Иного не желаю. Часть третья (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна

—Эмм…

Мужчина вздохнул и, как мне показалось, с жалостью посмотрел на меня.

—В отличие от одной твоей знакомой, я абсолютно не эмоционален. Хочешь – послушай, а хочешь – не прислушивайся, и пусть всё снова под откос, как это случилось у твоей матери.

Я дернулась, чтобы…  — не знаю, что именно; просто дернулась,

— Я же сказал: без сантиментов, — поморщился мужчина.

— Послушайте, — сглотнула я. – Если вы знаете историю моих родителей, то не можете судить мою мать.

—Да причем здесь судить,— отмахнулся мой собеседник. – Ты и сама об этом раньше думала… когда ещё не винила во всех смертных грехах своего отца и Этьена вместе с ним.

Затушив сигару, мужчина притворно тяжело вздохнул.

— Ты сказки французские читала? «Красавица и чудовище» — слышала про такую?

—Послушайте, — вздрогнула я. – Причем здесь сказки?  Меня силой притащили в чужую страну, принудили жить с незнакомым мне человеком…

— …оборотнем, — подсказал мой собеседник.

— …мужчиной, — покачала я головой. – Который применял ко мне даже физическую силу, запугивая так, что мне не хотелось жить.

—Просто не муж, а чудовище, — фыркнул мужчина.

—Именно! – рыкнула я.

А мужчина хохотнул и махнул рукой, показывая…

Это, наверное, был какой-то сон — игры разума, но я увидела нас – меня и Этьена — как будто со стороны. Когда мы ещё находились в Испании.

 Я тогда чувствовала себя так плохо, что Этьену приходилось даже носить меня в ванну. Он растирал мне спину, приносил еду, заботился обо мне… Ругался с врачами альфы Баева из-за моего вегетарианства. Этьен считал, что я непременно должна есть мясо… и он же оказался прав, мясо мне действительно было нужно.

А потом воспоминания будто перемотали ещё раньше, до самого прошлого февраля в Москве.

Мы лежали на огромной кровати: Этьен он с тревогой смотрел на меня и просил прощения за причиненную боль.

—Я не ожидал, что буду первым, — шептал мне, лежащей в его объятиях, Валуа. – Девочка, прости меня.

И в голосе его слышалось искреннее участие, и даже раскаяние.

Нет, и гордый надменный взгляд Валуа оставался на месте; и в общем тоне Этьена всё так же проскальзывали командные нотки (теперь я знала, что все Альфы такие), но он был искренне ошарашен – даже расстроен – что не получил отклика на свои ласки.

— Он ведь отпустил тебя тогда, — напомнил мне о своем присутствии мой таинственный собеседник. Я вздрогнула и, залившись стыдливым румянцем, тут же отвернулась от мелькающих слишком откровенных своих воспоминаний.

Когда всё изменилось? Впрочем, Этьен сразу же начал мне приказывать.

«Но он долго держался, не трогая тебя», — запротестовал мой внутренний голос. – «И искреннее надеялся, чтобы ты вольёшься в его стаю».

А когда я не влилась, то…

Я покосилась на своего собеседника.

— Кто вы?

Мужчина широко улыбнулся, блеснув белоснежной улыбкой хищника.

— Сказочник.

Я огляделась по сторонам.

— А что это за место? Где я нахожусь?

— А где бы ты хотела находиться?

Я прижала руку к груди.

—Там, откуда вы меня перенесли… верните меня обратно – к дочке!

Мужчина хмыкнул… и я открыла глаза.

Меня окружала привычная «больничная» обстановка. Мерно пикали приборы, за окном поднималось Солнце, а на неудобном стуле, запрокинув голову назад, спал Валуа.

Только дочери нигде не было.

 Я испугалась, видимо, громче обычного вздохнула – потому что Этьен тут же проснулся, подскочив ко мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Очнулась? Тая, как ты себя чувствуешь?

— Где дочка? – шаря глазами по пустой комнате, с тревогой спросила я.

— Спит.

— Где… с ней всё хорошо?

— Ты подарила мне крепкую малышку с сильным характером, — рассмеялся Этьен.

А я не понимала: обычно же детей оставляют с мамами, так почему мою девочку куда-то унесли. Немного приподнявшись на подушках, я осторожно спросила:

— Я… я увижу её?

