Полярная мечта - Александр Казанцев

Когда в кают-компании никого не было, она, закрыв двери, чтобы никому не было слышно, играла на рояле. Даже во время игры Женю все время преследовала мысль, что она должна чем-то особенным помочь Алешиному проекту. Критика проекта на технической конференции была очень серьезной. Трубы, несметное их число! Понадобятся заводы-автоматы — автоматически работающие трубопрокатные станы.

Что-то играя, постепенно увлекаясь, Женя представляла себе металлургический завод. «Руда поднимается в доменную печь, течет искрящийся ручеек расплавленного металла, наполняется ковш. Золотым, феерическим потоком выливается ковш в мартеновскую печь. Из этой печи ослепительная жидкая сталь наполняет изложницы. Слитки остывают, становятся малиновыми, потом бурыми. Их доставляют в другой цех. И там слитки снова надо нагреть… Почему снова? Почему снова?» — повторяла мысленно Женя и, как бы воспроизводя этот вопрос, пальцы ее дважды проиграли сложный пассаж. Женя взяла звучный аккорд и задумалась. «Сначала охладят слитки, а потом нагревают добела, чтобы они светились, как продолговатые солнца… нагревают для того, чтобы легче было мять раскаленный металл, с огромным усилием давить его между валками, вытягивать, превращать в трубу». Левая рука Жени пробежала по клавишам. Казалось, где-то в глубине рокотали могучие раскаты. «Если стремиться автоматизировать до конца, нужно соединить процессы в непрерывную цепь. Но зачем же повторять нагревы и охлаждения, зачем жидкий металл, который легко заставить принять форму трубы, превращать в твердый, чтобы потом так трудиться над ним?»

Женя рассмеялась. Кажется, она «изобрела» литье труб? Рояль ответил ее мыслям веселым напевом.

«Литье труб! Как это сложно!.. Формовать, отливать, выбивать опоки… Может быть, отливать центробежным способом? Но где же тут непрерывность? В центробежную машину надо залить металл, потом, когда он остынет, остановить машину, вынуть трубу и готовить машину для новой заливки. Это не лучше прокатки».

Женя еще ничего не придумала. Она никогда в жизни не изобретала и меньше всего предполагала, что может изобретать. Но сейчас, как ей казалось, это было необходимо для выхода из тупика в отношениях между Федором, ею и Алексеем. Ей казалось, что если она придумает что-то значительное, все встанет на место и тогда будет легко и радостно. Она страстно хотела решить проблему автоматического производства труб. Сначала ее занимала мысль только об аппаратуре автоматического управления уже существующими печами и трубопрокатными станами, но почему-то она снова подумала о двойном нагреве. Ей, человеку совсем другой специальности, как это часто бывает, нелепость двойного нагрева бросилась в глаза. Ей казалось возможным решить задачу по-другому, но как, она пока еще не знала. В голове ее бродили неясные мысли.

Эти мысли всецело захватили Женю. Два дня она ходила по кораблю сама не своя. В памятный для нее час она остановилась у реллингов, перегнулась через них, смотря вниз, на лед. Прямо под ней работал водоотлив. Из маленького окошечка в борту корабля вырывалась струя воды. Женя смотрела на нее, и она казалась ей закрученной. Вот так же изображают струю воды в витринах магазинов, заставляя крутиться стеклянную палочку с винтовой нарезкой на ней. Палочка крутится, а кажется, что прозрачная жидкость падает вниз. Струя касалась льда все в одном и том же месте. Ведь корабль был зажат льдом и дрейфовал. Струя падала на лед и там намерзала бесформенным наплывом.

Женя подумала о том, что каждая капелька воды, вылетая из окошечка, мчится по спирали, для того чтобы замерзнуть внизу. А будь мороз посильнее, она, быть может, замерзла бы на лету. И вдруг Женю словно полоснула неожиданная мысль. «А если заставить ее замерзнуть на лету, сильным охлаждением заставить? Замерзшая сосулька, если ее с нужной скоростью отводить, будет непрерывно удлиняться! Половина струи будет жидкая, а ровно на половине она будет застывать». Ведь это же и есть непрерывность, о которой она мечтала!

Жене стало трудно дышать, она сорвала с себя шарф.

А если это не вода, а расплавленный металл? Он идет струей по трубчатой форме — кокилю, который вертится и в то же время охлаждается. Как раз на половине кокиля металл, распределяясь по его стенкам и двигаясь вдоль формы, застынет, превратится в сползающую вниз, вращающуюся трубу, которая станет выходить непрерывной раскаленной макарониной.

Кажется, она что-то изобрела!.. Неужели так и изобретают? А говорили, что женщины не могут изобретать, не было женщин-изобретателей! Кстати, не было прежде и женщин-композиторов. Может быть, это и в самом деле новый способ непрерывного, винтового литья труб?

Женя отправилась в кают-компанию и принялась бурно импровизировать, взволнованная, растерянная. Она боялась сказать кому-либо о своей идее. Ей казалось, что ее высмеют.

Но ведь она изобретала для Алеши. Он должен узнать, что это для него. Если ее метод удастся, можно будет изготовлять трубы в огромном количестве, дешево и почти совсем без людей.

Прошел еще день, но Женя так и не рискнула пойти к Алексею. Она пошла к Федору.

Капитан был озабочен. Корабль попал в дрейф, его уносило на север от Дальнего Берега. Кто знает, удастся ли вырваться? Ни с одним из своих помощников капитан, пожалуй, не поделился бы своими тревогами, но с Женей готов был поделиться.

Он увидел ее на мостике и, обрадованный, направился к ней, на ходу раскуривая трубку, но так и не успел ничего сказать. Женя ошеломила его своим сообщением.

Смущаясь, то краснея, то бледнея, она рассказала, как мучилась последние дни, как стремилась найти решение вопроса об автоматизации производства труб для Алешиного мола. Женя говорила сбивчиво, но Федор понял все. Он понял, что изобрела Женя, — он гордился ею, — и он понял, что она рассказывает ему все это для того, чтобы он пошел к Алексею. Только привычка владеть собой помогла скрыть боль: «Опять Алексей! Всегда Алексей!»

Они спустились вместе по трапу. Женя осталась на палубе.

Алеша приветливо встретил Федю. Ему давно хотелось его увидеть — таить в себе радость стоило большого труда. Горе еще можно скрыть, но радость скрыть человеку куда труднее.

Федор заговорил. Он сразу заметил, как изменилось, стало сначала недоуменным, потом хмурым лицо Алексея.

— Честное слово, фортепианные концерты и технические изобретения — далеко не одно и то же, — сокрушенно вздохнул Алексей. — Отвергнуть прокатку? Увы, вековой опыт металлургов не опровергнешь, поглядев на струю водоотлива, — он сделал жест рукой, словно отмахиваясь, и тотчас увлеченно заговорил о другом. — Знаешь, бросим к черту чепуху. И дуться бросим. Слушай…