Воин тумана - Джин Вулф

– Читай, милочка, не смущайся. У нас в доме секретов нет.

– Ну хорошо. "Дорогая моя искусительница, позволь еще раз поведать тебе, сколь сладостно было мне, старому волку морскому, преклонить просоленную свою башку на твои несравненные белоснежные перси…"

Тут снова раздался дружный смех женщин, а кое-кто еще и от восторга застучал ложкой по столу. Да и потом они не раз прерывали Гилаейру подобным образом, но я больше упоминать об этом не буду.

– "Отправляясь в Дельфы, к Пупу Земли, и в Коринф, – продолжала читать Гилаейра, – я вполне был согласен с мнением нашего Собрания, решившего послать туда корабли, а не отправлять сухопутную армию, но до чего же устали мои морские кони!

Однако по возвращении я был вознагражден сполна, за что и благодарю тебя, дражайшая Каллеос! Увы, вторую половину своего долга тебе я сразу вернуть не смогу, ибо только что мы получили распоряжение присоединиться к нашему флоту. А потому прошу тебя: не медли и сегодня же отошли назад моего раба вместе с носилками". Последние слова подчеркнуты, – заметила Гилаейра.

Каллеос посмотрела на нашего чернокожего и сказала ему:

– Ты должен будешь отнести носилки обратно, понял? А потом отправляйся в порт и найди Гиперида. Если ты этого не сделаешь, он пошлет за тобой лучников.

Чернокожий кивнул с безучастным видом и обернулся ко мне. Потом изобразил, будто пишет что-то на ладони, и вопросительно поднял бровь.

– Ты хочешь знать, прочитал ли я о тебе в своей книге? – спросил я. – Да, прочитал. Ты был моим самым первым другом на этой земле; это я помню.

Чернокожий удовлетворенно кивнул, вышел из-за стола, и с тех пор я его больше не видел.

– "Будь доброй к бедняге Латро, – продолжала между тем читать Гилаейра, – и сама увидишь, что он с радостью готов оказать тебе любую посильную услугу. Ко мне, по крайней мере, он всегда относился именно так.

Пиндар Пагонд из Беотии уже, должно быть, рассказал тебе, что произошло этой ночью. Честное слово, худшего приключения в моей жизни не было, да хранят меня от подобных переживаний великие Двенадцать! Пари я проиграл, и ты можешь отдать Эвриклу деньги, которые мы у тебя оставили. А расплатившись с ним, постарайся никогда более не встречаться с этим человеком, очень тебя прошу! Поверь мне, о сладчайшая Каллеос, если бы ты была прошлую ночь с нами, то и сама никогда более не пожелала бы его видеть.

А теперь прими прощальный…"

– Постой! – воскликнула Каллеос. – Пиндар так ничего и не успел мне рассказать. Что у вас там случилось, поэт?

– Минутку, – попросил Пиндар. – Пусть Гилаейра сперва дочитает письмо.

– "А теперь прими прощальный привет от горячо любящего тебя Гиперида, дражайшая моя Каллеос, – продолжала Гилаейра. – Спартанцы говорят, что уходящий на войну мужчина должен вернуться либо со щитом, либо на щите. Я свой щит в бою испробовал, и он не подведет, так что я намерен вернуться непременно со щитом. А до той поры остаюсь вечно твоим, моя незабвенная. Гиперид".

Когда взволнованные письмом женщины несколько успокоились и притихли, Пиндар спросил Каллеос:

– А ты уверена, что действительно хочешь узнать, что именно произошло на кладбище? И чтобы я рассказал об этом при всех, за столом?

Предупреждаю: я буду говорить только правду. Ты была очень щедра к своим гостям, Каллеос, так что если все же предпочтешь выслушать эту историю наедине…

– Давай рассказывай, – велела Каллеос.

– С самого начала?

Она кивнула.

– Ну хорошо, тогда я начну вот с чего: когда Эврикл предложил пари, мне пришло в голову, что история, рассказанная Фаей, оказалась очень ему на руку. Ну а когда Фая собралась сама идти с нами – единственная из женщин!

– я догадался, что здесь явно что-то не так. Может, я выпил меньше других, а может, просто не так быстро пьянею – не знаю. Кстати, ты на какую сумму рассчитывала, Фая?

– Это к делу совершенно не относится, – быстро вставила Каллеос, но Фая разбитыми губами успела пробормотать:

– Мне обещали "сову".

– Итак, мы обнаружили оскверненную могилу, – продолжал как ни в чем не бывало Пиндар, – и сперва я даже подумал, что Эврикл сам сделал это заранее, но потом понял, что вряд ли он пошел бы на такое преступление.

Фая прекрасно изобразила испуг и бросилась к нему, как бы в поисках защиты. Что, собственно, и подсказало мне, что Эврикла она знает гораздо лучше, чем любого из нас. Впрочем, она, пожалуй, действительно была напугана. Если бы она притворялась, то скорее вцепилась бы не в Эврикла, а в Гиперида, поскольку он спорил на самую крупную сумму, верно?

– Продолжай, – мрачно велела ему Каллеос.

– Пока мы были у тебя, Эврикл делал вид, что пьян в стельку. Наверное, считал, что для пьяного самое нормальное дело – предложить на пари вызвать мертвого из могилы. Однако на кладбище он оказался трезвее всех, кроме Латро, конечно, который вообще не пил. Тут Фая заявила, что немедленно уходит домой, и, по-моему, так и собиралась поступить; однако же мне также показалось, что Эврикл либо считал ее уход преждевременным, либо опасался, что у нее что-то другое на уме, ибо хотел заставить ее продолжать играть положенную роль, надеясь, что она возьмет себя в руки…

– Но она этого не сумела, – закончила за него Каллеос. – И примчалась домой.

– Это я и сам уже понял. На твоем месте, Фая, я бы приложил к подбитому глазу ломтик огурца.

– Пока что я не услышала ничего такого, что способно было так напугать Гиперида, – заметила Каллеос. – Так что продолжай.

– Ладно, пойдем дальше. Итак, Эврикл поднял из гроба мертвую женщину, и она заговорила с нами, однако же оставаясь абсолютно неживой. Лицо ее было иссиня-бледным, а плоть на щеках уже подверглась тлену.

Каллеос чуть наклонилась к нему и прищурилась:

– Так, значит, он действительно сумел это сделать?

– До того он принес в жертву твоего петуха, – пожал плечами Пиндар. – А потом мертвая встала из гроба и стала отвечать на его вопросы. Потом все остальные пошли в порт, а она последовала за Эвриклом в город. – Пиндар повернулся к Фае. – Но что же все-таки должна была сделать ты? Заговорить голосом мертвеца или притвориться духом?

– Значит, ты обо всем догадался! – только и промолвила Фая. – Даже когда мы еще не вышли из дому, ты уже знал!

– И ты думаешь, я именно поэтому заключил пари с Гиперидом и был на стороне Эврикла? Да, если честно, я вполне представлял, кто может выиграть столь странное пари. Да и Гиперид конечно же догадался бы обо всем, насколько я его знаю, если б не был так пьян.

Тут женщины не выдержали и заговорили все разом, а Гилаейра быстро шепнула мне, склонившись над столом: