И остался только пепел (СИ) - Осокина Анна

Остро чувствуя каждое его прикосновение, она боялась даже слишком глубоко вздохнуть, чтобы не спугнуть момент. Трудно сказать, сколько это продолжалось, но сердце ее успело успокоиться, а уютная обстановка и тихий треск дров сделал свое дело: кажется, она начала засыпать, в полудреме чувствуя, как пальцы Веренира ослабли. Из последних сил она приоткрыла веки: мужчина спал. Свет огня отбрасывал на его щеки длинные тени от опущенных черных ресниц. Если бы Исха умела рисовать, впору было бы браться за холст и кисти. Но таким талантом она не владела, а потому просто постаралась запомнить его таким безмятежным.

***

Ее разбудил какой-то звук. Исха подняла голову, щурясь даже от неяркого света догорающих углей в камине. В первый момент она не поняла, где находится. Но Веренир все еще был здесь, в кресле, его грудь мерно опускалась и поднималась. Раздался стук в дверь. Видимо, уже не в первый раз, и именно этот звук заставил ее проснуться. Сколько прошло времени? Судя по тому, что угли еще красные, не слишком много.

Она поднялась, разглаживая складки на платье. Ох, шея снова затекла от не слишком удобной позы. Когда же ей доведется поспать в кровати? Стук снова повторился, и был настойчив. Если бы Веренир, перед тем, как начать работу, не запер ее на засов, неизвестный гость наверняка уже вломился бы внутрь. Исха взяла со стола все еще горевшую лампу поспешила открыть дверь, пока звук не разбудил десницу.

На пороге стоял Витабут, кажется, он не ожидал ее здесь увидеть и в первую щепку даже растерялся. Но очень быстро взял себя в руки, его лицо приняло обычное для него выражение холодной надменности.

— Я хочу говорить с десницей князя, — обратился он к ней без всяких приветствий.

— Боюсь, что это невозможно, господин шуйца, господин десница спит, — как можно более почтительно ответила Исха, одной рукой поправляя волосы, пытаясь чуть пригладить их и одновременно скрыть как можно большую часть шрамов.

Этот жест не остался без внимания со стороны мужчины, вызвав насмешливый взгляд. Конечно же, объяснять что-либо она ему не собиралась. Во-первых, это было не его дело, а во-вторых, он все равно не поверил бы ей.

— Ну, значит, ему придется проснуться, — Витабут расправил плечи, чтобы казаться больше, хотя рост и телосложение этого седовласого мужчины и так внушали уважение. Едва доходя макушкой ему до лопаток, Исха вздернула подбородок и, вместо того, чтобы уступить ему дорогу и дать войти, как он того ожидал, она сделала шаг навстречу. Он инстинктивно подался назад. Она вышла в коридор и притворила за собой дверь. Рядом стоял дружинник, охранявший покои Веренира. Когда Исха заходила, здесь стоял другой мужчина, но, видимо, караул сменился. Сейчас здесь стоял совсем юный человек, едва достигший 16 зим — возраста, с которого можно было вступать в княжескую дружину. Исха вежливо ему кивнула и снова обратила взгляд на Витабута.

— Сожалею, господин шуйца, но господин десница настолько вымотан службой, что если он не поспит хотя бы еще несколько лучин, это будет опасно для его жизни, а значит и всех тех, за кого он отвечает.

Витабут оценивающе посмотрел на нее, как на мелкую гадюку, которую повстречал в лесу. Не знаешь, пнуть сапогом с дороги или подождать пока сама уползет, потому что, несмотря на свой размер, она все же опасна.

— Вымотан, говоришь? — ухмыльнулся он, снова многозначительно посмотрев на ее волосы. — Что ж, передай, что я буду ждать от него утром сообщение о ходе расследования.

Исха кивнула. Витабут уже хотел уйти, но обернулся и добавил:

— Неужели ты думаешь, что такая как ты, может его заинтересовать? — он коротко хохотнул. — С его положением он может получить любую женщину в княжестве. Лю-бу-ю, — после этих слов шуйца махнул дружиннику, чтобы тот отошел подальше и не мог слышать их разговора.

Ведунья старалась сохранять каменное лицо. Не то, чтобы она на что-то рассчитывала, но иногда ей казалось, что Веренир видел в ней то, чего не замечали другие и даже она сама.

