Полночная страсть - Анна Кэмпбелл

— Я не приду.

Антония попятилась к двери. У Рейнло возникло ужасное зловещее предчувствие, что, позволив ей уйти, он навсегда потеряет ее.

— Не проси меня.

— Нет, я буду просить.

Он с трудом сглотнул подступивший к горлу ком. Почему он не может похитить ее и увезти туда, где их никто не потревожит? Но такие места бывают лишь в волшебных сказках.

— Я буду ждать тебя.

Антония медленно покачала головой.

— Нет. Пожалуйста, не нужно.

Голос ее надломился.

Рейнло не ошибся — в глазах ее стояли слезы.

— Доброй ночи, Николас, — прошептала Антония и выскользнула за дверь.

Рейнло мог бы догнать ее, схватить в объятия. Она не стала бы сопротивляться. И все же он отпустил ее…

Глава 13

Антонии удалось проскользнуть незамеченной в свою темную каморку.

Не в силах сдержать дрожь, она в изнеможении привалилась спиной к двери. Слабость наплывала волнами, оживляя в памяти пережитое блаженство. Мускусный запах Рейнло окутывал ее жарким облаком. Саднящая боль напоминала, что этой ночью Антония впервые за долгие годы совершила нечто запретное.

«Господь милосердный, о чем я только думала?»

Беда в том, что она не думала вовсе, а поддалась неудержимому порыву. Недавнее наслаждение напоминало о себе сладкой дрожью. Кожа пылала от прикосновений Рейнло, распаляя желание, вызывая ощущение пустоты, которую мог заполнить лишь он один. В те незабываемые безумные мгновения страсти Антония стала другой женщиной.

«Да, — ехидно заметил голос рассудка. — Одной из тех бесчисленных женщин, кого соблазнил маркиз Рейнло».

Задыхаясь от смущения, желания и стыда, Антония закрыла глаза и, закусив губу, приказала себе не плакать. Слезы не помогли ей десять лет назад, когда жизнь ее оказалась разрушена. Не помогут они и сейчас.

Одна горячая слеза повисла у нее на ресницах и скатилась по щеке, все еще пылавшей от поцелуев Рейнло.

Лживых нежных поцелуев.

Маркиз был крупным мужчиной. Намного крупнее Джонни. Она всегда будет помнить волнующие мгновения их близости. Рейнло пронзил ее плоть и замер, словно наслаждаясь правом обладателя. Слившись воедино, они будто стали одним существом. Казалось, ничто на свете не сможет их разделить.

Странное ощущение единства осталось, усиливая наслаждение, придавая ему особую остроту. Антония испытывала его и в упоительные минуты молчания после близости.

Этой ночью в голосе Рейнло слышалась искренность, почти проникновенность. Конечно, это была лишь уловка. Кто для него она, Антония? Всего лишь еще одна жертва, возложенная на алтарь его вожделения. И все же в тот миг, когда их тела сплелись, Антонии показалось, что Рейнло — часть ее самой, мужчина, которого она искала всю свою жизнь.

Глупая сентиментальная чушь.

Опасная чушь.

Обнимая Рейнло в пылу страсти, Антония желала, чтобы он излил в нее свое семя. В это безумное мгновение она мечтала принадлежать ему всецело и с готовностью приняла бы знак его владычества. Но Рейнло сдержал слово.

Едва ли так ведут себя самовлюбленные самцы.

Рейнло не удержал ее силой, хотя его переполняло желание. По каким-то необъяснимым причинам Антония всегда заранее знала, как он поступит. Так было и этой ночью.

Бормоча про себя проклятия, она выпрямилась и сделала несколько нетвердых шагов. Затем сорвала с себя измятое, покрытое пятнами платье и отбросила в сторону. Позднее она отнесет его вниз и сожжет.

Трясущимися руками Антония зажгла свечу и наполнила водой лохань. Пальцы ее так сильно дрожали, что вода пролилась на дощатый пол. Ей хотелось смыть с себя следы прикосновений Рейнло. Но ничто не могло смыть оставленный след в ее душе.

Рейнло твердо решил, что не станет преследовать Антонию, точно жалкий влюбленный болван. Но обладание этой женщиной лишь усилило его одержимость, и наутро после спокойной ночи, сгорая от неутоленного желания, он направился к летнему домику.

Освещенное яркими лучами солнца, это место уже не казалось загадочным храмом чувственных наслаждений. Домик выглядел заброшенным. Ночная темнота скрывала следы запустения. Рейнло поднялся по ступенькам и вошел в комнату, вспоминая, как внес туда Антонию на руках. Сердце его забилось в предвкушении встречи, хотя час был слишком ранним, едва ли Антония здесь появится.

И все же Николасу чудилось ее незримое присутствие, легкий ветерок взъерошил его волосы, напомнив о прикосновении Антонии. Казалось, в воздухе разлился ее аромат. Или это лишь игра воображения? На пыльном мраморном полу виднелись следы. Рейнло рассеянно провел по ним носком сапога.

Он зажег сигару и направился к скамье. На одной из подушек белело маленькое пятно. Пламя, охватившее их с Антонией, должно было оставить здесь пепелище, но, обведя глазами комнату, Рейнло убедился, что в мире ничто не изменилось.

Изменился он сам. Провались в преисподнюю, Антония Смит!

Рейнло с тяжелым вздохом опустился на скамью и, вытянув ноги, прислонился затылком к оконной раме. Стоял солнечный день, довольно теплый для мая. Возможно, позднее удастся уговорить Антонию искупаться в озере, подумал он.

Представив великолепное тело Антонии в блестящих капельках воды, Рейнло ощутил, как по телу прокатилась волна жара. А ведь ему так и не удалось увидеть ее роскошное тело без одежды. Минувшей ночью он слишком спешил. Да простит его Господь.

Антония сумела растопить лед в его сердце, растревожить его покой. Что сталось с его гордой независимостью? Рейнло знал, что сам накликал на себя беду. Но встреча с этой женщиной доставила ему такое ошеломляющее наслаждение, что даже теперь он не испытывал сожаления.

Он докурил сигару и зажег следующую. От солнечного тепла по телу разливалась слабость. Желание притупилось: яростное рычание сменилось тихим рокотом. Закрыв глаза, Рейнло погрузился в дремоту. Прошлой ночью он почти не спал, а пережитая страсть отняла у него немало сил.

Проснулся он уже вечером. Обернувшись к окну, Рейнло с изумлением увидел, что на смену сияющему утру пришел поздний вечер. Голодное урчание в желудке напомнило ему, что наскоро съеденный завтрак был его единственной трапезой. Утром Николас слишком спешил увидеть Антонию и не мог думать о еде.

Мисс Смит так и не пришла. Даже во сне он заметил бы ее появление. Все его чувства были так обострены, что он услышал бы легчайший ее вздох, тишайший шелест платья.

Должно быть, ее задержали дела.

Придет ли она нынче ночью?

Ожидание пугало его.