Люди и ложи. Русские масоны XX столетия - Нина Берберова

Здесь уместно назвать тех, кто приехал с ним (или был позже им принят) в закупочную комиссию: Б.Л. Бразоль, М.М. Карпович, Д.П. Перцов, ген. М.С. Ясюкович. ген. Н.М. Храбров, ген. Залюбовский, П.А. Морозов, А.Н. Сахновский, P.M. Поляков, Ю.В. Ломоносов, Рооп, Орановский, В.И. Новицкий, Сукин, Путилов и Бородин. Его ближайшими помощниками в посольстве был поверенный в делах С.А. Угет и генеральный консул в Вашингтоне М.М. Устинов.

Часть этой группы состояла в масонских ложах Петербурга и Москвы, и фамилии их можно найти в Биографическом словаре.

Бурышкин был автором «Истории Досточтимой Ложи «Северная Звезда». Он прочитал ее в виде докладов на 8-ми сессиях ложи, уже после войны. «История» охватывает период 1907-1919 гг., когда ложа была «усыновлена» французской ложей «Дружба Народов». Что особенно поражает в архивах Бурышкина, это полное смешение им двух Уставов, и масонов, принадлежавших им: был ли он сам сторонником слияния двух Уставов, или это происходило от его небрежности в работе с архивными материалами и неумения (а может быть, и нежелания) разделить обе группы русских масонов, в основном – разномыслящих людей, остается неясным и уменьшает ценность его работы. Несомненно «правый» Н.Н. Чебышев оказывается у него в ложе «Свободная Россия», наиболее «левой» из всех русских лож. Между «Северной Звездой» и «Полярной Звездой» разницу он не объясняет.

Конспект его «Истории» не может даже служить как корректив для некоторых имен. Он может быть воспринят либо как курьез, либо как пример небрежного отношения к прошлому.

В Париже, в 1920-х гг., русские ложи, принадлежавшие Шотландскому Уставу (Великой Ложе), открылись несколько раньше лож Великого Востока. Одним из инициаторов открытия лож обоих Уставов был Н.П. Вакар, сотрудник ежедневной парижской русской газеты «Последние новости». В это время он только начинал свою, впоследствии очень успешную, карьеру журналиста. Он был масоном в России, и стал писать бывшим братьям письма, прося их воскресить русское масонство.

В самом начале русского масонства в эмиграции Вакар, как и восемь других братьев «Астреи», был приглашен французскими масонами на спектакль в здании Великой Ложи на улице Пюто. Спектакль имел место в ложе «L'Union des Peuples» 24 января 1924 г. Это было ревю «Слава Сатане» («Revue consacree a la Gloire de Satan»), с танцами, полуголыми женщинами на сцене и, по его мнению, нецензурными (как тогда говорили – рискованными) куплетами.

Возмущенный, он написал о своем выходе из масонства. После долгих (больше года) уговоров Кандаурова и других, он вернулся, но без большого энтузиазма (см. письма бр.бр. Половцева, Новосильцева и Пораделова; Гувер). Сердитое письмо к кн. Вяземскому и его ответ также сохранились. Вяземский, в то время казначей «Астреи», пытался загладить конфликт. Сохранились письма, где он, между прочим, просит Вакара уплатить месячный взнос, и второе напоминание о том же (спустя 6 месяцев); два письма П.А. Бобринского, тоже с уговорами, а также с просьбой к Вакару написать доклад на тему «Первая Конституция Андерсена» (БИБ), и допросить кандидата Сочивко; письмо бр. Аитова по поводу доклада Н.В. Чайковского «Социализм и христианство», и наконец – расписка секретаря ложи в полученном от Вакара взносе.

Дело, видимо, было улажено. «Руководитель» Вакара был Дезобри (?), и вскоре Вакар прочел свой доклад «Как я понял то, что узнал в третьем градусе».

9 декабря 1957 г., в Объединении русских лож Шотландского Устава (в помещении «Лотоса») состоялся доклад Вяземского «Четверть века существования русского масонства», напечатанный в «Вестнике», 1960, № 5. Большую часть своего доклада он посвятил масонству 18 и 19 веков и истории его запрета, а также мартинистам, розенкрейцерам и иллюминатам. По его словам, Александр II до своего восшествия на престол был английским масоном. Граф Панин и министр Лорис-Меликов также, по его сведениям, были тайными масонами. В царствование Александра III масоны были забыты. Затем он назвал Веретенникова, уже в XX веке (ложа «Зорабабель») и Пыпина (1833-1904).

