С графом Мирбахом в Москве - Карл Ботмер

Съезд Советов, проходивший в Большом театре в дни убийства Мирбаха и восстания контрреволюционеров, был использован Лениным и Свердловым для решительных действий. На заседании съезда вскоре после совершенного убийства социалисты-революционеры, и в первую очередь Спиридонова, снова начали решительно выступать против Брестского мира, Германской империи и ее дипломатической миссии. Присутствовали многочисленные представители Антанты и несколько немцев. О происходящем знали пока еще только соучастники и комиссары. Ленин отразил нападки, но о предстоящих решительных действиях умолчал. Вечером все члены съезда были заперты в здании, только большевики были выпущены. Остальные были задержаны до 8 июля. Часть депутатов - лидеры социалистов-революционеров - была арестована и отведена в тюрьму. Другие отпущены, основных же виновных, прежде всего Карелина и Камкова, задержать, конечно же, не удалось.

Все время напрашивается вопрос, нельзя ли было предотвратить убийство, проявив большую осторожность, лучше организовав службу контроля. Этот вопрос будет задан и дома. Следует согласиться, что покушение на графа окончилось бы неудачей, если бы уже 6 июля у нас были организованы такой контроль и такая проверка всех посетителей без исключения, какие производятся сейчас. Тогда не удалось бы скрыть три бомбы величиной с кулак (третья была найдена в оставленном портфеле Блюмкина) и пистолеты. Другой вопрос, что для служащих признанного нами правительства, снабженных исправными документами, все-таки могли сделать исключение. Как уже не раз бывало, умнее становишься задним числом.

На общем состоянии нашей службы безопасности до 6 июля отрицательно сказывалась, несомненно, определенная ревность дипломатов по отношению к солдатам, которую по-человечески даже можно понять. Первые были хозяевами дома, которые, так сказать, оказывали последним гостеприимство. Унтер-офицеры, адъютанты и военнопленные снова относились к тому кругу, где действовал военный приказ, представители которого обладали большим опытом. Службу безопасности несли отдельные лейтенанты, у которых оставалось для этого необходимое время. Такая двойственность мною уже упоминалась при других обстоятельствах. Это неизбежно там, где соприкасаются военные и гражданские силы. То, что такая двойственность вредна в больших делах, посвященные знают с самого начала войны, а с лета 1917 года, когда случилась мирная революция, об этом знает каждый ребенок. Конечно, у нашего противника в этом отношении ситуация аналогичная, но у него в правительстве состоят такие государственные люди, которые действительно правят и не ограничивают действия военного руководства чисто военными делами, а дают ему возможность действовать для решения общей задачи. Глубоко ошибаются наши дипломаты, в том числе один из здешних, когда считают, что некоторые генералы и генштабисты иногда оставляют свою непосредственную службу из-за стремления к власти и руководству. Просто на войне ничто для солдата не может быть лучше чувства надежности тыла, в котором работу выполняют компетентные люди. К сожалению, в Берлине - в большом, а у нас - в малом проявляется взаимное ничем не оправданное недоверие, которое вредит делу.

Предупреждений и угроз в адрес немецкой дипломатической миссии и особенно в адрес посланника было достаточно с самого начала. С середины июня таких письменных угроз накопилось много, по ним большевистская служба безопасности проводила расследование, но безрезультатно. В одном из извещений в начале июля указывался способ планируемого покушения и говорилось, что покушение будет предпринято в один из дней с 5 по 8 июля. Проведенное правительством немедленное расследование показало, что это дезинформация, не имеющая под собой никакой основы. Покушение, как оно состоялось на самом деле, не соответствовало тому, о котором указывало извещение.

Я уже упомянул, что несмотря на результаты расследования, нами были приняты меры, чтобы обезопасить графа Мирбаха. Сам он был против этого, так как считал, что защиты от вероломного убийства не существует, и от мыслей о личной безопасности был слишком далек.

В одном из предупреждений указывалось даже на то, что очагом происков в отношении дипломатической миссии является Чрезвычайная комиссия. Однако советское правительство категорически не признавало возможность участия в заговоре своих служащих. Дзержинский с негодованием отмел подозрение, падавшее на Лубянку II.

10 июля.

Хочу изложить свои взгляды о причинах, побудивших социалистов-революционеров к убийству и о возможной сопричастности правительства к этому делу. Эти вопросы имеют решающее значение для формирования немецко-русских отношений, для выдвижения требований наказания за преступление и для проводимой в будущем политики. К счастью, в наших кругах полное совпадение взглядов, в то время как до сих пор мы, солдаты, с нашим не обученным дипломатии разумом редко находили понимание у господ этой компании.

Нас всех беспокоит, что рейхсканцлер и министерство иностранных дел, дабы не разрушить карточный домик так называемых хороших отношений с Россией, не займут по делу 6 июля той позиции, которая необходима для поддержания нашего авторитета и которая вместе с тем укрепила бы наши позиции в Москве. Это трагическое событие можно было бы использовать, чтобы выйти из той неприятной ситуации, в которую зашли наши отношения с правительством кровавого террора. Пословица "скажи, кто твой друг..." действительна и в применении к народам.

Чисто деловое изучение обстоятельств, связанных с злодейским убийством, показывает, что вина советского правительства в нем больше, чем вина китайского правительства в убийстве боксерами в свое время на улицах Пекина посланника фон Кеттелера. Я уже часто упоминал об открытой травле против Германии в большей части прессы, неоднократные, едва прикрытые призывы к насилию с целью нарушения мира, а также о том факте, что даже народные комиссары не боялись воздействовать на своих приверженцев такими методами, которые явно противоречат официально заявляемым хорошим отношениям.

Действия сил, настроенных против Германии, за которыми так явно стоят силы Антанты, которые по крайней мере в моральном отношении являются соучастниками убийства, не встретили никакого противодействия со стороны Ленина, Троцкого и товарищей. Если правительство хотя бы внешне, с учетом настроения масс, придерживалось мирной политики, то, с другой стороны, травля против кайзеровской Германии была ему на руку, тем более, что и в его рядах были противники Брестского мира.

Терпимость вождей большевиков к травле объяснялась тем вполне объяснимым обстоятельством, что немцы занимали Украину и намеревались продвинуться дальше на восток. С нашей точки зрения такое продвижение на восток было оправданным во многих отношениях, его необходимость мотивировалась также выступлениями банд и беспорядками. Другой вопрос, было ли правильным в существующих условиях направлять в Москву дипломатическую миссию. Как показали прошедшие десять недель, плодотворной ее работа не будет. Видимо, до окончания военных действий на Украине или до заключения перемирия между Россией и правительством гетмана следовало ограничиться направлением в Москву консульского представительства и комиссии по делам о военнопленных. Если бы советская власть стояла в стороне от подстрекательских действий и направила свои решительные действия против эсеров и миссий Антанты, официально ее нельзя было бы упрекнуть в содеянном убийстве. В любой другой столице в любой день дипломатический представитель может стать жертвой личной мести или террористического акта. В данном же случае дело усугубляется еще и тем, что убийцы были служащими правительственных органов, которые только под предлогом служебных дел и благодаря служебным документам смогли попасть в здание дипломатической миссии. Необходимо также учитывать, что в правящей партии эсерам принадлежит сильное крыло и они играют в ней немаловажную роль.

Слухи утверждают теперь, что необходимость в убийстве отпала бы, если бы съезд Советов принял предложение о возобновлении войны с Германией.

Убийство посланника было в интересах социалистов-революционеров и Антанты. Последствия могли быть следующие: а) немедленный разрыв отношений, затем вступление войск, т.е. война; б) контрреволюционное выступление и свержение власти большевиков; в) требование возмездия со стороны Германии в такой резкой форме, которая означала бы конец германо-русских отношений; г) если Германия молча снесет обиду и попытается жить с большевиками в "мире и дружбе", то всему миру станет ясно, что Германия полностью скована на западе и не чувствует себя достаточно сильной, чтобы проявить себя на востоке как сильная держава. В результате, все приверженцы немецкой ориентации переметнутся в другой лагерь, наш авторитет будет низвержен.