Смерть на рыбалке - Евгений Константинов

– Так где ее лодка-то? Откуда стреляли? – одновременно спросили Вовик и Марат.

– Утонула лодка! – закричал Крутов. – Хорошо, я поблизости оказался, и Маришка на воде продержалась! Откуда стреляли, не знаю, скорее всего с острова.

– И что же вы теперь?

– Что – что! На базу поплывем, греться да сушиться. А потом с этими козлами-охотниками разбираться. За лодку отчитываться надо. И вообще, думаю, здесь без ментов не обойтись.

– Наша помощь требуется?

– Смотрите лучше, чтобы вас самих не подстрелили, – сказал Крутов, снова начиная грести.

– А туда кроме вас еще кто-нибудь уплыл? – спросил Марат вслед удаляющейся лодке.

– Вперед всех Макс рванул, – ответила вместо Крутова Марина. – За ним – Тыква, дедуля из Саратова и, кажется, еще кто-то. Ты не помнишь, Геша?

– Да не помню я ни фига! Ты лучше давай, грейся. Ну, охотнички, я вам устрою охоту!

В детстве Игорь Акимов долгое время не мог научиться плавать. Но потом, когда вместо пионерских лагерей стал минимум полтора месяца летних каникул проводить на даче в подмосковной Истре, где протекала речка с таким же названием, эта проблема постепенно перестала существовать, хотя хорошим пловцом Игорь так и не стал. Зато потом, служа в Карелии на пограничной заставе, вокруг которой были сплошные озера, он выработал в себе способность часами держаться на плаву, причем в одежде. Выходил на пирс, снимал сапоги и портянки, вытаскивал все из карманов, прыгал в воду и плавал, плавал… В одежде это не доставляло особого удовольствия, но Игорь, как знал, что спустя годы вырабатываемый навык спасет ему жизнь…

В лодку с номером «45», почти полностью затонувшую, больше не стреляли. До берега было далековато, а на Игоре помимо штанов, футболки и жилетки, были еще кроссовки. Августовскую водичку, да еще ранним утром, нельзя было назвать теплой. Да и на помощь прийти было некому, поэтому Игорь, вспомнив армию, перевернулся на спину и поплыл.

Без кроссовок плыть было бы легче. И без жилетки тоже. Жилетку скинуть он мог, но не хотел – в ней документы, деньги, часы. Которые промокнут! А сколько в лодке-то добра осталось! Но сейчас хорошо бы самому в живых остаться, не утонуть, доплыть…

Теперь обозрение перед Лещевским открывалось идеальное. Вот только лучше бы он всего этого не видел. А еще лучше, чтобы его здесь вообще не было. Ох, как бы много он отдал, чтобы оказаться сейчас в своей московской квартире!

Но вместо этого он находился на базе «Волжские просторы». И если выражаться совсем уж точно, то оторвать его от центральной гостиницы базы было очень непросто, – ладони и ступни Лещевского были приколочены гвоздями к стене гостиницы. Он висел в позе распятого Христа рядом с крыльцом, где болтался на веревке повешенный Якимов. Но если теперь уже для бывшего директора базы все осталось позади, то для Лещевского мучения начались несколько минут назад…

Бросившись на защиту Людочки, он, не успев понять, что на самом деле происходит, получил жестокий тычок стволом карабина в солнечное сплетение, а затем был оглушен ударом приклада по затылку. Очнулся от невыносимой боли, разливающейся по всему телу от изуродованных ладоней и ступней, хотел выплеснуть боль в крике, но издал лишь мычание, рот был заклеен скотчем.

В такой ситуации проще всего оказалось бы проснуться. И моментально забыть о боли, и не видеть Николая, мыски которого не достают до земли, не видеть, как двое «омоновцев» волокут к пьедесталу почета избитого Константина Хрущева, как двое других срывают халат и нижнее белье с Людочки и, перегнув через бревенчатую стенку, привязывают ее руки к колодцу…

– Тебе, наверное, кажется все это кошмарным сном? – услышал Лещевский женский голос и, посмотрев вниз, увидел еще одно лицо в маске.

– Если так, то я очень рада. Только это не сон! И ты наяву увидишь, как отомстит Инесса Вабичевич. Отомстит за смерть своего отца, за своего неродившегося ребенка, за своего мужа, попавшего в тюрьму из-за тебя и твоих дружков-рыбаков!

– Вовик, лодка!

– Это, наверное, Маришкина…

– Так ведь Крутов сказал, что ее лодка утонула.

– Может, не утонула?

– А у Маришки, какой номер был? – спросил Марат, стараясь разглядеть сквозь клочья тумана белеющие цифры на корме приближающейся лодки.

– Откуда я знаю! Нет, вспомнил. У нее первый номер был. Крутов еще сказал, что у кого лодка с первым номером, тот аналогичное место займет.

– А у этой номер двадцать четыре. И в ней, кажется, никого…

Однако когда Марат приподнялся, то увидел в лодке лежащего на спине человека. который вряд ли спал – слишком неудобной, скрюченной была его поза.

– Эй! – негромко позвал Марат, но ответа не последовало.

– Так это же дедуля саратовский, – сказал Вовик, заглядывая в лодку с номером «24» с противоположной от Марата стороны. – Я все время забываю, как его зовут… Ого! А чего это у него с шеей?!

– Быстрее, Вовик! Прячемся вон в том тумане! – Марат сел и, крутя головой во все стороны, схватился за весла.

Владимирский не заставил повторять дважды. Не прошло и минуты, как их лодки погрузились в густую взвесь тумана. Марат притормозил, и приятель последовал его примеру.

– Я не понял, чего это с дедулей-то произошло? – спросил он.

– Не ори! И давай сюда ствол! – не посчитав нужным объяснять, скомандовал Марат, протягивая руку. – Быстрей!

Владимирский машинально взял чехол с ружьем и, привстав, передал его через борт Марату.

– Чего произошло-то?

– Патроны давай! – Не делая лишних движений, Марат расстегнул чехол и начал собирать ружье.

– Так что…

– Тише! Ты хорошо разглядел, что с дедом сделали?

– Э-э… горло у него…

– Прострелили ему горло! Понял?! И лодку Маришкину тоже прострелили. Только не из охотничьей гладкостволки… Патроны где?

– Кто… прострелил? – спросил Владимирский, передавая Марату тяжелый полиэтиленовый пакет.

– Не знаю! Но я вчера на острове чувака с карабином видел. Может, он? Но в деда не с острова стреляли, а с этого берега. Возможно, из того самого шалаша…

– Почему?

– Сейчас не до объяснений, Вовик. У тебя какая дробь самая крупная?

– Четверка. Еще тройка картечин должна быть…

– Хорошо, – выбирая из груды патронов те, дробь в которых была более крупной, Марат сначала вогнал в ствол патрон с картечью, затем один за другим еще четыре штуки с дробью четвертого номера и еще не меньше двадцати рассовал по карманам. Пакет с оставшимися патронами засунул в ведро, предназначенное для рыбы.

– Так что делать-то будем? – спросил Вовик, наблюдавший за его действиями.

– Я буду делать, – сказал Марат. – Высажусь на остров, посмотрю со стороны, чем вчерашний чувак занимается. А ты – я тебя прошу, послушай меня! – аккуратно, без лишнего шума высадись на берег, забейся поглубже в осоку и жди…

– Э…

– Так. Условный сигнал. Как ты говоришь, сообщаете с Игорем друг другу, что щуку поймали?

– Кричим: «Бенни Хилл!»

– Ага. А какой у тебя любимый русский комик?

– Э… Христенко. Игорь Христенко. Он тоже рыбалкой увлекается…

– Отлично. Значит, если кто-то из нас крикнет «Христенко!», значит, все в порядке. Если же любую другую фамилию закричит, даже свою, то это означает опасность. А в ответ, если тоже все нормально, будем кричать «Бенни Хилл!» Понял?

– А как же соревнования?

– Какие, к черту, соревнования, когда здесь по людям стреляют! Хочешь, чтобы и тебя, как дедулю замочили?!

«Господин полковник, на связи Евтей. После двух безупречных попаданий лодка номер сорок пять пошла на дно. Ее хозяин, временно неприкосновенная жертва, сумел вплавь достичь берега. По берегу до базы прохода нет, а по дороге – минут пятнадцать-двадцать!»

«Прекрасно! Кто еще в пределах видимости?»

«Сквозь туман виден силуэт лодки. Номера пока не разобрать».

«Не торопитесь, господин Евтей!»

«Высшая справедливость!»

«Господин полковник, на связи Храп. Пропустил в сторону большого острова лодку номер тридцать пять с временно неприкосновенной жертвой и лодку под номером сорок три. Засвечиваться не стал».

«Все правильно!»

«Высшая справедливость! Господин полковник, на связи ДДД. Лодка под номером один потоплена. Сама временно неприкасаемая жертва перебралась на лодку номер двадцать с аналогичной жертвой. Они направились в сторону базы».

«Прекрасно!»

«Высшая справедливость!»

«Господин полковник, на связи Федор. Слышен плеск весел, но в тумане ничего не видно».

«Господин полковник, на связи Шабра. Жертвы под номерами десять, двадцать девять и сорок шесть, все трое в одинаковых бело-синих бейсболках, ликвидированы вместе с лодками!»

«Не увлекайтесь, господин Шабра!»

«Высшая справедливость!»

Все шло по плану. Доклады продолжали поступать один за другим. Но Волохов временно перестал на них отвечать. Он не хотел отвлекаться. Отвлекаться от наказания дерзкой девчонки, посмевшей его ударить.