По его словам, охранка забеспокоилась по поводу французского масонства в начале нашего столетия. Рачковский (царский агент) безрезультатно потратил огромную сумму денег на слежку. Создание Гаагского трибунала – инициатива масонов и их дело. Он, как это было предписано после 1933 г., отрицал всякую принадлежность Гучкова к масонству (см. «Архивные материалы»). Он рассказал в подробностях об открытии русских лож после 1906 г., о ранней ложе «Возрождение» и др., а также о Сеншоле, посвятившем Маргулиеса в «Крестах», — любимый масонский фольклор. Он жаловался, что такие Досточтимые Мастера, как Авксентьев, Переверзев, Кузьмин-Караваев, должны были в эмиграции начинать с I° – таковы были французские требования.

Минуя 1917 г., который, судя и по другим архивным материалам, масоны иногда пытались «радиировать», Вяземский в своем докладе переходит в конце к эмигрантскому периоду, когда приходилось собираться на частных квартирах (1922-1923), и только позже русские обосновались в «храмах», подобающих им. Он называет имена Панченко, Мариновича, Посохова (?) и других. Из его доклада видно, что он был страстным масоном, был большим мастером устраивать агапы, и безоговорочно выступал за объединение братьев Великой Ложи и Великого Востока.

Вяземский, который был мне лично хорошо знаком, и который был во всех смыслах исключительно приятным, культурным и дружески настроенным ко всем человеком, оставил документ большого интереса. Но к его докладу необходимо относиться сдержанно, так как, будучи исключительно предан тайному обществу, он кое-что важное искажает, и даже иногда утаивает.

В 1927 г., когда В.Ф. Ходасевич начал работать в ежедневной газете «Возрождение» (в Париже), я зашла за ним в редакцию и познакомилась с редактором газеты, Ю.Ф. Семеновым. Спустя полгода или больше, В.Ф. сказал мне, что мы приглашены к теще Семенова, Александре Васильевне Гольстейн, в доме которой живет Семенов после смерти своей жены. А.В. хочет познакомиться со мной. Она читала мои рассказы и стихи.

Ей тогда было около 80 лет. Я узнала, что в конце прошлого века у нее в Париже был «салон», где бывали все французские знаменитости: Анри де Ренье, Альфонс Доде, Реми де Гурмон и многие другие поэты и писатели, а также русские, которые в те годы жили в Париже: Максимилиан Волошин, посвятивший ей цикл стихов «Алтари в пустыне» (1900-1910), Д.С. Мережковский, Зинаида Гиппиус, М.М. Ковалевский, проф. С.А. Венгеров, И.Е. Репин, Н. Минский, П. Кропоткин. До 1917 г. она была «сестрой» французской женской ложи, где встречалась с подругой Реми де Гурмона, Натали Клиффорд-Барней (1877-1972), которая называла себя «Амазонкой». Одна из видных ролей в этом сообществе принадлежала Анне Митрофановне Аничковой, жене проф. Евг. Вас. Аничкова (33°), писавшей под псевдонимом Иван Странник и печатавшей свои произведения по-русски и по-французски. Она была членом Ареопага «амазонок».

Дом в Нейи, куда мы поехали, был средней руки особняк, в котором А.В. жила с 1880-х гг. Дочь ее, бывшая жена Семенова, умерла, и они теперь жили вдвоем в этом старом, полном старины, доме. Люстра, канделябры, концертный рояль и серебро на чайном столе говорили о прошлой жизни и людях, которые здесь бывали, об их славе, успехах, сложной личной жизни. Уже в зрелом возрасте Гольстейн (она произносила свою фамилию Хольстайн) сошлась с известным кадетом, членом Гос. Думы, князем Павлом Долгоруковым (33°), но эта связь ею и ее близкими друзьями так скрывалась, что о ней знали очень немногие. Она принадлежала к тому поколению людей «конца века» которые ломали законы и многое делали не по правилам, но поступали так осторожно, и так все личное скрывали, что все интимное оказывалось засекреченным. Когда Долгоруков ушел в Россию и был там убит, она написала о нем две статьи: одна подписана «А. Баулер», другая – «Икс». Тайное общество, в котором она состояла, было только звеном в цепи ее тайн. Ее некролог Долгорукова был напечатан в «Возрождении» 9 июня 1928 г.

По первому мужу она была Вебер. «Теща Семенова», как ее называл В.Ф., была, несомненно, удивительной женщиной, для меня – загадочной, умной, спокойной, приветливой и далекой. Сам Семенов был мало интересен, о нем говорили, что он «слегка тучен и очень скучен». Она была удивительной, потому что сочетала в себе какой-то, не показной, но глубокий и внутренне теплый ум с чувством юмора и чуткой памятью. Я никогда не могла забыть ее.

В ПА имеется письмо (по старому правописанию) по поводу повышения степени в масонской ложе братьям Гулю и Забежинскому. Привожу его полностью. Письмо обращено к Досточтимому Мастеру «Северной Звезды» АС. Альперину, адресовано оно в ложу «Северная Звезда», от исполняющего обязанности секретаря ложи «Свободная Россия». Обе ложи – Устава Великого Востока.