Эликсир для Жанны д’Арк - Наталья Солнцева

– Вы потом не пожалеете?

– Потом? – спросила она таким тоном, словно не верила, что это «потом» когда-нибудь наступит.

Лавров решил прощупать почву, знает Катя о Снежане Орловой или нет.

– Портрет Миллы Йовович в фехтовальном зале никого вам не напоминает?

– Она там изображена в роли Жанны д’Арк.

– Я болван, Катя, – хлопнул он себя по лбу. – Лопух. Как же я сразу не догадался?

– Вы не смотрели фильм? Он так и называется: «Жанна д’Арк».

– У меня мало свободного времени.

– Вы женаты? – вылетело у Кати. Она смутилась и уткнулась лицом в плечо гостя. – Простите, это меня не касается.

– Я противник брака, – сухо ответил он. – Любовь не приживается в неволе.

Катя отстранилась и сбоку посмотрела на него. Ее волосы лежали естественными крупными завитками, брови были подправлены, но сохранили природную линию. Густые ресницы без всякой туши загибались кверху. Внешностью она ничем не уступала Снежане, а по части женственности превосходила ее.

– Загадочная штука – любовь, – заключил Лавров. – Никогда не знаешь, чего от нее ждать.

– Вы это к чему?

– Жанна д’Арк – кумир вашего мужа?

– Ему нравятся женщины, которые умеют пользоваться оружием. Мечом, саблей, шпагой. Он и меня пробовал приобщить к фехтованию. А я терпеть не могу спорт. Фитнес, аэробика – другое дело. Только без фанатизма.

– Прозорин склонен к фанатизму?

Катя помолчала, глядя на блюдо с пирожками, взяла один, надкусила и положила на свою тарелку.

– За что бы Сережа ни взялся, все через край, – сказала она. – У него нет чувства меры.

Ей вспомнился ночной инцидент. Даже если муж действительно хотел разнообразить их супружеский секс, то явно перегнул палку.

– У меня на теле остались синяки, – призналась Катя. – Вы понимаете, о чем я?

Лавров кивнул.

– Вы тоже любите женщин до боли? – усмехнулась она. – Я имею в виду, причиняете им боль, чтобы подстегивать возбуждение?

Он подумал, что Глория давно пользуется этим запрещенным приемом. Причиняя ему сердечную боль, заставляет любить себя все сильнее…

Пансионат «Лель»

Администратор выскочил на улицу как ошпаренный. В одной жилетке поверх рубашки, не ощущая холода, он метался из стороны в сторону. Звать Варю в голос Орешкин не решался. Стыдно было показывать свою ревность.

Шел снег. Ветер раскачивал подвесные светильники, которые желтыми пятнами проступали сквозь мглу. Вокруг не было ни души.

Орешкин побежал к парковочной площадке. Там он сразу заметил машину, на которой охранники из «Дубравы» приезжали в пансионат развеивать скуку. Из выхлопной трубы «минивена» валил пар. Значит, двигатель работает.

– Ах ты, Тарас-Карабас! – выругался администратор и, согнувшись в три погибели двинулся к автомобилю. – Задурил-таки девчонке голову! Ах ты, гнида!

Охранник был моложе и, что греха таить, куда привлекательнее Орешкина. Тягаться с ним на равных администратор не собирался. Но у него было серьезное преимущество перед этим парнем: служебное положение. Варя зависела от своего начальника, тогда как Тарас не мог на нее воздействовать. Разве что вешать девахе лапшу на уши.

– Такой премудрости я сам обучен, – беззвучно цедил Орешкин, пробираясь между машинами отдыхающих и гостей пансионата.

«А ну, как Тарас сидит в машине одинешенек и просто прогревает двигатель? – мысленно прикидывал он. – Вот смеху-то будет, если я с ним сцеплюсь? Нет уж, попадать впросак мне не резон!»

Подкравшись к «минивену», администратор прислушался. В салоне разговаривали двое – парень и девушка. Рокотал мужской басок, барышня вставляла короткие реплики.

– Дьявол тебя забери, Тарас-Карабас! – прошептал Орешкин. – Заманил Варьку в машину, печку включил, чтобы тепло было целоваться-миловаться. Ах ты, сукин сын!

Он осторожно приподнялся и заглянул внутрь машины. За стеклом виднелся силуэт охранника на водительском месте и очертания девушки на переднем сиденье. Кто это мог быть, кроме Варьки?

Все же Орешкин не спешил поднимать шум. Оставаться возле «минивена» было опасно. В любой момент водитель мог открыть дверцу, и соглядатай был бы с позором разоблачен. Администратора меньше всего устраивал подобный исход. Поэтому он тем же путем, крадучись, покинул парковку и занял более удобную позицию для наблюдения – поднялся на второй этаж расположенного неподалеку гостиничного домика.

