Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – "смотр сил" - Михаил Назаров

Свид.: ...Я считаю, что эта поездка есть очень серьезная улика против Чеберяк[овой]...

{527} ...Шмаков: Когда вас прокурор спросил, почему Чеберякова [желая, якобы, отомстить побившему ее Мифле. – И.Г.] обратилась именно к вам, вы отвечали, что это и было [в ваших глазах] уликой против нее.

Свид.: Нет, уликой была ее поездка, ее поведение.

Шмаков: Против кого эта улика, мы еще разберемся – против нее, или против кого-нибудь другого, а теперь я ставлю вопрос, ради чего Чеберякова обратилась именно к вам, когда вы просили Бразуля-Брушковского не называть вас, кто вы такой?

Свид.: Мне это неизвестно, как же я могу знать – ради чего?..

Шмаков: ...Она пошла к неизвестному человеку по своему делу, к человеку, о котором она никакого понятия не имеет. Я спрашиваю, какая цель?..

Свид.: ...У меня было представление о Чеберяковой только как о свидетельнице по делу, которая, по словам Бразуля, много знает, и я хотел выяснить, что именно она знает...

Шмаков: Это с вашей точки зрения, а я спрашиваю, отчего Чеберякова обратилась к вам?

Свид.: У меня после поездки сложилось убеждение, что это есть поездка затравленного человека, который чувствует опасность в следственных материалах, мне тогда еще не известных, и что поэтому она обороняется, оговаривая других, невиновных. [84]

Шмаков: И обращается к вам, к первому встречному. Вы говорите, что она говорила о намерении отомстить Мифле, что раз у нее появилось чувство мести, она обратилась к вам...

{528} ...Свид.: Из мести не только совершают преступления, но и раскрывают их.

Шмаков: Да, это верно... Почему же вы не указали, что она лжет из мести?

Свид.: Я это сказал Бразуль-Брушковскому.

Шмаков: Вот мне и нужно знать, потому что вы до сих пор этого не говорили?.. Почему вы из этого делали тайну?.. Вы сами показывали, что когда вернулись из Харькова, то вы молчали о своем приезде и о свидании с ней.

Свид.: Да, я не считал нужным распространяться об этом эпизоде.

Шмаков: Вот на эту тайну я и обращаю ваше внимание... А почему же, – как вы указали дальше, – после второго заявления Бразуля вы перестали скрывать это обстоятельство?

Свид.: Потому что Бразуль, понимая, очевидно, что более нечего считаться с Чеберяковой, прямо в своем втором заявлении сообщает о своей поездке в южный город для свидания с лицом, которое, по его мнению, могло дать ему указания – это напечатано в "Киевской Мысли" 31 мая 1912 года...

Шмаков: Когда Бразуль предложил молодого человека, оказавшегося впоследствии Выграновым, вы не спросили у него, для чего этот Выгранов едет?

Свид.: Он мне сказал в Харькове по телефону, что так как Чеберякова более близка с этим человеком, приехавшим с ней, чем с ним, то она без этого человека на свидание не пойдет...

Председатель: А скажите, когда вы говорили с Чеберяковой, не предлагали вы ей взять это преступление лично на себя за 40.000 рублей?

Свид.: Я думаю, что это мог бы сделать только умалишенный.

Шмаков: Вас спрашивают, да или нет?

Свид.: Я этим самым и ответил, что – нет. {529} ...О деньгах вообще не было речи. Я имел очную ставку по настоящему делу. Это было, кажется, в августе 1912 года. Вот на этой очной ставке Чеберяк[ова] заявила, что видит меня в первый раз [85]... что в Харькове с нею беседовал человек с еврейским акцентом, а у меня будто бы русский акцент.

Шмаков: Ах, русский...

{531} ... Четырнадцатый день 8 октября 1913 г.

{533} ...Карабчевский [обращаясь к свидетелю Марголину]: Не было ли вам известно откуда-нибудь, что осенью готовился еврейский погром на почве дела Ющинского?

Марголин: Слухи об этом погроме были, но не в связи с делом Ющинского, а с другими событиями.

Зарудный: А перед убийством Ющинского, перед православной Пасхой в Киеве были опасения погрома?

Свид.: К опасениям всякий относится субъективно. Я лично не верил в возможность погрома в Киеве по тем данным, которые у меня имелись раньше...

Зарудный: ...Мне не интересно, как он думал, а мне интересно, как воры в Киеве думали...

Председатель: Так вы кого-нибудь из воров об этом и спросите.

Зарудный: Они не скажут.

Председатель: Почему же знает прис. пов. Марголин, о чем думали воры?..

Зарудный: Позвольте, тогда я спрошу о том, как реагировало правительство.

Председатель: Позвольте, как это можно?

Зарудный: То есть принимало ли меры к предупреждению погромов?

Председатель: Этот вопрос я считаю невозможным... Вам прис. пов. Марголин говорил, что до него доходили слухи о погромах, но что он лично не придавал им никакого значения...

{534} ...Очная ставка [Чеберяковой с Марголиным]

...Председатель: ...Вера Чеберяк[ова], пойдите сюда. Вот вы слышали, что присяжный поверенный Марголин совершенно отрицает тот факт, что он имел с вами переговоры о том, чтобы вы взяли на себя это преступление и что он вам предлагал за это деньги. Как же – вы подтверждаете ваше показание?

Чеберя[кова]: Это было так. Когда мы беседовали по делу Мифле, тогда г. Марголин сказал: госпожа Чеберяк, это мы бросим, это все старое, а сейчас мы будем о другом говорить. Вы нам можете помочь... возьмите на себя это дело... вот это убийство, – мы вас за это наградим. Я говорю, – хорошо, как же женщина это может сделать? Он говорит – вы только возьмите на себя, а остальное мы сами доделаем. Мы вам дадим заграничный документ и отправим вас [за границу]. Я говорю – а если меня арестуют? То вас будут защищать лучшие защитники... Вот это их слова – Бразуля-Брушковского и Марголина. И о вознаграждении тоже, что вознаграждение получите. А два господина заявили – тысяч сорок получите, а если деньгами не получите, то получите на месте "талон".

Председатель (Марголину): Свидетель, вы категорически отрицаете, что говорили это?

Марголин: Самым категорическим образом.

Чеберя[кова]: Вы документа не предлагали? А вспомните-ка хорошенько... Вы сами сказали, – все мертвое не вернется, что Женя и Валя не вернутся, а если вам жаль мужа, муж может перевод взять. Это были слова ваши, и Бразуль-Брушковского: не безпокойтесь, это вам не опасно, мы вас завезем так, что вас днем с огнем не найдут. Я эти слова хорошо помню.

Прокурор: Теперь вы узнаёте свидетеля, а раньше не узнавали?

Чеберя[кова]: Тогда он гораздо полнее был.

Прокурор: Тогда он был в бархатной тужурке?

Чеберя[кова]: Да, он имел очень важный вид и даже не подавал никому руки.

Прокурор: И вы думали, что перед вами член Государственной Думы?

Чеберя[кова]: Да, что член Государственной Думы... Когда мы входили к нему, я говорю, что-то он не похож на члена Государственной Думы, а похоже, что я его уже видела в Киеве. А Бразуль говорит, – это потому что он с дороги.

Прокурор: Так он имел очень важный вид и никому не подал руки, даже Бразулю?.. Для чего же, как вы думаете, это было сделано?

Чеберя[кова]: Я думаю для того, чтобы показать, что мне солидного господина представили...

{535} ... Шмаков: А вы настаивали на том, чтобы ехать в Харьков?

Чеберя[кова]: Нет, я не настаивала, они все приглашали меня, Бразуль просил, и Выгранов, а я говорила, что без Выгранова не поеду...

Карабчевский: Г-жа Чеберякова, а вы по-прежнему настаиваете, что еще каких-то два лица пришли и вместе участвовали в этом разговоре?

Чеберя[кова]: Они цену назначили, вознаграждение тысяч сорок.

Карабчевский: Только цену назначили, и больше ничего, прямо вышли и сказали: сорок тысяч рублей?

Чеберя[кова]: Они что-то еще между собой говорили, а потом сказали – вознаграждение получите, тысяч сорок, и "талон" на месте.

Карабчевский: Эти два лица, они были евреи?

Чеберя[кова]: Нет, русские.

Карабчевский: Скажите, свидетель, вы вчера обмолвились... поездка Чеберяк[овой] в ваших глазах уже представлялась как бы уликой против нее?

Марголин.: Я понимал эту поездку так, что если бы Чеберяк[ова]... требовала денег за раскрытие убийства, тогда ее поездка не представляла бы улик против нее... тогда мне было бы ясно, что человек хочет заработать за сообщение каких-нибудь сведений. Но так как Чеберяк[ова] прямо начала с того, что она ехала исключительно с одной целью отомстить Мифле, с целью раскрыть убийство, и из разговора даже не вытекало предположения о том, что она хочет получить деньги, то эта поездка Чеберяк[овой]... эта полная нецелесообразность сведений со стороны Чеберяк[овой], не могли не привести меня к убеждению, что так может действовать только тот человек, который обороняется от грозящей ему опасности, кто отводит подозрение от себя в сторону других лиц, который желает ввести в заблуждение следственные власти.