— Ты ведь не настолько глупа, чтобы не понимать того, что необразованная девка из какого-то захолустья, да еще со столь безобразным увечьем, просто не сможет долго удерживать его внимание? — он говорил очень тихо и при этом улыбался, видя, как рука Исхи мимо ее воли дернулась к обезображенной щеке. Витабут упивался своим превосходством над маленькой женщиной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он сполна отыгрывался за свое унижение, нанося удары по самым больным местам. — Ты — лишь его очередной эксперимент, как те крысы и перепелки, которых он убивает, чтобы потом воскресить и потренировать свои силы, — он смаковал каждое слово, глядя прямо ей в глаза. — Или вражеские шпионы, которых удается вычислить. Нужно отдать деснице должное — он умеет обращаться с пленными — рано или поздно говорят все. А знаешь почему? — он сделал шаг вперед, почти вплотную приблизившись к женщине и зашептав ей в самое ухо. — Потому что от его пыток их не спасает даже смерть.

Его кривая улыбка сейчас была так близко от Исхи, что ведьма почему-то поняла: она обязательно приснится в кошмаре.

— Однажды на охоте, — продолжил шуйца, — куда были приглашены лишь первые лица княжества, вепрь убил лошадь десницы. В итоге кабана мы все же загнали. Но Веренир, чтобы не задерживать нас с князем, заставил свою мертвую кобылу подняться и продолжать везти его на себе, а мертвый кабан шел за нами следом до самого замка. Тогда это нас весьма впечатлило. Но то, что он сделал с тобой вообще выходит за рамки понимания. А ты, хотя вроде и живая, ходишь за ним, как та мертвая свинья. Не смеши людей, девочка.

Исхе стоило большого труда внешне никак не отреагировать на эти слова, хотя внутри она была словно побита камнями. На стене мелко дрожали тени от пламени лампы в ее руках.

— А теперь, — он выдержал изящную паузу. — Доброй ночи.

Витабут с достоинством удалился, оставив оцепеневшую ведьму наедине со своими мыслями.

Паренек-дружинник, увидев, что шуйца уходит, вернулся на свое место. Исха еще немного посмотрела ему вслед, пытаясь унять колотящееся сердце, а потом тихо вошла обратно в покои Веренира и тщательно закрыла дверь на засов. Да только это не помогло. Ни один замок в мире сейчас не заставил бы ее чувствовать себя в безопасности. Десница все еще крепко спал в своем кресле, только все вокруг теперь уже не казалось ни уютным, ни успокаивающим. Как могла она хотя бы на полщепки подумать, что снова оказалась дома? Дом сгорел. Все, кто был ей дорог — мертвы.

Слова шуйцы были слишком похожи на правду. Они сполна отвечали на многие вопросы: почему он спас ее, зачем держит рядом с собой, почему так внимателен… Она — эксперимент. Наверняка, один из самых удачных в жизни мага. Вот в чем ее ценность. Что ж, так тому и быть. Но прямо сейчас уйти она не могла, потому что уже пообещала позаботиться о нерожденном младенце. Да и сама Медика, похоже, одна из немногих, кому в этом замке судьба Исхи небезразлична. Она так искренне слушала ее рассказ и даже плакала, когда ведьма дошла до смерти бабушки. Да, беременность многих женщин делает сентиментальнее, но все же она сочувствовала рассказчице. Потерпеть еще две луны, и Исха будет свободна от своего обещания, а потому сможет беспрепятственно уйти.

Заснуть она сейчас не смогла бы при всем желании. К тому же здесь, ей казалось, было слишком душно. Исха распахнула ставни, сделав несколько глубоких вдохов ночного воздуха и села за рабочее место Веренира, открыв очередную книгу. Не давало покоя еще и то, что, если лекаря убил Йерскай, весь этот переполох случился из-за нее. Значит она просто обязана помочь его разыскать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она рассеянно просматривала лист за листом, больше пребывая в своих мыслях, нежели в содержании написанного. Небо в прямоугольнике окна начало светлеть. В какой-то момент она поняла, что уже несколько щепок смотрит в одну точку. На пергаменте была размазана и намертво впиталась крупная капля крови. Вернее, Исха только предположила, что большое коричневое пятно — это именно кровь. С другой стороны, что еще это могло быть в такой книге? Она пробежалась по строкам.