает ворота. — Он кивнул в сторону забавляющегося ситуацией Пуха. — Чинить их будете за свой счёт.

Народу в трапезной было много. Люд оказался сообразительный и когда понял, что у ворот больше ничего интересного не будет, поспешил в заведение Степана.

Снегоход оставили возле конюшни. В майскую ярмарку здесь собиралось много купцов с товаром. Поэтому места хватило бы не на один такой снегоход.

В трапезной Яр вместе с Диной и Пухом сели за свободный стол. Дочь хозяина, как только услышала, что князь приехал, сразу разогнала клиентов из-за стола, за которым они ели в прошлый раз и больше за него никого не пускала. Поэтому со свободным столом у них проблем не было.

Близнецы начали заносить коробки, предназначенные для постоялого двора.

— Степан Григорьевич, гвозди есть у тебя? И молоток. — Задал вопрос Левый.

— А тебе, парень, на что они? — Поинтересовался хозяин заведения.

— Подарки князя надо к стене прибить.

— Много надо гвоздей? — Уточнять, что именно за подарки, Степан не решился. В конце концов, дарёному коню зубы не смотрят.

— Неси сколько есть. Лишние назад заберёшь. — Решил Левый.

Пока один близнец развешивал плоские звуковые панели по углам, второй начал открывать следующие коробки. Их содержимое так же предназначалось Степану.

Когда на свет стали появляться изящные чашки, блюдца, блюда и разнообразные тарелки, он ахнул.

— Это же где вы такую красоту взяли? Голубой фарфор? — Степан покрутил в руках изящную кружку из тонкого, чуть просвечивающего насквозь, фарфора необычного цвета.

— Это не фарфор. — Правый демонстративно уронил одну тарелку на пол. Та звонко ударилась о доски и подпрыгнула несколько раз. — Другой материал. — Близнец поднял целую тарелку с пола. — Покрепче будет, но сломать можно. Будь аккуратнее. И на огонь эту посуду ставить не стоит. А так, пользуйся, как обычной. Не одним же графьям с фарфора есть. — Уверенно закончил Правый.

Дочь Степана накрыла на стол, и Яр с друзьями принялись за поздний обед. С утра они ничего не ели в дороге.

— Что всё-таки произошло с попом. — Не удержался от вопроса Пух. Задал он его еле слышно.

— Вмешались высшие силы. — Помрачнел Яр. — Вечно такое вмешательство, какой-нибудь хернёй заканчивается.

— Не переживай. — Подбодрила его Дина. — На этот раз всё будет хорошо. Тебе не придётся на реформирование церкви время тратить. Всё сделает отец Михаил. Где-то тихо, где-то громко. Но без твоего участия и так как надо.

— Звучит слишком хорошо, поэтому не сильно верится. — Хмыкнул с сомнением Яр. — Не доверяю я им.

— Какой ты странный атеист. — Вставил Пух со смешком. — Неплохо звучит: в бога я верю, но ему не доверяю!

— Бумаги ему сделай пару тысяч листов. Пошершавей. — Напомнила Дина. — И автоматические карандаши со сменным грифелем.

— Может, перьевую ручку, заправляющуюся чернилами лучше сделать?

— Карандаш надёжнее. Кварцевая бумага и карандашные надписи не боятся воды и огня. Чернила же от воды поплывут. — Пояснила девушка. — Кроме этого, тебе придётся в строительство новой церкви вложиться. Символ обновлённой веры должен быть красивым и привлекательным.

— Так я и думал, что подвох будет. Но если поп, правда, с церковниками поможет, то храм для этого возвести — цена небольшая.

— Князь, проверь колонки! — Крикнул Левый, переставший стучать молотком.

Яр подключился к акустике по беспроводному интерфейсу и запустил на воспроизведение медленную инструментальную мелодию на небольшой громкости. Трапезную заполнил звук классических инструментов, идущий со всех сторон. Народ вслушивался и крутил головами.

— Это что? — Спросил Степан у Правого.

— Музыка. Хорошая музыка. Мне нравится.

— А где музыканты?

— Не знаю. Это запись. Звук был сохранён, и теперь его можно послушать без музыкантов. Навроде как ты слова в книгу записываешь. Голоса уже нет, а слова остались. Так и здесь. — Пояснил близнец. — Мы потом телевизор ещё повесим. — Он указал на самую большую и при этом плоскую коробку. Будете не только слушать, но и интересные вещи о мире смотреть.

— Это как? — Не понял Степан.

— Увидишь. Боюсь, трапезную тебе расширять придётся. Иначе всех желающих во время майской ярмарки тебе будет некуда даже стоя ставить. — Подначил его Правый.

— Посмотрим. — С сомнением произнёс хозяин заведения.

Семён Алексеевич с женой ехал на передних санях. Оба закутались в тёплые тулупы. Лошади устали, но на отдых решили не останавливаться. До Тогурского оставалось всего ничего.

Неожиданно раздался волчий вой.

— Не пужайтесь, Семён Алексеевич. — Обернулся к купцу ямщик. — Здесь волки пуганные, на обоз близ села точно не нападут.

Купец промолчал, вглядываясь в серость уходящего дня. Зимник между петлями реки проходил через лес. Редкие большие деревья перемежались с густым кустарником. Дорога постоянно петляла, но всё равно путь получался намного короче, чем по руслу реки.

Со стороны задних возов послышались щелчки кнута, а немного позже раздался выстрел.

— Далеко до реки? — Стараясь не терять хладнокровия, спросил купец. Его жена Татьяна задремала и ничего не слышала.

— Меньше версты осталось, Семён Алексеевич. — Ямщик тоже забеспокоился и крутил головой во все стороны. — Никак стая залётная. — Сделал он предположение. — Нам бы только на простор выехать, а там встанем в круг и отобьёмся. Поднажмите родимые! — Прикрикнул он на лошадей.

Выстрелы зазвучали чаще. Семён Алексеевич не любил оружия, но пользоваться им умел. Профессия у него была опасная. Он потянулся к своему ружью, но воспользоваться им не успел. Впереди был крутой поворот дороги. Что-то увидев там, лошадь встала на дыбы, резко останавливаясь. Заваливаясь на ямщика, купец услышал частые выстрелы. Они показались ему приглушёнными. Не такими громкими, как обычно, но он списал это на тулуп, сползший ему на голову.

Пока купец с женой барахтались, пытаясь встать, неведомая сила схватила их за шивороты и рывком поставила на ноги.

— Жив, Семён Алексеич. — Услышал купец знакомый голос. — Не ушиблись, Татьяна Кондратьевна?