Только там он ощутил ледяной холод, сковавший его члены, сообразил, что почти раздет, и начал разминаться. Ночной мрак рассеивали тусклые лампы. Если бы не снегопад, площадка для машин отсюда была бы видна, как на ладони.

Орешкин пританцовывал, спрятав руки под мышки, и на чем свет стоит ругал Тараса и легкомысленную Варьку. Говорил же ей, предупреждал дуреху! Что она себе думает? Охранник, небось, соловьем заливается, сулит девке золотые горы и любовь до гроба…

– Любовь до гроба! – вслух повторил администратор, впервые по-иному толкуя расхожую фразу. – До гроба. А гроб-то не за горами, девонька. Ахнуть не успеешь, как оборвется твоя молодая жизнь. Забыла про Лизу и Зину, про Иру Кротову?

Он уже не чувствовал ног, уши болели, в груди стоял ледяной ком. Голубки, как Орешкин мысленно окрестил охранника и официантку, продолжали ворковать в тепле машины. Администратор же промерз до костей и понимал, что долго не выдержит. Надо пойти одеться. И оставлять доверчивую Варьку без присмотра нельзя, и воспаление легких подхватить неохота.

В кармане его брюк зазвонил мобильник. Орешкин скрюченными от холода пальцами достал телефон и приложил к уху.

– Вячеслав Андреич, вы где? – взволнованно спрашивал метрдотель из «Трактира». – Тут вас требуют.

– Кто?

– Господин Прозорин с приятелем. Они заказали стейк с кровью, а им принесли телячьи отбивные. Скандал назревает.

– Успокой клиентов, это твоя работа, – сердито прошипел администратор. – Шагу без меня ступить не можете.

– Они вас требуют.

– Я занят!

– Они меня на куски порвут, – жалобно протянул метрдотель.

Орешкин разразился отборной руганью. Распорядитель официантов на том конце связи притих, пережидая бурю. Начальник не впервой бушует. Пар выпустит и утихнет, придет выручать.

Администратор, не спуская глаз с «минивена», одной рукой держал телефон, другой растирал онемевшее ухо. Его распирало от злости и ревнивого негодования. На кого променяла его курносая Варюха? На голодранца, у которого ни приличной работы, ни жилья, ни жизненного опыта – один гонор и амбиции.

– Деревенщина, – вырвалось у него в конце возмущенной тирады по поводу неспособности метрдотеля уладить ситуацию.

– Что? – не понял тот.

– Да иду я, иду.

Орешкин плюнул на Варвару и вернулся в ресторан. Там вовсю шла гульба. Танцы, женский хохот, музыка. Метрдотель, метнув на администратора удивленный взгляд, молча повел его к недовольным посетителям. У Славика зуб на зуб не попадал от холода; нос, щеки и уши горели огнем, ноги и руки одеревенели.

Думая о том, что сейчас делает с молоденькой официанткой наглый охранник, Орешкин растянул онемевшие губы в улыбке и склонился в легком поклоне перед Прозориным и его спутником.

– Чем могу служить?

Федор, бледный как полотно, весь в черном, водил по залу горящими угольями глаз. То ли от его взгляда, то ли от переохлаждения у администратора в животе начались колики. Он склонился ниже и едва сдерживался, чтобы не стонать.

Метрдотель прятался за его спиной.

– Полюбуйтесь на это! – брезгливо вздернул усики хозяин «Дубравы», показывая на тарелки с мясным блюдом. – Где наш стейк?

– Извините. Мы немедленно исправим ошибку, – выдавил Орешкин.

– Уж будьте любезны…

Пока метрдотель бегал за начальником, Прозорин остыл и потерял запал. Ему было лень скандалить. Он уже сорвал свое плохое настроение на официантке, выместил на метрдотеле свою злость.

– От заведения вам бутылка бордо к мясу, – сообщил администратор, боясь разогнуться. – И десерт за наш счет.

Его поза и обещанная компенсация «морального ущерба» смягчили Прозорина. Федор не принимал участия в разговоре, казалось, он вовсе не замечал никого, кроме себя и хозяина.

Орешкин подал знак, и метрдотель самолично кинулся в кухню за стейком.

– Примите мои извинения.

– Ладно, проехали…

Прозорин покачал головой и жестом отпустил Орешкина. Тот повернулся, в том же полусогнутом положении поплелся к ближайшему свободному стулу, осторожно опустился на него и выдохнул. Живот болел, но уже можно было терпеть.

Отдышавшись, администратор кое-как доковылял до раздевалки, накинул куртку, надвинул на голову капюшон и вышел из ресторана.

Светлого «минивена» на площадке не было.

Орешкин, не скрываясь, обошел заснеженную стоянку и обратил внимание на припаркованный с краю джип. Это была машина Прозорина. Его жена ездила на «ниссане», который недавно пришлось в экстренном порядке ремонтировать, а Сергей Кирилыч предпочитал «лендровер».