Сказание о Юэ Фэе. Том 1 - Цянь Цай

— Сын мой, ты знаешь, что армия Учжу угрожает столице? Твой старший брат трижды посылал ему подарки и просил мира, но он не хочет уходить, пока ему по пришлют в заложники вана из императорской семьи. Я хотел бы послать тебя!

Молодому вану было всего пятнадцать лет. Он отличался исключительной сыновней почтительностью и, как только увидел отца в печали, так сразу сказал:

— Батюшка, не жалейте меня! Вам тяжело, я понимаю. Но разве легко было нашему предку создать империю? Я буду заложником у чжурчжэней, а как только подойдут войска и варваров разгромят, мы снова встретимся!

Хуэй-цзун был тронут его словами. Он вышел в зал, созвал сановников и обратился к ним:

— Чжао-ван согласился поехать заложником в цзиньский лагерь! Кто из вас хочет его сопровождать?

Вперед вышел Цинь Гуй, молодой человек, получивший на последних экзаменах звание «первого из сильнейших», и доложил:

— Я готов ехать с ваном и охранять его!

— Очень рад твоему рвению! — одобрительно сказал Цинь-цзун. — Когда вернешься, получишь самую высокую должность!

С этими словами Цинь-цзун удалился во внутренние покои, чиновники тоже покинули дворец.

Чжан Бан-чан, Цинь Гуй и два цзиньских министра повезли Чжао-вана во вражеский стан. Чжао-ван горько плакал, покидая столицу.

Когда Чжан Бан-чан добрался до неприятельского лагеря, он сошел с коня и вместе с Хамиганом и Хамицяном направился в шатер Учжу. Цинь Гуй с Чжао-ваном остались ждать у ворот.

Как только Чжан Бан-чан явился к Учжу, тот спросил:

— Ну, что?

— Южный чужеземец Чжан Бан-чан сдержал слово: сунский император прислал заложника! — доложили Хамиган и Хамицян. — Это сын Хуэй-цзуна — Чжао-ван, а сопровождает его некий Цинь Гуй. Они у ворот лагеря ждут ваших приказаний.

— Пригласите их ко мне! — распорядился Учжу.

Военачальник Пулувань, которому отдавал приказание Учжу, был немного глуховат, и слово «пригласить» принял за «притащить». Он выбежал из лагеря и грозно крикнул:

— Который тут Чжао-ван?

Цинь Гуй указал на отрока.

Пулувань подскочил к Чжао-вану, грубо стянул его с седла и поволок в лагерь.

— Вы так убьете моего господина! — кричал Цинь Гуй, догоняя его.

Пулувань притащил Чжао-вана к шатру, но юноша был уже мертв.

Учжу охватил гнев:

— Кто велел тебе тащить его по земле? Мерзавец, отрубите ему голову!

В это время в шатер с воплями вбежал Цинь Гуй:

— О-о-о! Убили моего вана!

— Так это и есть «первый из сильнейших» Цинь Гуй? — обернувшись, спросил Учжу.

— Да, — подтвердил Хамичи.

— Пусть он останется у нас, — распорядился Учжу.

Поистине:

Нет сердец, что обидчика домОбратили бы в прах.

Ныне царствует в мире людейНе отвага, а страх!

Если вы не знаете, как после этого развертывались события, прочтите следующую главу.

Глава восемнадцатая

Ли Жо-шуй осыпает бранью цзиньского правителя и гибнет от мечей. Цуй Сяо передает одежду пленным императорам и получает написанный кровью указ.

Два сына Неба в лагере враговПодвергнуты жестоким униженьям!

Захлебываясь кровью, обличалСановник повелителя чжурчжэней.

Погиб герой, исполнив долг святой, —Не он один пожертвовал собой.

Бессмертны имена таких людей,Которые спасали край родной!

Итак, Учжу не отпустил Цинь Гуя, велел ему похоронить Чжао-вана, а сам спросил у Чжан Бан-чана:

— От Чжао-вана мы избавились. Что делать теперь?

— При дворе остался еще Кан-ван Чжао Гоу. Я поеду обратно и потребую, чтобы его к вам прислали.

Изменник явился ко двору и, проливая перед императором крокодиловы слезы, сказал:

— Чжао-ван упал с коня и убился. Теперь Учжу требует в заложники другого вана. Он грозит ворваться в столицу, если вы не исполните его требование.

Убитому горем императору пришлось послать за Кан-ваном. Когда Цинь-цзун сообщил ему требование Учжу и рассказал, как погиб Чжао-ван, юноша твердо сказал:

— Не жалейте меня, отправляйте в цзиньский лагерь! Сейчас главное — спасти государство от гибели!

— Кто согласен сопровождать вана? — обратился император к сановникам.

— Разрешите мне выполнить ваше повеление, государь! — вызвался чиновник Ли Жо-шуй из ведомства чинов.

Кан-ван попрощался с отцом и дедом и покинул город. У ворот цзиньского лагеря Чжан Бан-чан его остановил, а сам отправился к Учжу и доложил:

— Я привез вам Кан-вана, при дворе больше не осталось наследников.

Опасаясь, как бы и с этим ваном чего-либо не случилось, Учжу приказал военному наставнику лично его встретить.

А Ли Жо-шуй украдкой наставлял Кан-вана:

— Государь, запомните одно мудрое правило: «Умный нигде не пропадет, а глупому храбрость не поможет». Когда предстанем пред Учжу, действуйте осторожно и ни в коем случае не падайте духом.

— Знаю, — ответил Кан-ван.

Хамичи пригласил обоих в шатер Учжу. Величественная внешность и благородные манеры юного вана привели в восторг цзиньского полководца:

— Какой красавец!.. Если бы он согласился признать меня отцом, я обязательно отдал бы ему трон, как только Поднебесная будет в моих руках!

Кан-ван сперва не хотел соглашаться, но слова «отдам трон» подействовали на него магически, и он сказал:

— Я готов отныне называть вас отцом!

Учжу не мог скрыть своей радости. Он приказал поставить для Кан-вана в лагере отдельный шатер.

Когда Кан-вана проводили в шатер, Ли Жо-шуй смело последовал за господином.

— Ты кто такой? — грозно спросил его Учжу.

— А тебе какое дело? — грубо ответил тот и, отвернувшись, направился прочь.

— Кто этот странный человек? — спросил Учжу военного наставника.

— Это Ли Жо-шуй, один из честнейших чиновников, какие сейчас есть при сунском дворе!

— Пусть останется в лагере и будет наставником Кан-вана, — сказал Учжу. — И прикажите, чтобы его не обижали! Жаль, что я не оказал ему должного уважения!

На следующий день, едва приступив к делам, Учжу первым долгом спросил Чжан Бан-чана:

— Ну? Что будем делать дальше?

— Теперь я, как и обещал, доставлю вам обоих императоров.

— Каким образом?

Вот так… — Чжан Бан-чан наклонился к уху Учжу и что-то зашептал. — Ручаюсь, они будут в ваших руках.

Чжан Бан-чан опять явился во дворец и сказал императорам:

— Вчера мы прибыли в цзиньский лагерь только вечером, и поэтому я там заночевал. А сегодня утром Учжу заявил, что Кан-вана ему мало, и если императоры хотят, чтобы он увел войска, пусть пришлют ему таблички своих предков, начиная со времен Пяти династий. Мне думается, надо уступить! А как только подойдут войска и мы разгромим варваров, таблички вернутся на свое место.

Императоры горестно запричитали:

— Непочтительны мы были к отцам и дедам! Иначе за что свалилось на нас такое несчастье? Нет покоя ни нам, ни предкам!

Но все-таки они отдали таблички Чжан Бан-чану.

— Государи, надо, чтобы вы отвезли их сами! — воскликнул Чжан Бан-чан. — Ведь ехать недалеко!

Императоры уступили изменнику и собрались в путь. Но едва они переехали городской мост, как их схватили чжурчжэни.

Когда царственных пленников привезли в лагерь цзиньцев, Учжу распорядился немедленно отправить их под охраной сотни воинов на север.

Как только это стало известно Ли Жо-шую, он оставил Цинь Гуя охранять Кан-вана, а сам выбежал из шатра и стал кричать на весь лагерь, что он не оставит императоров в беде и поедет с ними.

«Если Ли Жо-шуй попадется на глаза моему отцу, тот беспременно его казнит!» — подумал Учжу, и сказал военному наставнику:

— У этого человека слишком гордый характер, прикажите за ним хорошенько присматривать!

— Это правильно, — одобрил Хамичи. — Но и вам, повелитель, надо как можно скорее уходить, иначе подойдут сунские войска и отрежут все пути отступления! Мой вам совет: возвращайтесь на родину, а весной предпримете новый поход и завоюете Сунскую империю!

Учжу согласился с ним, приказал Чжан Бан-чану охранять Кайфын, забрал с собой Цинь Гуя и его семью и снялся с лагеря.

Ли Жо-шуй охранял колесницы, в которых везли плененных императоров. У ворот Хэцзяня их встретил Чжан Шу-е.

— Зачем ты сюда явился, предатель? — не сдерживая гнева, выкрикнул Ли Жо-шуй.

— Неужели вы не понимаете?! — вскричал Чжан Шу-е. — Я покорился, чтобы спасти государя и отрезать врагам дорогу назад, когда их разгромят! Кто же мог знать, что Хуанхэ замерзнет, а Ли Гана и Цзун Цзэ разжалуют? Как унизили сунских императоров!.. Нет, больше не могу, пользы от меня никакой не будет! — вскричал он, выхватил меч и вонзил себе в грудь.