Плоть и кровь - Иэн Рэнкин

— Еще чашечку?

— Будь добра, Пейшенс.

— Чтобы сегодня вечером ты был здесь, — сказала она. — Никакой работы.

Это был не вопрос и не приказ, во всяком случае не в явной форме.

Он попытался дозвониться до Каро с Феттс, но на сей раз уже ему приходилось оставлять для нее послания: одно на автоответчике дома, другое — у коллеги на работе. Он не мог просто сказать: «Я не приду» — даже на автоответчик не мог это сказать. Поэтому он просил ее связаться с ним. Каро Рэттрей, элегантная, абсолютно свободная и сходящая с ума по нему. Да, в ней было что-то сумасшедшее, что-то головокружительное. Когда ты с ней, ты словно стоишь на краю обрыва. А где стоит Каро? У тебя за спиной.

Когда зазвонил телефон, Ребус подпрыгнул.

— Инспектор Ребус?

Голос был мужской, знакомый.

— Слушаю.

— Говорит Лахлан Мердок.

Лахлан — неудивительно, что он предпочитал пользоваться фамилией.

— Чем могу быть полезен, мистер Мердок?

— Вы ведь недавно встречались с Милли?

— Да, а в чем дело?

— Она исчезла.

— Куда исчезла?

— Не знаю. Что вы ей наговорили, черт побери?

— Вы у себя дома?

— Да.

— Я сейчас буду.

Он поехал один, хотя понимал, что поддержка ему не помешает, но просить никого не хотелось. Из всех четверых — Ормистон, Блэквуд, «Кровавый» Клейверхаус и Смайли — он выбрал бы Смайли, но Смайли был предсказуем, как эдинбургская погода, — уже сейчас небо над городом затягивало тучами. На улицах все еще продолжался фестиваль, правда, он уже пошел на спад; в качестве компенсации сентябрь обещал быть спокойным. Это был тайный месяц города, когда он от общественной жизни уходил в частную.

Словно чтобы приободрить его, тучи рассеялись и выглянуло солнце. Он опустил стекло, но вскоре автобусный выхлоп заставил его снова закрыть окно. На заднике автобуса он увидел рекламу местной газеты, и это навело его на мысли о Мейри Хендерсон. Она была ему нужна — ох, не часто полицейский так думает о репортере.

Он припарковал машину как можно ближе к дому Мердока — там, где место нашлось, нажал кнопку домофона, услышал в ответ гудение, и дверь открылась.

Твои ноги производят один и тот же звук на любой лестнице жилого дома — как наждачная бумага по церковному полу. Мердок ждал его на пороге квартиры. Ребус вошел.

Лахлан Мердок, судя по всему, был не в лучшей форме. Волосы патлами свисали с головы, и он подергивал себя за бороду так, будто она фальшивая и плохо приклеенная. Они расположились в гостиной. Ребус сел перед телевизором — на то место, где сидела Милли, когда он приходил в первый раз. Пепельница стояла там же, где и раньше, но спальный мешок исчез. Как и Милли.

— Я не видел ее со вчерашнего дня.

Мердок стоял и, судя по всему, садиться не собирался. Он подошел к окну, выглянул на улицу, вернулся к камину. Его глаза рыскали по комнате — по всем ее углам, но Ребуса избегали.

— С утра или с вечера?

— С утра. Я вернулся вчера, а она уже собрала вещи — и привет.

— Собрала вещи?

— Не все. Что в сумку влезло. Я думал, может, к знакомому какому — с ней такое иногда случается.

— Но не на этот раз.

Мердок отрицательно покачал головой:

— Я звонил Стиву сегодня утром. Он мне сказал, что к ней вчера приезжала полиция. Молодая женщина и мужчина постарше. Я и подумал, что это вы. Стив сказал, что она потом была в ужасном состоянии. Рано ушла домой. Что вы ей такое сказали?

— Всего только задали несколько вопросов о Билли.

— Билли. — Пренебрежительная гримаса не осталась незамеченной Ребусом.

— Она подружилась с Билли больше, чем вы, мистер Мердок?

— Да, у меня никакой неприязни к парню не было.

— Между ними двумя что-то было?

Но Мердок не собирался отвечать на этот вопрос. Он снова принялся выхаживать по комнате, взмахивал руками, словно пытался взлететь.

— После его смерти она стала совсем другой.

— Его смерть ее расстроила.

— Да. Но чтобы убежать…

— Могу я посмотреть ее комнату?

— Что?

Ребус улыбнулся:

— Мы обычно делаем это, когда человек пропадает.

Мердок опять отрицательно покачал головой:

— Она была бы против. А если она вернется и увидит, что тут кто-то копался в ее вещах? Нет, я этого не допущу. — Мердок был, кажется, готов к физическому сопротивлению.

— Заставить вас я не могу, — спокойно сказал Ребус. — Расскажите мне еще о Билли.

Это утихомирило Мердока.

— О чем, например?

— Он интересовался компьютерами?

— Билли? Он любил видеоигры. Но только без насилия. Точно не знаю, но, наверное, он интересовался компьютерами.

— И умел на них работать?

— Да вроде. Вы к чему клоните?

— Просто интересуюсь. Трое людей живут в одной квартире, двое из них работают с компьютерами, третий — нет.

Мердок кивнул:

— Вы не можете понять, что у нас было общего. Да вы посмотрите, инспектор, — в городе полно квартир, в которых люди живут вместе только потому, что кому-то нужна комната, а кому-то — деньги за аренду. В идеальном случае мне бы никто не был нужен в свободной комнате.

Ребус кивнул:

— Так что мы будем делать с мисс Докерти?

— Что?

— Вы мне позвонили, я приехал — что дальше? — (Мердок пожал плечами.) — Обычно мы ждем два дня, прежде чем занести человека в список исчезнувших. — Он помолчал. — Если только у нас нет оснований подозревать преступление.

Мердок, казалось, погрузился в размышления, потом очнулся.

— Тогда давайте подождем еще день, — закивал Мердок. — Может, я поднял бурю в стакане воды. Просто… когда Стив мне сказал…

— Я уверен, дело тут не в том, что я что-то такое ей сказал, — солгал Ребус, поднимаясь на ноги. — Позвольте еще раз взглянуть на комнату Билли, раз уж я здесь.

— Да оттуда все вытряхнули.

— Чтобы освежить память.

Мердок ничего не сказал.

— Спасибо, — поблагодарил Ребус.

Из маленькой комнаты и в самом деле все вытряхнули. С кровати сняли покрывало, унесли простыни и наволочку, хотя подушка осталась на месте. Она была заляпана ржавыми пятнами, щетинилась перьями. Голый матрас был голубого цвета с таким же ржавым налетом местами. В комнате, казалось, стало просторнее, но не очень. И все же, подумал Ребус, Мердок без труда найдет нового постояльца — приближался студенческий сезон.

Он открыл стенной шкаф, всколыхнув пустые вешалки. На полу лежал свежий номер газеты. Ребус закрыл дверь шкафа. Между углом кровати и стенным шкафом был чистый маленький коврик. Он лежал, плотно прижатый к плинтусу под все еще не вымытым окном. Ребус нагнулся и поднял угол коврика. Он не был прибит и приподнялся на дюйм-другой. Ребус провел под ним пальцами, ничего не нащупал. Не поднимаясь, он приподнял матрас, но увидел только пружины кровати и коврик внизу, а также пыльную паутину вперемешку с волосами — туда пылесос не доставал. Он встал, обвел взглядом пустые стены. Обои, в том месте откуда отодрали клейкую ленту, сморщились. Он пригляделся внимательнее. Обои отодрались двумя длинными полосками. Кажется, в этом месте висел вымпел? Да, вот здесь осталась дырка от булавки. Вымпел висел на красноватой бечевке, приколотой к стене. Значит, вымпел скрывал эти отметины. Они не казались старыми. Бумага подложки под обоями была чистой и свежей, словно клейкую ленту отодрали совсем недавно.

Ребус приложил пальцы к двум полоскам. Они были на расстоянии друг от друга дюйма в три и три дюйма в длину. То, что было приклеено к стене, имело квадратную плоскую форму. Ребус точно знал, что подходит под это описание.

В коридоре его ждал Мердок, собиравшийся уходить.

— Извините, что задержал вас, сэр, — сказал Ребус.

Если судить по названию, то «Карлтон» можно было принять за еще одну чайную для старушек, но на самом деле это было придорожное кафе, известное своими большими порциями. Когда Мейри Хендерсон наконец позвонила Ребусу, он предложил угостить ее обедом в «Карлтоне». Располагалось заведение в Ньюхейвене перед заливом Форт в том месте, где громадная бухта уже неразделима с Северным морем.

Грузовики, объезжающие Эдинбург или направляющиеся в Лит с севера, обычно делали остановку у «Карлтона». Они выстраивались один за другим у причальной стенки между Старбанк-роуд и Пир-плейс. Дальнобойщики считали, что «Карлтон» сто́ит того, чтобы сделать ради него крюк в несколько миль, хотя местные водители и полиция не всегда сочувствовали этому сентиментальному стремлению.

Внутри «Карлтон» был чист и хорошо освещен, а жара в нем стояла как в кабине хорошего тягача. На кондиционер они не тратились — если было нужно, подклинивали распахнутые входные двери. В одиночестве ты тут никогда не ел, а потому Ребус заблаговременно заказал столик на двоих.

— Тот, что между прилавком и туалетом, — уточнил он.