— Странный вопрос, — нахмурился Валуа. – Разумеется.

— Хорошо, — кивнула я, замирая. – А когда?

— Когда ты немного придёшь в себя. – Этьен, присев на мою кровать, с беспокойством заглянул мне в лицо. – Тая, о чем, мне интересно, ты сейчас говоришь?

— Ну, теперь ведь тебе не надо изображать заботливого мужа, — я пыталась казаться спокойной, но у меня это абсолютно не получалось. – Когда Моник станет истинной герцогиней?

Надо мной моментально нависло злое лицо Валуа.

—Что. Ты. Такое. Несешь.

— Она сама такое сказала, когда набросилась на меня. – Ещё день назад я избегала об этом не то что говорить, даже думать, но сейчас…моё странное видение придало мне сил. Мне не хотелось больше молчать – а хотелось выяснить всё раз и навсегда.

— Набросилась? — голос Этьена из злого рыка внезапно трансформировался в ласковый тихий тон, и это пугало ещё больше. – Когда это случилось, Тая?

Я вспомнила то утро, когда я вышла погулять возле замка – и как, оставшись одна, оказалась атакована Моник. Я вспомнила не только её удары, но и всё то, что она обещала сделать.

—Она тебя обманула, — будто прочитав мои мысли, фыркнул Этьен. — Не беспокойся об этом. Это полная чушь, за которую эта паршивка ответит своим положением.

Я с опаской посмотрела на Валуа.

— Эта девка меня не интересует… То есть не интересовала.

Его ладонь скользнула на мою шею, опустившись прямо на чувствительное место брачной метки.

Я вздрогнула, а Этьен, грязно ругнувшись, тут же поправился.

 —Тая, я имею в виду, что этой суке, которая посмела до тебя дотронуться своими грязными руками, сильно не поздоровается.

Он направился к двери, явно исполненный гнева – и я уже верила ему, охотно верила, оставалось лишь одно маленькое «но».

— Что? – резко развернувшись ко мне, поинтересовался Этьен. А затем, явно недовольным моим промедлением, рыкнул:

— Тая, я плохо слышу твою волчицу. Что тебя волнует – можешь ты это просто сказать вслух?

— Мои комнаты, — выдохнула я. – Слуги сказали, что они для истинной герцогини. Для Моник или всё же для кого-то другого?

Этьен застыл – но я почувствовала, как по комнате поплыла его «сила», которая уже через пару минут «призвала» врачей в нашу комнату.

—Альфа, что… Мадам, вы очнулись! – радостно протянул Гийом. – Как вы себя чувствуете? Что-нибудь болит?

—Ты можешь оцепить от неё все эти мониторы? — прохрипел Этьен необычно низким голосом. – Её тело уже должно было полностью восстановиться.

— Да, — покосившись на приборы и что-то мысленно рассчитав, кивнул Гийом. – Проблем быть не должно.

—Вот и не будем создавать новых, — кивнул Валуа, и едва дождавшись, пока отключат все мониторы, понес меня наверх.

Гийом, по приказу Этьена, сопровождал нас до самых дверей, и даже открыл их – не комнаты герцога и Альфы, а двери моей бывшей спальни, которая представляла собой…

… прекрасную детскую.

Конечно, здесь не было ничего нарочито розового: Этьен не был бы Этьеном, если бы согласился на это.

Сдержанные бежевые цвета гостиной, которая теперь представляла собой огромную игровую комнату, дополнялись безопасной золотой и зеленой мебелью, создавая удивительное впечатление, будто находишься в Лориэне...

Этьен, мимолётно усмехнувшись в ответ на мои мысли, понес меня вперед… в детскую спальню. Там я увидела Жаннет, сидящую возле золотой люльки, где, в окружении кружев, спала наша дочь.

Небольшим кивком Этьен отправил акушерку из комнаты; я же, обалдев от увиденного, не успела сказать ей и пары слов, а затем всё так же молча поднёс меня к крохотной детской кроватке.

—Когда ты только появилась в моём замке, я честно тебе сказал, что спать ты здесь никогда не будешь, — прохрипел Валуа. – Мы – истинные, и твоё место всегда рядом со мной.

Подняв руку, Этьен схватил меня за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза.