Волшебники Маджипура - Роберт Силверберг

- Думаю, он вполне на это способен, - ответил Корсибар. - Я так считаю, потому что видел, как он это делает на самом деле.

- И что, он всегда так хорошо стрелял?

- С самого начала. Лук, которым он пользуется, раньше принадлежал Камбе. Камба подарил его Престимиону, когда тому было двенадцать лет, и сказал, что принц заслужил право владеть им, потому что уже тогда стрелял лучше, чем первый хозяин этого оружия. Ты не смогла бы натянуть этот лук и за миллион лет. Мне самому удалось сделать это лишь с большим трудом. А то, как он заставляет стрелы точно ложиться именно туда, куда он хочет...

- Да, - рассеянно согласилась Тизмет. Престимион выпустил последнюю стрелу. Все они впились в центр мишени, причем настолько плотно одна к другой, что при каждом выстреле оставалось только удивляться, как стрелку удалось найти место для еще одного острия.

- Думаю, здесь не обошлось без колдовства, - заявил Корсибар. Наверно, когда он был еще ребенком, над ним прочли заклинание, благодаря которому он может творить со стрелами такие чудеса.

- Насколько мне известно, если, конечно, можно верить слухам, Престимион вовсе не сторонник волшебства.

- Действительно, я тоже не раз слышал об этом. Но какое еще объяснение можно найти? Только действие колдовства. Только оно.

Престимион с довольным видом удалился с поля. Его место на линии занял Хент Меккитурн, скандар из свиты прокуратора, державший лук длиной в добрых два ярда, как детскую игрушку. Верхними руками он натягивал тетиву, а нижними накладывал на нее стрелу, и, когда выпустил ее, она ударилась в цель с громким глухим стуком, а сила удара была такова, что яблочко мишени чуть не сорвалось с подставки. Но огромный скандар отличался лишь силой, ловкости же ему явно недоставало, а потому он, конечно, никоим образом не мог приблизиться к результату Престимиона.

- Тизмет, я должен рассказать тебе... На днях, когда мы смотрели борьбу, Дантирия Самбайл сообщил мне о весьма странных вещах... - начал было Корсибар. - Эй, сестра, посмотри-ка на этого клоуна!

На позицию для стрельбы вышел рыцарь в костюме цветов герцога Олджеббина. Очевидно, он привык изображать из себя нечто наподобие шута: первую стрелу он направил высоко вверх, и она, описав крутую дугу, упала почти отвесно и вонзилась в мишень. Второй выстрел он сделал, стоя спиной к мишени, а третий - пустив стрелу между расставленными ногами. Все три угодили в мишень, хотя и не слишком точно; но то, что они вообще попали в цель, уже само по себе было достойно удивления.

- Позор! - отворачиваясь от стрелка, резко бросила Тизмет. - Он дискредитирует одно из самых прекрасных искусств. Так что ты начал говорить о рассказах прокуратора?

- Ах да. Все это странно и, я бы даже сказал, дико.

- Ну, таков уж он есть, и с этим ничего не поделать. Что же он все-таки говорил?

Корсибар мрачно улыбнулся.

- У тебя чересчур злой язык, сестра.

- Извини. Ты же знаешь, что у меня слишком мало занятий, так что остается только практиковаться в остроумии.

Клоун теперь целился, лежа на животе. Корсибар недовольно мотнул головой и наклонился к самому уху Тизмет.

- Дантирия Самбайл сказал мне, - едва слышно заговорил он, - что до него дошли перешептывания: дескать, Престимион постарается убрать меня, как только станет короналем. Конечно, все будет представлено как несчастный случай. Что ему, мол, нужно так или иначе устранить меня, потому что живой я буду представлять угрозу его власти.

Тизмет на мгновение затаила дыхание.

- Перешептывания, ты говоришь? И кто же это шептал?

- Он не сказал. Скорее всего, весь этот заговор существует только в его воспаленном воображении; пожалуй, только Дантирии Самбайлу могут прийти в голову мысли о столь чудовищных злодеяниях. Я заявил ему, что это бред сумасшедшего, грязная и нелепая брехня. И попросил его больше не говорить со мной на эту тему.

- На твоем месте я не стала бы легкомысленно относиться к таким разговорам, Корсибар, - строго посмотрев на брата, после паузы сказала принцесса. - Неважно, на самом ли деле он пересказывал тебе слухи или выдумал все сам, но о возможности такого хода событий действительно идут разговоры.

- Что? И ты тоже? - медленно проговорил пораженный Корсибар.

- Конечно. Все вполне логично, братец.

- А мне трудно в это поверить.

- Но тебе наверняка известно, что очень многие люди предпочли бы видеть короналем тебя, а не Престимиона.

- Да, известно. Граф Фаркванор говорил мне об этом совсем недавно, в тот день, когда мы все пили вино в банкетном зале перед открытием Игр. Он фактически предложил мне организовать заговор в мою пользу.

- Моя новая молодая камеристка Ализива с радостью присоединилась бы к этому заговору, если бы он только состоялся, - с легким смешком сказала Тизмет. - И многие другие тоже. Она только вчера сказала мне, что очень жалеет, что не ты станешь короналем, потому что ты гораздо красивее и величественнее, чем Престимион. Ей очень хотелось бы найти какую-то возможность возвести на трон не его, а тебя.

- Неужели она так говорит?

- И она, и многие другие.

- Неужели все они считают меня человеком без чести и совести? - горячо возмутился Корсибар. И добавил безразличным тоном: - Ализива? Та рыженькая, белокожая?

- Вижу, что ты уже заметил ее. Впрочем, меня это не удивляет. А что ты сказал графу Фаркванору в банкетном зале?

- А ты как думаешь, что я мог ему сказать? Он подбивал меня на измену!

- По-твоему, измена заключается в том, чтобы самому стать короналем, вместо того чтобы стоять дурак дураком в ожидании, пока Престимион расправится с тобой?

Корсибар окинул ее внимательным, изучающим взглядом.

- Ты, кажется, всерьез полагаешь, что в безумных фантазиях Дантирии Самбайла есть какой-то смысл.

- Не забудь, что он родственник Престимиона и потому способен понять его глубинные побуждения. А что касается меня, то да, я считаю, что Престимиону действительно выгодно устранить тебя со своего пути, как только он завладеет троном. Или даже раньше.

- Престимион - человек чести!

- Полагаю, что Престимион может прикидываться человеком чести точно так же, как и лицемерно имитировать другие хорошие качества, - заявила Тизмет.

- Это очень серьезное обвинение, сестра.

- Возможно.

Корсибар опустил руки и устремил неподвижный взгляд в пространство. Лучник-шут уже покинул поле. Его место занял один из сыновей принца Сирифорна, подвижный молодой человек, который приступил к стрельбе с ловкостью и изяществом, сравнимыми с манерой самого Престимиона. Но все же ему было далеко до ювелирной точности и спокойствия принца, и его последняя стрела изрядно отклонилась от цели, задела край мишени и упала на землю. Это лишало юношу всех надежд на получение приза. Он ушел с поля, делая вид, что не замечает, как по его щекам, сверкая в ярком свете, сбегают слезы. Выступил девятый участник, за ним десятый, одиннадцатый... Корсибар и Тизмет наблюдали, как они выходили на поле, выпускали стрелы и уходили, не говоря ни слова, даже не глядя друг на друга.