Двое на краю света - Татьяна Алюшина

Я думала, она просто меня так сильно любит, вот я ей и кажусь какой-то необыкновенной, и она хочет поддержать меня, чтобы рядом с ней, такой прекрасной, я не чувствовала себя ущербной.

– Я что-то не то сказал? – свел озабоченно брови Краснин и перестал гладить мою щеку.

– Нет, – покачала я головой и улыбнулась ему. – Просто самый близкий мне человек часто говорил, что я похожа на принцессу и во мне горит внутренний свет.

– Этот близкий человек мужчина? – несколько шутливо, но немного напряженно спросил Краснин.

– Нет, женщина, моя сестра.

И сразу я увидела мысленно лицо улыбающейся Глории и поспешила убежать от грусти, переключившись на другую тему, другой тон, предварительно все-таки вздохнув:

– Ну что, Павел Андреевич, мы с вами снова нарушаем внутренний устав экспедиции, вступая в сексуальные интимные отношения?

– Угу, – подтвердил Краснин и принялся целовать мою шею.

– И часто ты нарушаешь в экспедициях этот пункт устава? – выясняла я, не забывая подставлять под его поцелуи свое разгоряченное ласками тело.

– Первый раз, – перейдя к моей груди, уверил Краснин.

А знаете, я ему поверила! Приятно быть поводом для такого нарушения правил. Или мне в тот момент было уже безразлично, потому что Краснин добрался до самых чувствительных мест на моем теле…

И повторилось волшебство нашего соединения! И мы неслись вперед, держась друг за друга, и достигли своей вершины, и меня еще долго трясло от ощущения затухающего постепенно оргазма, так я перевозбудилась, а Краснин крепко прижимал меня к себе, и успокаивающе покачивал, и гладил по спине, и шептал мне на ухо, какая я необыкновенная…

– Краснин! – вдруг опомнилась я и резко села на кровати от пришедшей мне в голову мысли. – Мы снова не предохранялись!

– Ты так больше не скачи, а то я пугаюсь, думал, война началась, – усмехнулся он и поспешил меня успокоить: – Перед каждой экспедицией я прохожу серьезный расширенный медицинский осмотр, и твою медкарту изучал по служебной необходимости, и точно знаю, что мы оба замечательно здоровы.

– Вообще-то я не об этом! – прямо намекнула я на возможную беременность.

– А об этом можешь не беспокоиться, – вдруг резко стал серьезным он.

Сел на кровати, опустив ноги на пол, оказавшись ко мне своей красивой спиной с перекатывающимися при каждом движении рельефными мышцами, и принялся одеваться. На левой лопатке у него красовалось большое родимое пятно удивительной, странной формы – очень похожее на летящего сокола. Поразительно!

– Это в каком смысле не беспокоиться? – естественно, затребовала объяснения я и не могла оторвать взгляда от этого «сокола», словно и на самом деле летящего при каждом движении Краснина.

– У меня не может быть детей, – неохотно и похолодевшим тоном отрезал он после небольшой паузы и поднялся с кровати.

– Это как это? – совершенно растерялась я.

Сказать, что я обалдела от столь сильного заявления, это ничего не сказать – на минуточку, я только вчера выпросила у Трофимова спутниковый телефон, и разговаривала с Архипкой, и слушала его «Потомуто», и обещала скоро вернуться домой к сыну господина Краснина.

– Иногда так бывает у мужчин, – ледяным тоном отвечал одевающийся помощник начальника экспедиции.

– И как давно? – задала я еще более глупый вопрос, чем прежде.

Ну а вы бы что спросили в такой ситуации? Мало ли что могло случиться с человеком за три-то года – да что угодно, переболел чем-то, перемерз в своей Арктике!

– Не знаю, наверное, всегда, – пожал он плечами, снова присаживаясь на край кровати, чтобы завязать шнурки кроссовок на ногах.

– Этого не может быть! – с удивившей меня саму горячностью возразила я. – Откуда ты это знаешь?

– Я был женат, – развернулся он ко мне, чтобы видеть мое лицо. – Мы учились на одном факультете в институте, через год после его окончания поженились и прожили вместе пять лет. Все это время Ольга очень хотела детей, но у нас не получалось. Она прошла кучу обследований, а когда я сдал анализ, то стало понятно, что дело во мне. Оказалось, что у меня вообще не может быть детей. Я ответил на все твои вопросы?

– Нет, – покачала я головой и тут же задала эти свои вопросы: – Ты сам видел свои анализы, разговаривал с врачом? Что он тебе сказал?

– Мне достаточно подробно все объяснила Ольга. Она очень тяжело это пережила.

– Она вышла еще раз замуж? – вела я допрос, пока как «добрый» полицейский.

– Да, она выходила замуж, потом развелась, а сейчас не знаю, я давно не интересуюсь ее жизнью.

– И родила восьмерых детей, – ерничая, продолжила я за него мысль.

– Надеюсь, мы закончили этот разговор и больше обсуждать это не будем, – отрезал Краснин, поднимаясь с кровати.

Я поняла так, что это большой намек на то, чтобы дама вставала, быстренько одевалась и покинула помещение.

– Краснин, даже если тебе неприятна тема, которую мы обсуждаем, это еще не повод оскорблять женщину, с которой только что занимался любовью, своим холодным тоном и поведением, открыто демонстрирующим, что ей пора уходить! – отчитала я его, как королева мальчишку.

– Извини! – Он тут же залез ко мне в кровать в одежде и кроссовках, прижал к себе, поцеловал в висок и в нос, чуть отстранился, заглянул в мое лицо и повторил: – Извини. Ты права, я не подумал, что веду себя по-свински. – Он нежно расцеловал мое лицо и извинительным тоном объяснил: – Мужчине невозможно признаваться в таких вещах. Это против его природы. Это как самое большое жизненное поражение. Это больная, тяжелая тема.

– И этого просто не может быть, – твердо заявила я, – и ты…

Он коротко, нежно поцеловал меня в губы, останавливая мою пламенную речь, и попросил:

– Давай больше не будем об этом говорить. Ладно?

Я порассматривала его какое-то время и кивнула, соглашаясь – ладно, не будем, но только сегодня! А там посмотрим. Я еще ничего не решила. Это же надо такое придумать – бесплоден он!

Он помог мне встать и одеться, предложил воды и фруктов, которые были у них тут с Трофимовым, подчеркивая этим жестом, что мы никуда не спешим, что-то вроде извинения действием за допущенную бестактность несколько минут назад. Воды я попила с большим удовольствием, а от фруктов отказалась.

– Пойдем, что ли, торт попробуем, – выдвинула встречное предложение я.

– Если от него еще что-то осталось, – кивнул Краснин.

Я уже решительно двинулась вперед, подошла к двери, взялась за ручку, но он неожиданно придержал меня, развернул к себе, обнял и, заглянув в мои глаза, буквально заколдовал своим голосом, сказав всего лишь одно слово:

– Спасибо.

Наклонился и поцеловал прощальным затянувшимся поцелуем.