Предначертание - Вадим Давыдов

— Да-а, — протянула Рэйчел, обозрев «чердак». — Это же нужно ещё обставить, как следует! — И спросила с беспокойством: – У вас ещё остались деньги, Джейк?

— Не тревожьтесь, — он улыбнулся. — Кстати, вы до сих пор не предложили к оплате ваши счета, леди Рэйчел.

— Я сделаю это на днях, — она вспыхнула.

— И вы так и не представили меня до сих пор вашему брату.

— Это ещё зачем?! — удивилась Рэйчел.

— Затем, что это необходимо, — прищурился Гурьев. — Мы ведь партнёры, помните? Вы занимаетесь моими проблемами, а я – вашими.

— О каких проблемах вы говорите? — тихо спросила Рэйчел. — Я вас не совсем понимаю.

— Ему двенадцать лет, леди Рэйчел. Почему он не в Итоне?[18] Или ещё где-нибудь, где положено учиться мальчикам его круга?

— Всё-таки некоторых вещей вы определённо не знаете, — Рэйчел поджала губы. — В Итон сэр Эндрю должен отправиться осенью. А сейчас он готовится к этому. Хотя… Я не уверена, что смогу отдать Тэдди в Итон, — Рэйчел отвернулась. — Он… Собственно говоря, это не ваше дело. Я оплачиваю педагогов, и… Он очень привязан ко мне, а я – к нему, не смотря на…

Она окончательно смешалась и замолчала, кусая губы и теребя ленту на поясе. Гурьев испугался, что довёл её до слёз, заговорил поспешно:

— Этого мало, леди Рэйчел. Мальчику нужен старший товарищ, друг. Ему ведь наверняка одиноко.

— Зачем это вам? — она в упор посмотрела на Гурьева.

— Я хочу вам помочь. Я должен вам помочь. Я могу это сделать, и я это сделаю.

— И в каком качестве я должна вас ему представить? — её улыбка предвещала, что Гурьеву не удастся отделаться какой-нибудь шуткой.

— Я думаю, что мы расскажем ему правду, — он спокойно выдержал взгляд Рэйчел. — Зачем я здесь, как мы познакомились и какие у меня планы. Я уверен, ему это понравится.

А ведь он совершенно прав, подумала Рэйчел. Что бы я ни делала, как бы ни старалась, — я не способна заменить настоящую мужскую руку. Это именно то, чего так не хватает Тэдди. Всё остальное у него есть. И даже больше.

— Вам не кажется, что вы ведёте себя, как…

— Как кто?

— Как человек, который строит планы, для каковых я не подавала ни малейшего повода, — Рэйчел вскинула твёрдый округлый подбородок.

Не делай так, мысленно взмолился Гурьев. Не делай так, иначе я за себя не отвечаю. Я же живой, Рэйчел, неужели ты не видишь?! Господи. Рэйчел.

— Это просто недостаток воспитания, — обезоруживающе улыбнулся он. — У нас в России есть дурная привычка без особых церемоний лезть в душу к знакомым и не очень знакомым людям. Разве вы не слышали об этом?

— Слышала, — кивнула Рэйчел. — Но не думайте, что я собираюсь впустить вас в мою жизнь. Мы партнёры, но мои личные… взаимоотношения вас не касаются и не должны интересовать.

— Поздно, — вздохнул он.

— Что?!

— Это уже произошло.

— Вот как?!

— Да. Увы. Даже если вы сами ещё не до конца осознали это. Поехали, леди Рэйчел.

— Вы сумасшедший.

— Вероятно. Нам пора.

— Что вы себе позволяете?!

— Доверьтесь мне, Рэйчел, — тихо проговорил Гурьев, опуская ставшее уже привычным обращение «леди». — Вы ни на секунду не пожалеете об этом. Никогда, обещаю.

— Что, прямо сейчас? — явно колеблясь, пробормотала Рэйчел. — Но…

— Прямо сейчас, — Гурьев шагнул к ней и осторожно взял её за локоть. — Пока вы не передумали. Идёмте.

— Расскажите мне немного о нём, — попросил Гурьев, когда они сели в кэб.

— Что?

— Не знаю. Всё равно. Как он выглядит? Он похож на вас?

Рэйчел, вздохнув, раскрыла сумочку, вынула фото и протянула Гурьеву. Он повертел в руках твёрдый кусочек картона:

— Похож на вас. Очень. А вы на кого? На мать?

— Вот и не угадали, — улыбнулась Рэйчел. — Совершенно наоборот. — И нахмурилась: – Послушайте, Джейк. Я совсем не уверена…

— Я уверен. Я прошу вас, — что бы ни происходило, как бы ни казалось вам, что нужно вмешаться, не вмешивайтесь. Это моя работа. Ваше слово, леди Рэйчел.

— Ну… О, Боже. Хорошо. У вас есть опыт воспитания мальчиков?

— Нет. Ни у кого нет опыта, леди Рэйчел. У меня есть интуиция и я очень хорошо помню, чем дышал я сам, когда мне было двенадцать. Доверьтесь мне и ничего не бойтесь.

Это просто немыслимо, вздохнула Рэйчел. Боже мой, что же я делаю?! Он самый настоящий сумасшедший. Господи, ведь он ни на кого не похож. Не человек, а сплошная загадка. Но – он такой настоящий! Нет, это просто немыслимо, испугалась она. Это невозможно. Этот лоб, этот взгляд. И руки. Когда он дотрагивается до меня… Так редко, словно боится сделать мне больно. Боже, что же это со мной?! Я не хочу. Я так устала!

— О чём он думает? — спросил Гурьев, рассматривая через окно проносящиеся мимо автомобили. — Вы знаете?

— Знаю, — Рэйчел глядела прямо перед собой. — Обо мне. О небе. О море. Он мечтает стать морским лётчиком. Это же настоящий ужас, не правда ли? Только через мой труп.

— Зачем же так мрачно, — засмеялся Гурьев. — Отличное занятие. Для настоящих мужчин.

— Вы сами рассуждаете, как мальчишка, — она посмотрела на него с явным неодобрением.

— Это именно то, что нам сейчас требуется, — кивнул Гурьев.

Гурьев расплатился, они отпустили кэб и вошли в дом. Это был довольно большой особняк на Мотли-авеню, немного сумрачный, из типичного для этой части Лондона тёмного узкого кирпича. Многовато места для молодой женщины и маленького мальчика, подумал Гурьев. Ах, ну да, разумеется, — nobless oblige,[19] как же иначе.

— Как прошли сегодня занятия у сэра Эндрю, Джарвис? — спросила Рэйчел у камердинера, принимавшего её пальто из рук Гурьева.

— Граф Роуэрик только что закончил урок фехтования, миледи, — камердинер взял пальто, и, неодобрительно покосившись на гостя, который помешал ему в полной мере исполнить свои обязанности по встрече хозяйки, наклонил голову, продемонстрировав тщательно ухоженный пробор в начинающих заметно редеть седых волосах. — Учитель математики был весьма доволен успехами их милости, как и преподаватель географии.

— Литература?

Джарвис вздохнул и опять бросил на Гурьева взгляд, в котором сквозили настороженность и неодобрение тем, что хозяйка так откровенна в присутствии незнакомца.

— Понятно, — улыбка осветила лицо Рэйчел. — Вы можете быть свободны, Джарвис.

Дворецкий церемонно кивнул и скрылся в глубине дома.

— Как, вы сказали, ваша девичья фамилия? — Гурьев изобразил на физиономии такую глубочайшую степень праздного любопытства, на которую только был способен.

Не может быть, пронеслось у него в голове. Это просто невозможно. Так не бывает. Это просто совпадение. Обыкновенное совпадение, какие встречаются буквально на каждом шагу. Межъязыковая омонимия. Подумаешь, бином Ньютона! Стоп. Кажется, я уже это говорил. И даже, кажется, вслух. Да что же это, прах его побери, такое?! Что всё это значит, а?!

Рэйчел секунду смотрела на Гурьева, и на щеках её проступал лихорадочный румянец. А когда она заговорила, голос её был тих и дрожал от еле сдерживаемой ярости:

— Роуэрик, Джейк. Роуэрик. Не сомневайтесь, я прекрасно знаю, что за этим стоит. Глупые и смешные рыцарские сказки, средневековые басни, чушь, фанаберия, исторический анекдот. И если вы ещё раз посмеете хоть раз заикнуться об этом, неважно, где и когда, считайте, мы с вами незнакомы. Как только кто-нибудь начинает протягивать ниточки, пускай даже всего лишь в уме, сразу же всё рушится. Вся моя жизнь, и при этом, как правило, гибнут ни в чём не повинные люди. Я. Больше. Не. Желаю. Никогда. Ничего. Об. Этом. Слышать. Точка.

— Как скажете, леди Рэйчел, — Гурьев пожал плечами и улыбнулся. — Как скажете. Нас ждут, вероятно, не так ли?

Рэйчел ещё не знала, что означает этот вихрь серебряных искр, промелькнувший в глазах Гурьева и тут же пропавший, — кажется, совершенно бесследно. Иначе она забеспокоилась бы куда сильнее.

Потом, подумал Гурьев. Потом. Не сейчас. Но когда я доберусь до самого начала этой истории, тогда… Он ещё не решил, что будет «тогда». Потом. Но что-то обязательно будет. Чувствовать такое он научился неплохо. Гурьев встряхнул кистями рук, разминая и разогревая мышцы:

— Так значит, учитель фехтования доволен успехами вашего брата. Это вселяет надежду.

— Надежду на что?

— На то, что всё получится. Леди Рэйчел.

Он подбодрил Рэйчел кивком и улыбкой. Отлично, подумал он. Сейчас мы подерёмся и сразу подружимся. То, что нужно. Лучше не придумаешь.

Они вошли вдвоём в зал, где находился мальчик. Он был ещё в одежде для занятий фехтованием, а в правой руке держал эспадрон. Разрумянившиеся щёки и прерывистое дыхание красноречиво свидетельствовали – он всё ещё целиком находится во власти только что завершившегося урока, разгорячённый пусть учебной, но схваткой. Мальчик, в противоположность Рэйчел, был высок для своего возраста, почти догнав ростом сестру, и далеко не так узок в кости. И, конечно же, куда более резок в движениях и на удивление хорошо сложен для едва начинающего превращаться в мужчину подростка. У него были светлые волосы, светлее, чем у сестры и белая, без следа солнечного загара, кожа. Зато глаза…