Надежда победителя - Дэвид Файнток

– Похоже, Толливер сошел с ума. На всякий случай вызовите отряд охраны и сопровождения в Лондонский космопорт. Пусть они меня встретят.

– Есть, сэр. Вы уверены, что охрана необходима?

– Подстраховаться не помешает.

– Вы собираетесь входить в ворота Академии с охраной?

– А вдруг Толливер действительно спятил? – невесело усмехнулся я. – Неизвестно, смогут ли его усмирить лейтенанты Слик, Бьен и сержанты.

Едва я вошел через шлюз в станцию «Порт Земли», ко мне подошел сержант из транспортного отдела ВКС.

– Капитан Сифорт? Мне поручено проводить вас к спецшаттлу.

Вообще-то чинопочитание и всякие привилегии мне не нравятся, но тут случай особый, спепшаттл мне действительно необходим. Надо спешить, пока Толливер не натворил бед. Может, вызвать несколько танков и пару лазерных пушек?

Весь полет я изводил себя бредовыми предположениями, и к моменту посадки в Лондоне нервы мои были истощены до предела. Может быть, Толливер понял свою ошибку и пустился в бега, опасаясь моего гнева? Или ждет у ворот с пистолетом и пристрелит меня сразу, как только я подойду? Значит, надо пустить вперед штурмовой отряд. А если Толливер не сошел с ума и у него есть веская причина для столь странных действий? Я вломлюсь в ворота на танке, а потом меня упрячут в дурдом. Тоже хорошо, будем лечиться с Анни в одной палате.

В Лондоне сгущались сумерки. Меня встретил отряд охраны во главе с лейтенантом. Что ему сказать? После мучительных сомнений я решился на компромисс: войду в ворота один, но если в течение двух часов не сообщу лейтенанту, что со мной все в порядке, тогда в ворота ворвется отряд и восстановит порядок.

Через несколько минут вертолет доставил в Академию. Не дожидаясь, пока остановятся лопасти, я спрыгнул на землю и поспешил к воротам.

– Где Толливер?! – рявкнул я на часового, вылезшего из КПП. – Что здесь, черт возьми, происходит?! Тот испуганно вытянулся передо мной.

– Мистер Толливер сейчас подойдет, сэр. Я позвонил ему в административное здание, как только пилот вашего вертолета ответил на запрос и дал опознавательный сигнал.

– Вольно.

К воротам почти подбежали трое: Толливер, сержант Ибарес и старший гардемарин Сандра Экрит.

– Докладывает лейтенант Эдгар Толли…

– Отставить! – оборвал его я. – Что случилось?!

– Погиб лейтенант Слик.

Вот так да! Вот в чем дело! Толливер не сошел с ума, а я, дурак…

– Как погиб? – Я заставил себя дышать ровнее, расслабил напряженные мускулы. – Какого черта ты не сказал мне об этом сразу?!

– Он застрелился. В своей квартире. Это обнаружилось утром, когда к нему зашел сын Бранстэда после зарядки.

– Но… Почему он застрелился?

– Не знаю.

– Какого хрена ты оборвал связь с базой! Я думал, ты спятил!

– Нисколько не удивляюсь вашей догадке, сэр.

– Толливер! Да ты… Да я тебя…

Сержант Ибарес и Сандра словно завороженные следили за спектаклем. Чем сейчас порадует герой Сифорт?

– Я вынужден был пойти на это, чтоб дать вам время! – выпалил Толливер.

– Какое еще время?!

– Чтобы принять меры, сэр. Когда о его самоубийстве пронюхают журналисты, уже будет поздно.

– Какое им дело до обыкновенного лейтенанта?

– Простите, сэр, – вмешался сержант Ибарес, – но мы беспокоимся о вас.

– Вы что, оба рехнулись? При чем здесь я?

– Их интересует каждый ваш чих, сэр, – терпеливо объяснял Толливер. – Не смотрите на меня так, я знаю, как болезненно вы воспринимаете эту тему, но дело в том, что как только журналисты прознают, что ваш лейтенант покончил жизнь самоубийством без видимых причин, они набегут сюда и будут дежурить толпами у ворот, фотографируя и опрашивая все, что движется.

У меня возникло подозрение, что наглец Толливер, как всегда, прав, но это меня не успокоило.

– Слик говорил с кем-нибудь перед смертью? Кто нашел его труп? – все еще раздраженно спрашивал я.

– Джеренс Бранстэд, сэр. Кадет.

– Зачем он приперся к лейтенанту?

– Я достал Джеренса дубинкой, когда он отстал от группы во время утренней пробежки, сэр, и послал его к лейтенанту Слику на порку, – объяснил сержант Ибарес.

– А вы зачем сюда пришли, гардемарин?! – накинулся я на Сандру Экрит.

– По приказу лейтенанта Толливера, сэр, – с достоинством ответила она.

Это меня отрезвило. Яростная муть в голове осела, я вспомнил об охранниках, наблюдающих из вертолета. Не следует обсуждать внутренние дела Академии в их присутствии.

– Ладно, пойдемте ко мне в кабинет, – устало сказал я троице.

По пути меня мучили невеселые размышления. Жалко, что Слика не стало, теперь его место займет дерзкий болван Толливер, который не может разговаривать со мной без сарказма и колкостей. Вечно он выставляет меня дураком! Из-за него я чуть не ворвался в ворота на танке.

– Не кажется ли вам, что самоубийство Слика не является достаточным основанием для обрыва связи? – холодно спросил я этого болвана. – И что я, по-вашему, должен делать с трупом? В полночь зарыть его под столовой?

– Лучше в клумбе. Простите, сэр. – Толливер резко остановился, я по инерции прошел еще шаг. Его тон тоже стал ледяным:

– Вы предпочли бы, чтобы я передал сообщение о самоубийстве Слика открытым текстом по не защищенному от подслушивания каналу? Хорошо, в следующий раз так и сделаю. А в этот раз у вас будет возможность сообщить новость самому и подать ее в выгодном для вас свете. Простите за то, что прикрыл вашу задницу.

Я решил не реагировать на его колкости. Мы продолжили путь.

– И что же мне, по-вашему, теперь делать? – смягчился я.

– Вначале надо выяснить, почему Слик застрелился. Если причины личные, тогда составим краткий, сдержанный некролог. Если же причина связана с Академией, тогда даже не знаю, как быть.

– Какая может быть связь с Академией?

– Откуда я, черт возьми, знаю? Может быть, он склонял кадетов к мужеложству. Может быть, воровал, брал взятки или продавал поступающим экзаменационные билеты. Всякое может быть. Вот поэтому я и хотел дать вам время, чтобы все выяснить.

– Простите. – Некоторое время мы шли в тишине. – А где его тело?

– Я распорядился отнести его в лазарет. Мне показалось, что оставлять труп в квартире… не очень хорошо.

– Вы уверены, что это самоубийство?

– Абсолютно уверен.

Мы вошли в кабинет. Я сел за стол, показал Ибаресу и Сандре Экрит на стулья. Толливер устроился в кресле.

– Почему вы встретили меня втроем? Вы организовали комитет? – спросил я.

– Нет, – помотал головой сержант, – так получилось. Джеренс, увидев труп, сразу выбежал и наткнулся на меня. Я вошел в квартиру, убедился, что Слик мертв, запер дверь и позвонил мистеру Толливеру, а Джеренсу дал особое поручение, чтоб он не общался с другими кадетами. Никому из сержантов и солдат о самоубийстве Слика я не говорил. Многие, конечно, догадываются, что произошло нечто из ряда вон выходящее, но ничего толком не знают.

– Я приказал мисс Экрит организовать охрану двери квартиры Слика, потому что она, как старший гардемарин, имеет право приказывать и гардемаринам, и сержантам, – добавил Толливер. – Как видите, этот выбор сделан неспроста.

– Да, сэр, – подтвердила Сандра, – я поставила часовых из числа гардемаринов, они караулят дверь посменно. Цай и Тайер отнесли тело в лазарет.

– Почему вы уверены, что это самоубийство? – посмотрел я на Толливера.

– Посмотрите сами. – Толливер вставил в щель дисплея на моем столе дискетку с видеофильмом. – Позвольте предупредить, что зрелище это не из приятных.

Я запустил фильм. На экране дисплея возникло мрачное, усталое лицо Дарвина Слика. Он сидел за письменным столом и смотрел прямо в видеокамеру. Вот он протянул к ней руки, поводил ею по комнате, показывая, что в ней никого больше нет, и снова направил объектив на себя, достал из выдвижного ящика старинный пистолет со свинцовыми пулями, приставил его к виску.

– Я кончаю жизнь самоубийством, – произнес Слик, обращаясь к камере. – Я в квартире один, никто меня не вынуждает к самоубийству. Я ухожу из жизни исключительно по собственной воле. Капитан Сифорт, простите меня. Я был не прав. Мне казалось… – Слик закрыл глаза. – Верую в бесконечную любовь и милость Господа… – Он нажал спусковой крючок.

Я отшатнулся от грома выстрела.

– Боже! – вырвалось у меня.

– Аминь. Я ведь предупреждал, – тихо сказал Толли-вер.

У меня в желудке начались спазмы, я изо всех сил сдерживал рвотные позывы. Дрожащей рукой я выключил жуткое изображение, сделал глубокий вздох, чтоб успокоиться.

– Теперь у меня нет сомнений, что это самоубийство. Все же непонятно, что он имел в виду? За что я его должен простить? В чем он виноват? – растерянно спрашивал я.

– Не знаю, – ответил Толливер.

Я нервно барабанил пальцами по столу:

– Сколько у нас времени?

– Его тело в холодильнике, сэр, так что с похоронами можно не торопиться.