Зойка моя! (сборник) - Доктор Нонна

– О! Это мне? Настоящая скрипка? – воскликнул он с восторгом. Скрипки, которые предоставлял своим воспитанникам интернат, были, как говорят, «фанерные». Стиву нравилось играть, но звук учебных инструментов был плоским, глуховатым, совсем не таким, как в записях, которые мальчики слушали на уроках музыки. И вот теперь у него будет скрипка, которая сможет петь, как поют скрипки на всех этих замечательных пластинках…

– Нет-нет, – остановила его Ольга и открыла футляр. – Это альт. Вам, наверное, на уроках уже рассказывали обо всех струнных инструментах, да? Скрипка – самый популярный из них. Но у альта, он чуть больше по размеру, тембр глубже и богаче.

Но мальчик казался разочарованным. В мечтах он уже увидел себя на сцене, с послушной скрипкой в руках… как Паганини…

Ольга улыбнулась.

– Скрипка, как и женское сопрано, иногда кажется слишком резкой, даже визгливой. Тебе ведь нравится мой голос?

– Очень!

– А он тоже называется альт. Или контральто. И лучшие мальчиковые голоса – вас ведь уже учат петь? – тоже называются альты. Они красивее дискантов. А скрипка… что скрипка? На них учится играть весь ваш интернат. А ты особенный, у тебя будет альт. Великий Берлиоз написал одну из самых красивых симфоний в мире – «Гарольд в Италии». И главная партия в ней – у альта, а не у какой-нибудь обыкновенной скрипки. Вот послушай!

Ольга играла, и Стиву казалось, что еще немного, и сердце его разорвется от этой невыносимой красоты. Горло перехватило, он даже не заметил, как из глаз покатились слезы…

Поздно вечером, свернувшись клубочком под одеялом, он тихо повторял: «Симфония Берлиоза «Гарольд в Италии» для альта». И это тоже было очень, очень красиво и необычно. Он уже мечтал, как сыграет все, все, что написано для этого сказочного инструмента. Сыграет и Моцарта, и Брамса, и Паганини. Но самое главное – он сыграет для Ольги Берлиоза…

«Ты прекрасна, возлюбленная моя!»

В двадцать лет Стив давал в Лос-Анджелесе свой первый сольный концерт. Ольга сидела в зале, одновременно гордясь и печалясь: вот, мальчик вырос, теперь он совсем самостоятельный. Настоящий мужчина…

Стива долго не отпускали со сцены. Выйдя за кулисы и увидев там Ольгу, он засиял и почему-то смутился, чувствуя, как в нем что-то изменилось.

– Ольга! Я так счастлив…

Она обняла своего выросшего мальчика и вместо привычного поцелуя в висок неожиданно для себя самой поцеловала его в губы. Легко, одним касанием, но Стив как будто вспыхнул. Он ведь был так одинок, а она так ласкова. И так красива…

– Ольга… Ольга… пожалуйста… – он запинался, не в силах вымолвить больше ни слова.

– Поедем, – улыбнулась Ольга, почувствовав все одиночество и тоску своего выросшего мальчика.

Она жила одна, в собственном доме. Оба замужества оказались очень недолгими. Первый брак потряс ее тем, что мужчина, который заваливал ее цветами, восхищался ее голосом и даже толпами поклонников, став мужем, вдруг решил, что эта сказочно красивая, чувственная женщина должна принадлежать только ему. Второй муж тоже безумно ревновал ее к занятиям, выступлениям, карьере. Но Жар-птицу в руках не удержишь…

Черный лимузин летел сквозь сверкающие огни вечернего Лос-Анджелеса. Стив целовал Ольгины руки и, случайно касаясь высокой груди, вздрагивал, как от удара током. Он страстно желал ее и в то же время ужасался собственным желаниям.

В роскошном холле Ольгиного дома их встретил огромный рыжий кот. Он громко урчал и лез к Ольге на руки… А Стив как наяву увидел вновь окровавленного, дрожащего, испуганного братишку…

Чуткая Ольга, заметив, как изменилось настроение гостя, превратилась в просто радушную хозяйку. Выпив по бокалу шампанского за успешное начало музыкальной карьеры Стива, они вежливо распрощались.

Но уже в субботу Стив стоял в синагоге и слушал, как поет любимая. Едва дождавшись окончания, он сунул ей записку с адресом и мгновенно скрылся.

Стив ждал Ольгу до позднего вечера. Его первое собственное – после интерната – жилище было очень скромным: крошечная съемная квартирка, небогато обставленная, но идеально чистая. А главное – это был его собственный угол. Но сейчас любимое убежище давило Стива, как клетка. Он метался от стены к стене, несколько раз вставал под ледяной душ, даже начал разговаривать с драгоценным альтом:

– Ну скажи ей, поторопи ее, ты же обещал, что она придет…

Звонок в дверь полоснул по нервам, как удар бича. Стив, казавшийся Ольге таким юным и стеснительным, буквально втащил ее в квартиру и захлопнул дверь. Ни в поцелуях, ни в руках его не было и намека на робость. Оробела скорее Ольга:

– Мальчик мой…

– Не надо! Я уже не мальчик…

Потом они, тесно прижавшись, лежали на его узкой кровати. Стив нежно гладил возлюбленную, зарывался в рассыпавшиеся волосы и говорил, говорил:

– Ты вселенная, любовь, ты весь мир. Ты спасла меня, ты подарила мне музыку, ты подарила мне саму жизнь. Я должен сделать тебя счастливой. Мы теперь всегда, всегда будем вместе…

Ольга смотрела печально:

– Завтра я улетаю на гастроли…

Она вернулась только через месяц, но следующие полгода стали одним сверкающим счастьем. Стив как будто не замечал, что между сумасшедшими, страстными ночами были еще и дни. Он много занимался, он отыграл несколько концертов, критики восторгались взлетом его мастерства и прочили ему мировую славу… Но для Стива все это было как бы между прочим, главное была – она, Ольга. Чуткая, понимающая, невероятно красивая. Огромные глаза, один взгляд которых погружал в сладкую бездну, водопад темных кудрей, белоснежная кожа, высокая шея, нежные плечи, тонкая девичья талия, полные бедра…

– Ты мой альт, моя музыка, – шептал он ей, вспоминая «Песнь песней» царя Соломона: «Ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе…»

Но Ольга даже в буре страстей ясно видела, что у них нет будущего. Да, их тянет друг к другу, как два полюса магнита, но… ему двадцать, ей сорок, и в глазах общества – тем более музыкального общества – подобный союз ужасен. Обнародовать его – значит поставить крест и на ее, и на его карьере.

Она изо дня в день откладывала решение, все отчетливее понимая: Стив ослеплен любовью и ни за что от нее не откажется. Значит… Однажды она уже спасла этого чудесного мальчика, и сейчас вновь должна его спасти. Теперь уже от самой себя.

Farewell…

Сидя у камина в своем роскошном доме, Ольга слушала завывание ветра за стеклами и нервно крутила в пальцах бокал с розовым шампанским, чувствуя, что и сегодня у нее не хватит духу, чтобы сказать наконец все, что необходимо. Стив, чувствуя ее напряжение, попытался разрядить его немудреной шуткой: