Заговор против «Эврики». Брошенный портфель - Виктор Егоров

Когда подъехал лимузин, Анна Штайнер была уже мертва.

Не возвращаясь домой, Илья выехал к Махмуд-беку, как было условлено с генералом Панковым.

Вернувшись из Кереджа, Реслер провел в кресле остаток ночи. Он с нетерпением ждал начала берлинских радиопередач, надеясь услышать ответ на свое предложение.

Начались передачи. Реслер еле дождался перерыва, но ответа не было. До 10 часов утра он не отходил от приемника, но передачи, обращенной к нему, так и не услышал.

Он стал думать, что с Анной случилось несчастье и она не сумела передать шифровки. В это время слуга принес газеты. Реслер машинально раскрыл одну из них, и сразу его взор остановился на отделе хроники:

Автомобильная катастрофа

На шоссе, ведущем из Кума в Тегеран, вчера, 23 ноября, поздно вечером произошла страшная трагедия. Автомобиль, которым управляла швейцарская гражданка Анна Зульцер, на полном ходу врезался в парапет моста и разбился. Когда к месту катастрофы подъехали проезжавшие машины, среди обломков автомобиля пассажиры нашли изуродованный труп госпожи Зульцер. Судя по предварительным данным, госпожа Зульцер в автомобиле была одна. Ее муж, швейцарский коммерсант Самуэль Зульцер находится в деловой поездке. Ведется следствие.

“Шульц, конечно, Шульц. Это дело его рук. Он избавился от Анны. Она ему мешала”. С этой мыслью Реслер вскочил с места. Надо немедленно подготовить все, чтобы провести операцию, если посланцы Берлина будут схвачены. Он со своими молодцами доберется до любого посольства. Он теперь знает, что требуется. Наскоро надев штатский костюм и натянув кепку, Реслер устремился к северной окраине Тегерана. Там подошел к невзрачной мазанке, затерявшейся в лабиринте улочек, и постучал в калитку. Его пустили в дом. Он очутился в большой комнате, заставленной карточными столами. Сизый табачный дым стелился по потолку. Это был игорный дом. Картежники, видимо, не уходили отсюда со вчерашнего вечера. Помятые физиономии, красные от бессонной ночи глаза, груды окурков красноречиво свидетельствовали об этом.

За одним из столов Реслер разыскал Ашума и отвел его в сторону. Реслер знал о связи Ашума с Югансоном и недавно установил с ним отношения, ссылаясь на его прежнего хозяина.

— Ашум, можешь ли ты подобрать человек десять, которые взялись бы отправить в рай одного туза — врага Германии, а может быть, и нескольких. За это хорошо заплатят.

— Арбаб, среди моих знакомых таких людей долго искать не придется.

— Потребуется проникнуть в одно иностранное посольство, которое хорошо охраняется. Здесь состоится, наверное, какая-то дипломатическая встреча.

— Хоть к шайтану в спальню. Это нас не остановит.

— Готовь людей, только не говори им, в чем дело, а я разработаю план.

Возвращаясь домой, Реслер решил, что прежде всего нужно ликвидировать Шульца.

XX

На советском аэродроме недалеко от турецко-иранской границы в небольшом деревянном доме собралась группа чекистов во главе с генералом Панковым и полковником Авдеевым. Около каждого на полу лежал парашют, а поблизости на аэродроме стоял готовый к взлету транспортный самолет. В домике было на редкость тихо, только попискивала рация.

— В воздухе “юнкерс-52” без опознавательных знаков, — бросил скороговоркой радист.

Все с напряжением стали прислушиваться к переговорам Панкова с командиром звена истребителей, поднявшегося навстречу “юнкерсу”. Командир сообщил, что в ответ на предложение приземлиться “юнкерс” пошел было за истребителями, на советскую территорию, а затем неожиданно повернул в сторону Турции.

Все ждали, что скажет Панков. Он приказал:

— Открывайте огонь.

В это время между “юнкерсом”, появившимся над Ираном, и вторым самолетом, который летел вслед за ним, но находился еще над Турцией, шли радиопереговоры. На первом самолете была группа немецких боевиков, на втором — руководитель операции полковник Гардт. Это по его указанию первый самолет пытался ускользнуть от советских истребителей.

— Наш первый самолет лег на обратный курс. Как быть нам? — спросил командир корабля Гардта.

Тот, помедлив несколько секунд, проворчал какое-то ругательство и приказал:

— Возвращайтесь на базу. Первый самолет пусть следует за нами.

Но выполнить этого “юнкерс” уже не смог. Советские истребители открыли огонь.

— Самолет загорелся и, падая на советскую территорию, взорвался, — доложили с головного истребителя.

И, словно подтверждая это, вдалеке раздался глухой гул.

— Передайте, что мы вылетаем к месту падения самолета. Пусть дает нам координаты, — приказал Панков радисту и, обернувшись к чекистам, скомандовал: — В самолет!

Записав координаты, Панков сказал радисту:

— Передайте начальнику отряда, чтобы выслал к месту падения самолета машины, в том числе и санитарную.

В самолете все сидели молча. Уже светало. Летчик подал знак. Первым прыгнул Панков. Идя за ним к дверце, Авдеев вспомнил о своем больном сердце, но махнул рукой и тоже прыгнул.

Приземлились благополучно.

Взрыв был настолько силен, что от “юнкерса”, который немцы использовали обычно для десантирования небольших групп, остались лишь обломки, разметанные в радиусе километра. Сравнительно целым оказался лишь мотор, он глубоко врезался в землю. Никаких документов, даже обрывков бумаги обнаружить не удалось, но по найденным парашютам, частям пистолетов, автоматов, миномета, стреляющего снарядами большой разрушительной силы, было очевидно, что на сбитом самолете летела ожидавшаяся группа боевиков.

Появились машины, посланные из отряда. На месте взрыва делать было нечего, и Панков дал команду уезжать.

Ночью группа чекистов отправилась арестовывать Анджея Глушека.

Многие в Тегеране удивлялись, почему он, будучи материально обеспеченным, не живет там, где все иностранцы, а уединился со слугой-иранцем в лачуге на окраине. Когда его спрашивали об этом, Глушек, ухмыляясь, отвечал, что бежал туда от городского шума.

Чекисты шли по переулкам между глухими глинобитными стенами. Казалось, что они идут по дну высохшего канала. Ожесточенный лай собак преследовал их с обеих сторон.

Подошли к дому Глушека, окружили его. Смирнов постучал в калитку. Никакого ответа. Пришлось постучать еще. Им ответил только громкий собачий лай. Наконец во дворе заскрипела дверь. Вышедший из дома зашлепал наспех надетыми туфлями. Звякнула щеколда, калитку открыл иранец с фонарем в руках. Поднимаясь с постели, он, видимо, впопыхах не нашел одежды и накинул на себя одеяло. Встречая гостей, иранец низко кланялся и гостеприимно разводил руками, словно предлагал в дар весь дом. От этих движений одеяло распахивалось, обнажая грузную фигуру в нижнем белье.

— Да буду я вашей жертвой. Не знаю, за что аллах так милостив к нам, послав столь приятных гостей, — рассыпался он в любезностях, бросая настороженные взгляды в темноту, где виднелась группа советских офицеров.

Неизвестно, сколько времени продолжал бы он изощряться в восточной учтивости, если бы Смирнов не отстранил его и не вошел в дом.

У кровати в белоснежном белье и шелковой пижаме стоял Глушек. Увидев советского офицера, он метнулся к тумбочке, но Смирнов схватил его за руку.

Глушек поник головой и бессильно опустился на кровать.

Когда Илья вернулся в Тегеран с ирано-турецкой границы, было решено арестовать Махмуд-бека. Панков и Авдеев вызвали Смирнова.

— Вам надо выехать в расположение племени Махмуд-бека, арестовать его и привезти в город Казвин, где расположен штаб наших войск. Там мы поговорим с ним. Махмуд-бека обязательно надо взять живым, — сказал Панков.

— Все понятно, товарищ генерал. Разрешите идти?

— Желаю удачи.

— Не исключено, что в Берлине есть второй вариант организации террористического акта, который они попытаются использовать в связи с провалом первого, — заметил Панков.

— Они могли бы использовать своих парашютистов, укрывшихся у кашкайцев. Но парашютисты поставлены англичанами в такое положение, что не могут двинуться дальше расположения племени, у которого нашли приют.

— Николай Федорович, на нас лежит большая ответственность. Надо до максимума усилить охрану конференции, личную охрану глав государств.

— Товарищ генерал, мы приняли все возможные меры на случай, если покушение попытаются осуществить какими-либо другими путями.

Смирнов вернулся из Иранского Азербайджана и доложил, что Махмуд-бек бежал, его настигли при попытке перейти границу в Турцию, он оказал сопротивление и был убит иранскими пограничниками.

— Вот неудача. Он мне был очень нужен, — сказал Панков и, подмигнув Авдееву, спросил: — А что сказали бы по этому поводу иранцы?