По сложной прямой - Харитон Байконурович Мамбурин

— В смысле поздно?!! — вертясь как укушенный, я периодически тыкал локтем грудь начальницы, за что она продолжала меня трясти как грушу.

— В зале оказался репортёр Первого Канала! С камерой! — ошеломила меня до потери сопротивления женщина, а затем, встряхнув еще пару раз, бросила на сиденье рядом с собой, — Всё! Два часа назад об этом в новостях… пусть даже и подано было так… легкомысленно, но узнал весь Союз!

Тут-то у меня всё и оборвалось внутри. Юлька, мать её, рядом сидящую и гневно сопящую… Юлька один из молодежных символов страны. По популярности её можно сравнить с Алисой Селезневой из моей прошлой жизни. То есть, она охренительно популярна и любима миллионами, от чего двойные стандарты в отношении этой неуязвимой дурищи работают прекрасно. Призраки НЕ врут — это знают даже дети. Но то, что они не делают еще кучи вещей, а именно не жрут, не срут, не чувствуют, не любят, не ненавидят, не пьют, не имеют нужных технологических отверстий или выступов и прочее-прочее-прочее? Неееет, об этом, разумеется, никто не помнит!

Я в жопе!

— Мы в жопе! — злобно уточнила майор, — Ты, видимо, не въехал, Изотов! Проект «Воскрешение» засекречен, как и всё остальное, что с тобой связано. А эта… она, считай, загадала всему миру загадку — зачем русские заставили «призрака» это устроить? А заставляли ли? А что там произошло?! Будь уверен — телефоны в каждом посольстве, расположенном в Стакомске, сейчас разрываются! Если моя подноготная полезет наружу, то… Так что мне бы твои проблемы!

— Да я…

— Сел! Заткнулся! Замолчал! Работаем!

Подавив вспышку ярости, я остервенело вгрызся в сигарету, стараясь взять контроль над своим глупым юным телом. Так, охолони, Витенька. Что случилось? Нечто, чем ты сильно недоволен. Чем? Наша полупрозрачная девочка сделала свой первый женский поступок. И что? Ты испугался, что тебя под венец поведут? Как будто бы тебя раньше там не было! Браком больше, браком меньше, вот вообще этот вопрос тебя не канифолит. Что дальше? Известность? Нежелательная? Излишек внимания? Безусловно. Но он бьет в первую очередь по твоей начальнице-покровительнице, а значит, косвенно, может влупить по тебе куда серьезнее, чем пока кажется.

Яростно растерев морду лица ладонями, я, не отнимая их от лица, глухо сказал Окалине:

— Я… подумал. Сижу, не жужжу, ничего не делаю. Скажете прыгать — буду прыгать. Скажете в ЗАГС — пойду туда. Буду улыбаться, делать ручкой, целовать эту дурищу в щечку.

— Удивил, Изо…, — вновь сделала круглые глаза блондинка.

— Пока эта ситуация не разрешится, товарищ майор! — тут же лязгнул я, — Интересы самой Юли, её чувства и прочую хренотацию я учитывать не собираюсь! Как вы мне только что сказали — это наша проблема, помогать я буду вам и себе. Точка.

Это, конечно, ей не понравилось, но кивнула, признавая за мной право на подобный жест в сторону любимой кровиночки. Не то чтобы я даже злопыхал, чувства матери логике не поддаются, а уж если ребенок с её точки зрения страдает от эмоциональной инвалидности, так вообще тушите свет, сливайте воду, нужно помочь. Как и всегда у этих мамаш. Ну ведь простой выход из ситуации: нарожай побольше, не будешь так трястись над единственным… но мы неосапы. Мы так не можем.

Вскоре, мы были на месте. Выйдя из машины на заснеженном пятачке между девятиэтажек, я с удивлением поводил жалом: кроме меня, Окалины и выползшего из-за руля громилы по имени Сергей, рядом никого не было. Нелла Аркадьевна, накидывая плащ, кивнула своему водиле, который тут же полез в багажник, добыв оттуда связку наручников.

— Эээ…, — покрутил я головой по одинокой заснеженной пустоши, из которой торчали голые ветви кустов, турники, да пара скамеек.

— Что, Изотов? — почти усталым тоном вопросила воздух Окалина.

— А где все? — спросил я, имея в виду полное отсутствие здоровых злых мужиков при оружии и в бронежилетах.

— Вы с Сергеем за них, — хмыкнула Нелла Аркадьевна, закуривая, — Он наводит шухер, ты их роняешь на выходе. Я наслаждаюсь зрелищем, оцениваю и делаю выводы.

— Я, вообще-то, учусь на программиста…, — проворчал я для порядка, топая за медведисто переваливающимся с ноги на ногу Сергеем.

— Когда я была маленькой и глупой, прямо как ты, Изотов, то я в свои четыре года хотела рисовать мультики, — донеслось мне в спину неожиданно ехидное.

Вот и родись могущественным мутантом, понимаешь. Хрен тебе дадут отсидеться. Или просто хотя бы спокойно получать такую маленькую, но родную зарплату.

Металлическая дверь полуподвала ноги Сереги не сдержала, с лютым визгом смявшись и соскочив с петель. В этот же момент водитель исчез во тьме, чем-то напомнив мне учуявшего крысу терьера. Ничего не оставалось как нырнуть за ним, тут же наткнувшись на сползающего по стенке крепкого мужика с косящими друг на друга глазами. Схватив его, я развернул типа к себе, несильно стукнул пару раз по пузу на всякий случай, а затем уронил на пол, тут же смазывая ему пятки особо вязкой слизью. Следующими я обработал кисти мужика с двух сторон, превращая его на два часа в существо, способно передвигаться строго в коленно-локтевой позиции.

Ну а потом уже пришёл черед наручников. Оценив мои действия, майор хмыкнула, а потом отправила вслед за веселящимся внутри Сергеем, сказав, что так и быть, покараулит вход.

Тот особо много работы мне не оставил. В притоне, точнее на сортировочной станции, было два фасовщика, один начальник, три дурака охраны-грузчиков и один отсыпающийся на кушетке пушер женского пола, который, видимо, подрабатывал ночной бабочкой. Половина этого народа ко времени, когда я добрался до Сергея, уже пребывали в состоянии сильной ушибленности, паники и ужаса, что вовсе не помешало одному из фасовщиков, одетого прямо в рабочий фартук и целлофановые нарукавники, достать нож. Недолго думая, я засандалил гаду связкой наручников по голове, затем пнул по яйцам второго, желавшего убежать к Окалине, после чего приступил уже к своей фасовке. Провести лапами по рукам, смазать подошвы ботинок, надеть наручники — всё, человек готов к транспортировке.

Выволокли мы перед светлые и жуткие очи майора всех оприходованных, разложив их перед ней на полу.

— Берем этих троих, — выбрала блондинка, пнув по очереди начальника и фасовщиков, — Грузите их в машину, за остальными сейчас приедут. Сдадим и поедем уже… серьезным делом заниматься.

Только я успел утрамбовать троицу на заднее сиденье, как сюда во дворы с визгом покрышек ворвалась битая жизнью ржавая «шестерка», из задних окон которой высовывалась пара парней, держащих наизготовку пистолеты. Водила при виде