Город теней - Михаил Шухраев

Под конец, превзойдя самого себя в осторожности формулировок, Вернер Ульрихович предполагал, что такое вполне может повториться и в наше время, когда вооруженные конфликты на территории бывшего СССР случаются слишком часто, и обещал пересылать лично мне любую относящуюся к данной теме информацию.

Похоже, запрос, сделанный из научного любопытства, его немало встревожил. Только у меня тогда не хватало фактов, чтобы подтвердить, или, наоборот, развеять его опасения.

Глава 28

Совещание «третьей силы»

Санкт-Петербург,

конец декабря 2010 г.

У выхода из метро «Технологический Институт» людно было всегда. Арка давно стала для многих излюбленным местом встреч, поскольку надежно защищала от дождя и снега, а от холода спасал теплый воздух, идущий из метро. Кроме того, здесь было труднее разминуться, чем в огромном вестибюле, куда выходили эскалаторы с двух разных линий. Оттого никто и не обратил внимания на двух совершенно разных, но все же отдаленно похожих на студентов людей, которые, появившись практически одновременно, обменялись рукопожатиями, и вышли наружу, заворачивая на Московский.

— Чертова зима, ёшкин свет! — поежился Виктор, накидывая капюшон куртки. — В Одессе, небось, уже купаются. На табло смотрели? До чего же мне надоел этот холод!

— Вы таки хотите в Одессу? — насмешливо спросил Игорь, поправляя воротник кожанки. — Принять участие в местных политических событиях?

— Делать мне больше нечего! — Виктор передернул плечами, словно демонстрируя свое отношение к погоде и украинским проблемам разом. — Обидно просто. Не приспособленный я к холодам.

Тем более обидно, когда в душе весна, солнце яркое в окна светит, выходишь из дома радостный, а снаружи холодно, как в Арктике, и у подъезда явственные следы того, что кто-то вчера перепил. Да еще и замерзшие. Как в душу плюнула какая-то не в меру пьяная свинья…

Игорь промолчал, поскольку данное поэтическое откровение выражало состояние души и в комментариях не нуждалось.

Они свернули у сада «Олимпия» и, пройдя немного в сторону Витебского, зашли в небольшое кафе.

Из всего десятка столиков занят был лишь один, но Игорь выбрал самый дальний и неудобный, где имелось всего два места. Зато окно здесь было не полностью зашторено, в нем открывался кусок Клинского проспекта, по которому изредка проезжали легковушки. Скучавшая официантка тут же подошла к приятелям, даже не прихватив меню, поскольку от таких клиентов ничего нетривиального не ожидала.

— Что будете заказывать? — спросила она.

— Пиво, — мрачно ответил Виктор. — Золотое. Двойное. То есть дважды.

— Пиво по такой холодине — это извращение. Ладно, я побуду трезвым. Но не очень — сто грамм не особо мерзкой водки спасут светоч мысли. Еще — салатик какой-нибудь.

Официантка отошла и почти сразу же вернулась со всем требуемым. Выбор, сделанный новыми посетителями, полностью подтвердил ее подозрения и не оставил надежды хотя бы на символические чаевые. С тоски девушка даже сделала погромче музыку.

Игорь взял высокий стакан, пролив немного пива, и отхлебнул. Потом взглянул на стол, на посетителей в дальнем углу, и быстрым движением изобразил прямо на пивной лужице пару знаков средним пальцем левой руки.

Виктор, внимательно следивший за этими действиями, только улыбнулся.

Игорь негромко сказал:

— На полчаса хватит. Только говорим негромко, чтобы нас музыка полностью глушила.

— И зачем это представление чародея? Зашли бы просто в гости. — Виктор казался явно недовольным. — Таскайся из-за вас по такому морозу…

— Времени мало, поэтому сразу переходим к делу. А то потрепаться мы оба мастера. Вы мне, помнится, очень радостно намекали на свои успехи.

— Ну уж нет, — ехидно ответил Виктор. — Сначала докладывают оперативники.

— Хорошо, начинаю. Модистку, то бишь Алену Модину, вычислил в тот же день. Следующим вечером пообщался. История тривиальна, как три советские копейки одной монетой. Девочка жила у Вики и помогала ей бестолково тратить деньги. Когда узнала о катастрофе, честно даже пыталась в больницу пробиться. Прежде чем отдать ключи Викиной матери, навестила квартиру, якобы вещи забрать, и прихватила на память о подруге кучу всяких полезных мелочей. Несколько раритетных книг, пару колечек, одно из которых по сей день носит — ну и тому подобное. И две антикварные вещи — подсвечник и то самое зеркало. Теперь у нас, по крайней мере, есть его образ.

— Мерзко, — прокомментировал Виктор. — Ненавижу падальщиков!

— Не рискну оценивать с моральной точки зрения, поскольку милейшая Викина мама это все могла бы просто выкинуть. Или точно также загнать. Так что черт с ней, с этикой!

— Ага! — Виктор поднял указательный палец. — То есть упомянутая Модистка зеркальце загнала, я правильно понимаю?

— Да она почти все загнала, поскольку денег нет, а живет по-московски. Некий тип купил зеркало аж за три сотни зеленых. Его мобильник, по счастью, она даже помнила. На следующий день я и о нем справки навел, потом позвонил, сославшись на неких дальних знакомых, и предложил встретиться на предмет поиска мистического антиквариата. Это у него, так сказать, специализация.

— И как?

— Чуть не стал законченным мизантропом. Модистка, конечно, личность еще та, прямо скажем. Ну ничего, она теперь поквакает от души! — Тут Игорь рассмеялся.

— Вы меня запутали, — недовольно заметил Виктор. — «Поквакает» — это из нового Интернет-жаргона? Почему не слышал?

— Да нет, не жаргон и не фигура речи. В лягушку превратил, только и всего!

Игорь улыбнулся.

— Да что вы говорите?! От вас всякое ожидается, но… — Виктор посмотрел на собеседника, не зная, есть ли в его словах некая логика, или же это просто треп такой.

— Просто я ей влепил такой хитрый блок. Как начнет денег у кого-нибудь в долг просить, да еще без мыслей об отдаче, станет квакать, как лягушка весной. Это — чтобы жизнь малиной не казалась.

Жаль, блочок больше месяца не продержится. Прочие подробности беседы, конечно, полностью стерты в памяти.

— Опять маетесь дурью, — вынес Виктор вердикт. — И шутка, как всегда, в стиле питерских панков.

— Хотя бы получил некоторое моральное удовлетворение. Зато после работы с этой милой личностью, которой она загнала зеркальце, хотелось промыть собственные мозги спиртом. У него не голова, а записная книжка: этого надули на столько, тому заплатили столько-то. Чистой воды купи-продай. Клиентов своих предпочитал обманывать налево и направо, перепродавать поделки из эзотерических магазинов втридорога, выдавать новоделы за весьма старые вещи и, конечно, ужасно магические. Только историю с зеркалом он частично забыл, как будто забыть приказали, но не особо стараясь. Обратите внимание: покупатель нанял его в качестве посредника, сам сказал, к кому обратиться, и дал десять тонн. То есть он знал, где искать, и что.

— Покупателя этот купи-продай тоже забыл?

— Почти. Зовут заказчика Денисом, если не соврал, вроде студент, вроде из Политеха, а может и из какого другого технического вуза. При обращении сослался на знакомых, встречи назначал на улице, телефона не оставлял. Больше не обращался. Внешность, естественно, у нашего «бизнесмена» тоже из башки вылетела. Так что тут след потерян. На вас вся надежда.

— Что бы вы без меня делали? — задал риторический вопрос Виктор. — Давайте теперь уточним: когда этот товарищ перепродал зеркало?

— Как ни странно, точной даты он сам не помнит.

— За несколько дней до первого зарегистрированного случая этой самой болезни?

— Именно. Но это первый известный нам случай.

— Пока сходится. Предлагаю выпить за тематические чаты, — поднял бокал Виктор. — За стада непуганых идиотов, которые тратят время на треп о каком-либо деле, вместо того, чтобы его делать.

Символически выпили, и Виктор продолжил:

— Интернет — вот настоящий полигон ролевых игр, а вовсе не какое-то там Заходское. Я такую виртуалочку изобразил — закачаешься. В общем, в чатах указанных вами сайтов зарегистрировалась некая Жанна, девочка со страшной мешаниной в голове и не меньшим интересом к готической традиции, французской и германской, а также — к люциферианству. С вопросом о зеркалах ее сразу отослали к той самой черной и ветреной ведьме, то есть к покойной Вике, и принялась эта Жанна искать в сети ее саму и ее знакомых.

— Кто-то из этих птиц-говорунов об ее смерти знал? — перебил Игорь.

— Кто-то знал, но молчал. Короче, на вторую ночь поисков нарвалась Жанна на девушку под ником Паранойя — ага, вот так ее, милую, и зовут! Та предложила перейти в приват, и поведала кучу интересного. Она, оказывается, Викторию знала лично, и о ее смерти слышала. Заодно рассказала кое-что об ее знакомых. Тут всплыл некий юноша из Бонча, со старших курсов, тоже ей не виртуально знакомый. Выступал он под именем Астарот, а еще раньше именовался Дэнисом. Усекаете? В процессе милого, насыщенного несколько интимными подробностями трепа промелькнула еще пара значимых вещей. В частности, упомянутый Дэнис-Астарот на сатанизме съехал из-за папы, всерьез на старости лет ударившегося в православие. Студентик скрывался, как партизан, у бабушки — убежден-, ной атеистки, члена коммунистической партии с хрущовских времен. Еще он принимал участие в бдениях на Большеохтинском кладбище, вместе с тихими люцеферианами и готами. Кладбище там огромное, да еще и безлюдное практически — даже днем…