Инквизиция - Павел Блинников

— Никто не узнает, — прервал Решар. — Прошу вас.

Доктор удалился, бросая ревнивые взгляды на пациента, будто тот ему как минимум родственник, а Решар включил Знание и проверил палату. Никаких наблюдательных, или подслушивающих устройств нет. Он посмотрел в окошечко на двери и нашел Знанием молодого доктора. Тот решил, пока можно покурить и пошел на улицу. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, Решар подошел к юноше сзади и осмотрел его. Многочисленные веснушки мешали, но Решар все равно не сомневался, что найдет. Внимательно осмотрев спину, он перешел к ягодицам. Слегка раздвинув их, инквизитор нашел, что искал. Две маленькие точки, уже почти исчезнувшие, но все еще видные. Решар улыбнулся. На осмотр юноша никак не отреагировал, но Решару надо убедиться до конца. Он подошел к холсту и забрал у Андера палитру. Тот слегка посопротивлялся, но Решар оказался сильнее. Как только Андера лишили возможности рисовать, его взор потух, и он уселся прямо на пол.

— Андер, — сказал Решар. — Андер, мальчик мой, посмотри на меня.

Голос инквизитора изменился из хрипловатого и грубого, на ласковый. Внутренний мир Решара требовал, чтобы ему отвечали, и Андер поднял глаза.

— Да, — сказал юноша.

— Я хочу улучшить твой рисунок. Давай сделаем это вместе?

— Да! — просиял юноша и резко встал.

— Смотри, вот здесь можно нарисовать окно?

— Можно… — нерешительно сказал Андер.

Несколькими грубыми мазками Решар нарисовал открытое окно. Получилось не так хорошо, как у Андера, но вполне сойдет.

— А в окне Луна, да, Андер? Полная Луна?

— Нет. — Андер нахмурился. — Половинка.

— Половинка. Прекрасно, Андер.

Опять кисть метнулась к мольберту и, захватив желтой краски, нарисовала неполный месяц. Но потом Решар макнул кисть в красную краску и поставил на Луне две маленькие точки.

— Что это? — спросил Андер.

— Это твоя кровь. Не правда ли, так лучше?

— Да. Так лучше, — глаза юноши остекленели.

— А теперь я займусь им. Как ты называл его, Андер. Хозяин? Владыка? Повелитель? Как?

Решар мазнул кисть в белую краску, и аккуратно подрисовывал голому мужчине длинные тонкие зубы.

— Хозяин, — ответил юноша. Круглые голубые глаза следили, как Решар уродует его рисунок.

— А он как называл тебя, Андер? Тряпка? Раб? Червь? Мясо? Жертва?

— Ублюдок. — Взор полностью обратился на руки инквизитора, а те рисовали на груди вампира кровавые полосы.

— Он унижал тебя, Андер? Он заставлял тебя делать унизительные вещи? Ты ел его дерьмо? Может, ты вылизывал его ноги? Или чистил сортир языком? Отвечать, ублюдок! — внезапно рявкнул Решар — вся ласка ушла из голоса.

— Он, он…

— Я сказал, отвечать, ублюдок!

— Он заставил мыть пол языком. А потом я должен был… я должен был… — по щекам Андера катились крупные слезы.

— Что потом, ублюдок?! Что я заставил тебя сделать потом?!

— Трахать крыс!!!

— Ты больше никогда не будешь этого делать, ублюдок! Теперь ты не будешь трахать крыс ради меня! Ты понял!? Ты понял меня, ублюдок?! Повтори!

— Я не буду больше трахать крыс.

— И не будешь чистить пол языком!

— Никогда! Я тебя ненавижу!!!

С диким криком Андер набросился на Решара. Но инквизитор легко скрутил его, повалив на пол. В секунду губы Решара оказались у уха юноши и зашептали молитву. Он шептал, а парень успокаивался. Не прошло и пары минут, как он уснул, Решар отнес его на кровать и бережно накрыл одеялом, а потом полностью закрасил рисунок черной краской. Теперь с парнем все будет в порядке, он поправится уже очень скоро.

Решар вышел из палаты, нашел молодого доктора и поблагодарил за сотрудничество. Правда, сказал, что на днях может зайти еще. Это действительно могло случиться, если не будет никаких других следов. Он шел по чистым коридорам и думал, как можно заниматься этим с крысой? Воображение отказалось это представить.

Глава 7

Люк рисовал. Идеальные руки мелькали над холстом, рисуя уже второе чудовище за сегодняшний день. Первым была его сестра — он нарисовал не ее саму, а отражение в зеркале. Сестра ничего не могла поделать, пришлось позировать брату в сотый раз. Он любил ее рисовать, но никогда не изображал красивой. Самым лучшим вышел портрет, что видела Жанна, но даже там есть отражение ее страшной спины. Сегодня уродство сестры подчеркнулось в полной мере. Он вывел только те части тела, что выглядят, как у трупа; остальное тело — лишь расплывчатый образ, тень тени… Жуткая язва на бедре, шрам на груди, струпья на коже. Портрет вышел воистину удачным. Потом он проводил ее не второй этаж и, уложив в гроб, накрыл картиной. Замок намертво закрыл крышку гроба, Люк отопрет сестру через сутки. Все это время сестра должна любоваться на свое уродство — как же хорошо, что вампиры великолепно видят в темноте. Впрочем, как бы Люк не был жесток, сейчас он рисует собственные изъяны. Теперь зеркало стоит уже перед ним, и он аккуратно выводит трещину на коже, пробежавшую по обритому лобку. Остальное тело по-прежнему прекрасно. Того, что он выпил сегодня ночью, хватило ненадолго. Но это ничего, сегодня он сводит эту шлюху в ресторан и выпьет ее на две трети. Уже через три случки она станет его рабыней, и тогда он повеселится. Выпив ее полностью, он сможет месяц отражаться в зеркале красавцем. Это будет прекрасно!

Он услышал звук позади, но не обернулся. Он знал, резкие движения могут спровоцировать Его. Уже через секунду могучая рука схватила Люка и швырнула об стену. Люк услышал, как ломаются ребра, но спустя секунду они срослись. Он посмотрел на того, кто его кинул. Высокий горбатый мужчина с совершенно страшной рожей: нос, как у летучей мыши, клыки не втягиваются и остальные зубы им под стать, на голове не растут волосы. Уши заострены сверху и снизу, а пальцы оканчиваются длинными когтями, одет в черный балахон на голое тело.

— Я чем-то расстроил вас, владыка? — спросил Люк спокойно. Он знал, любая эмоция в голосе тоже может спровоцировать его. Перед ним стоял высший вампир, а для него люди, как привязанный к веревке бантик для кошки. Лишнее движение — ты труп. Лишняя мысль — ты труп. Проявление слабости — ты труп. Хорошо еще, что он просыпается так редко.

— Да, — прошипел он, доставая картину из-под балахона, и тут же она полетела Люку в лицо. Рама сломала Люку нос и выбила глаз. Впрочем, через минуту вырастет новый глаз, а нос уже восстановился. — Ты мерзкий ублюдок!

— Да, владыка, — ответил Люк все еще бесстрастно. — Но вы сами меня таким сделали.

Люк не сумел уследить, как Он оказался рядом. Вроде стоит в нескольких метрах, и вот уже нависает, дыша зловонием из пасти, где нашли погибель сотни вампиров. Уже много раз Люк смотрел самой смерти в глаза. Но он знал, что говорить: