Блэкджек - Барон де К.

Послав Гарри извиняющуюся улыбку, подруга проявила женскую солидарность, выступив на стороне Джинни:

- Я рада, что ты принимаешь проблемы магглорожденных детей близко к сердцу. Но о себе тоже не стоит забывать. Нас с тобой от работы за уши не оттащишь, хорошо, что есть кому нас отвлечь. Мы забронировали четыре билета на «Гленморе Пиксе»: ты, Джинни, Рон и я, - мы сто лет никуда не выбирались вместе!

Если женщины объединяются за твоей спиной, сопротивляться бессмысленно: меньше всего сейчас Гарри нужен был безобразный семейный скандал. Вздохнув, он скрепя сердце смирился с неизбежным:

- Умеете вы, девушки, сюрпризы устраивать. Но мне еще нужно сделать одно дело.

* * *

Маленький низл был похож на сильно уменьшенного львенка. Пятнистый мех, круглые ушки, пушистый хвостик - львиная кисточка на конце оформится только к девятому месяцу жизни. Голубые глаза смотрели недоверчиво и настороженно. Острыми, как рыболовные крючки, коготками, вытащенный из переноски зверек тут же вцепился в Джинни, заворковавшую над «бедненьким малышом». Шипение и старательно демонстрируемые белые зубки напоминали о свободолюбивом и независимом характере низлов, не терпевших сюсюканья и ни при каких обстоятельствах не превращавшихся в любимый пуфик, который хозяин может безнаказанно тискать и таскать на руках.

- Дай сюда. Ему не нравится, когда его трогают, - Гарри отобрал у жены звереныша и усадил обратно в переноску. - Как его зовут?

- Базилио Бальмаран Тиберий Аппий Муциан III, - Гермиона протянула документы. - Отец, между прочим, титулованный низл, трехкратный чемпион Британии. Так, в этой сумке корм, лоток, наполнитель, а здесь когтеточка и корзинка. Разрешение я пока оформила на себя, потом придете в Министерство вместе с подопечной и перепишете на нее.

- Гермиона, ты лучшая! - навьючив на себя богатое приданое кота Базилио, Гарри стал похож на грузового тестрала. - Все предусмотрела! Сколько я тебе должен? А у него есть уменьшительное имя?

- Какой еще подопечной? - подозрительно поинтересовалась Джинни, сузив глаза.

- Бейсик, Бейджик, Басик, да хозяйка сама придумает. О деньгах не беспокойся, давай считать это благодарностью за рекламу лагеря. Я бы назвала его Базилевсом…

- Девочка из неблагополучной семьи, учится у меня в группе, - пояснил Гарри жене. - К ней единственной сегодня никто не приехал. Я пообщаюсь с ее матерью и отчимом, но словами тут вряд ли поможешь.

Переместившись в лагерь и оставив низленка со всеми вещами на попечение разохавшихся и умилившихся Дори и Нори, Гарри написал две записки: одну девочке («Привет, Тина! Я хочу стать твоим другом. Базилио»), другую шефу ее отряда (к сожалению, текст «Привет, волчок! Я хочу вбить тебя в матрас, зацеловать, затискать, заездить до звезд в глазах» оставлять было нельзя).

Подобрав сиротливо валявшийся на кровати плеер, Гарри присел к столу, потыкал в значки на экране, нашел плейлист «Muse». Он не знал названия песни, которую Скорпиус пел ему пять дней назад, пришлось тыкать в список наугад. В круглых пуговках наушников раздался слишком высокий для мужского, чистый и звонкий голос:

Не ври себе, это смешно -

Ты слишком хорош для моей любви

А я слишком стар, мой поезд уже ушел,

Не жди, не зови.

Тебе есть, что терять

Не смотри назад, просто живи

Оставь мне право помнить и лгать

Про любовь, о любви

Поскольку это, право, смешно -

Верить в другую жизнь на излете лет

Ты юн и еще долго будешь хорош,

А меня уже нет.

* * *

Перед тем, как вернуться под крышу дома своего, Гарри заскочил в цветочный магазин и сувенирную лавку и сделал две покупки. Джинни предназначалась только одна из них - пышный, бессовестно дорогой букет в форме сердца из красных роз в обрамлении светлой зелени. Двадцать один цветок в хрусткой целлофановой «юбочке» и золотой бахроме из гофрированной бумаги, полная противоположность скромному эдельвейсу в вазочке на окне.

- Опять двадцать одно, - пробормотал Гарри, сжимая ало-золотое великолепие, слишком помпезное, роскошное, кричащее. Такие цветы мужчины обычно дарят, чтобы загладить вину, хотя флористка и разливалась добрых четверть часа о «самой любимой» и «самом совершенстве» на языке цветов. Ну а как еще можно успокоить обиженную, готовую заподозрить тебя в измене женщину? - Блэкджек, только без шлюх.

Даже в зелье живой смерти розы долго не простоят, начнут осыпаться через две недели. Ну и боггарт с ними… Хоть через пару дней. Ему б самому выходные как-нибудь пережить - целые сутки и еще одну ночь из жалкого месяца, остававшегося у них со Скорпиусом. Каждый час вдали от любовника казался бездарно потерянным.

Гарри подумал, что никогда в жизни не испытывал такой счастливой щемящей тоски - разве что летом у Дурслей, когда с нетерпением ждал конца каникул и возвращения в Хогвартс.

Сердце трепыхалось у самого горла, стоило вспомнить лагерь, Скорпиуса, маленькую уютную комнату с одиноким цветком в вазе. Гарри нащупал в кармане сувенир - безделушка ценой в двадцать фунтов, но она будет напоминать Малфою о проведенном вместе лете.

Крики чаек, плещущие в борт волны, напитки, появлявшиеся в подстаканниках шезлонга, стоило только три раза постучать пальцем по нужной строчке меню - Гарри бы наслаждался речной прогулкой куда больше, если бы рядом находился волчок. Скорпиус носился бы от одного борта к другому, разглядывая гигантское колесо обозрения, казавшееся глазом циклопа, строгое здание парламента, древнеегипетскую стелу со сфинксами (Гермиона не преминула заметить, что расположены стражи неправильно, они должны охранять стелу и смотреть от нее, а не на нее), шатер собора Святого Павла, знаменитый шекспировский Глобус, «Золотую лань», точную копию того корабля, на котором сэр Френсис Дрейк ходил в кругосветку, футуристическую лондонскую мэрию из стекла и бетона и изящные башни и арки Тауэрского моста. Когда архитектурный ансамбль (принадлежащий к всемирному наследию ЮНЕСКО, на что с гордостью указала Гермиона. Несоторожность Рона, имевшего глупость спросить, что это за семья такая, стоила им получасовой лекцию о деятельности ООН) сменился зелеными берегами, уставший, полный впечатлений волчок с чувством выполненного долга вытянулся бы в шезлонге, стянул с себя влажную футболку, и Гарри смотрел бы на прилипшую ко лбу светлую челку, золотистые щеточки ресниц, такое беззащитное и открытое во сне лицо…

Он просыпался раньше Скорпиуса и не торопился вставать, лежал в постели еще с четверть часа, наслаждаясь покоем и теплом, исходившим от тела горячего, как печка, молодого любовника. Эти минуты принадлежали только ему, и в них было больше близости и интимности, чем в самом разнузданном сексе. Во сне Скорпиус расслаблялся и раскрывался весь, до конца; Гарри любил его изучать, читать, заглядывать в него и ловить отголоски, отзвуки утренних видений, которые сам Скорпиус забудет уже через пять минут после пробуждения.

Дождавшись, когда Гермиона с Джинни отправятся в дамскую комнату, Гарри вытащил купленный накануне сувенир, жегший ему карман белых льняных брюк.

- Дружище, ну так что там у тебя творится в отделе? - спросил Рон, воспользовавшись отсутствием жены. - Чего вы с Кингсли не поделили?

Поминутно сверяясь с картинками на экране смартфона, Гарри палочкой выводил на спинках нефритовых лягушек зодиакальные символы. Не хотелось бы, чтобы линии получились кривыми - жалко портить искусную работу мастера.

- Да ничего, - равнодушно проговорил Гарри. - Знаешь, Рон, надоела мне эта работа. Уйду в отставку, займусь разведением грифонов или сфинксов…

- Чего это ты так запел? - хмыкнул Рон, спустив солнцезащитные очки на кончик намазанного кремом веснушчатого носа. - Никак, втюрился по уши? В одну из блондиночек Нотт, да?

Гарри хмыкнул, сдул пыль, усыпавшую блестящие спинки и лакированное дерево после окончания кропотливой работы. Все-таки символы вышли кривоватыми, ну так он не гравер и не резчик.

- Им нужен кто-нибудь помоложе. Вот Хьюго твой как раз свободен, познакомить?

- Решил на пенсии заделаться сводником? Тогда найди нормального парня Роуз; сегодня она болтает по камину с одним, завтра с другим, а замуж ни за кого не собирается. Не созрела для серьезных отношений, видите ли. Не торопится наше потомство обзаводиться детьми, а?

- Молодые еще, - Гарри в последний раз полюбовался своей работой и спрятал сувенир в карман, - не нагулялись. Ну так и мы пока не старые пни, в монахи нам подаваться рано.

Достав из бокала оливку, он метко запустил Рону в лоб и тут же получил в ответ струю воды из палочки. После веселой возни шезлонги и палуба оказались залиты водой к вящему неудовольствию вернувшихся спутниц жизни.

- Гермиона, это я не я начал, честно, - оправдывался смеющийся мокрый Рон.