Ду Фу - Леонид Бежин

На этот раз предчувствие не обмануло первого министра: шпион сообщил, что император вознамерился устроить специальные экзамены для того, чтобы привлечь к управлению страной как можно больше талантливых людей. Так вот почему Ли Линьфу всю ночь преследовали кошмары! Если экзамены состоятся, то соискатели чинов и должностей, понаехавшие из далеких провинций, могут порассказать экзаменационной коллегии о том, что творится у них на родине, и прямо высказать свое недовольство. А врагам первого министра только того и надо - уж они-то сумеют раздуть скандал и преподнести эти жалобы так, словно именно он, Ли Линьфу, довел страну до полного разорения. Единственный выход - добиться отмены экзаменов или в крайнем случае убедить императора поручить ему, Ли Линьфу, возглавить их... Когда Сюаньцзун вызвал первого министра и поведал о своем намерении, Ли Линьфу сделал вид, что очень обрадовался, вот только его беспокоит, не утомят ли императора экзаменационные хлопоты. Может быть, лучше отложить экзамены, а если это невозможно, то поручить все заботы ему, Ли Линьфу. Уж он-то - будьте уверены - наведет порядок и лично доложит Сюаньцзуну о результатах.

Император согласился с предложением своего министра, и вскоре в Чанъани было объявлено о начале специальных экзаменов для тех, кто овладел хотя бы одним из классиков - даосских или конфуцианских. Соискатели всех возрастов хлынули в столицу, лелея надежду, что теперь-то справедливость восторжествует и судьба вознаградит тех, кто провалился на регулярных императорских экзаменах и чьи таланты остались незамеченными и недооцененными. Когда наступил долгожданный для многих день, то, казалось, даже старые придворные академики, члены экзаменационной комиссии, смотрели доброжелательнее, чем обычно, словно обещая быть снисходительнее и терпимее к недостаткам и промахам. Раз сам император проявил великодушие, то и мы поступим по его примеру - как бы говорили лица почтенных ученых мужей, но первый министр рассудил иначе. Один вид склонившихся над бумагой соискателей внушал ему мысль о слепой неуправляемой силе, которая способна все перевернуть во дворце. Незнакомые с условностями придворного ритуала и дипломатическими тонкостями, эти наивные и простодушные книгочеи могут написать лишнего в своих сочинениях и открыто высказать то, о чем не следует говорить. Поэтому лучше держать их подальше от императорского дворца. И Ли Линьфу, просмотрев кипу экзаменационных сочинений, все их перечеркнул жирной чертой и подал императору специальный доклад о том, что в Китае не осталось ни единого человека, чьи способности не были бы использованы на службе Его величеству. В нынешних экзаменах участвовали лишь бездарные неудачники, - подвел итог Ли Линьфу.

БЕДНЫЙ «ГОСТЬ» БОГАТЫХ «ХОЗЯЕВ»

Получив известие о том, что он провалился вместе со всеми участниками экзаменов, Ду Фу задумался: поистине такое случилось впервые. Придворные экзаменаторы часто выносили несправедливые приговоры одному, двум, нескольким соискателям, но чтобы несправедливость обрушилась на всех... на такое способен лишь один человек в государстве. Конечно же, Ли Линьфу! Только он мог устроить экзамены, которых никто не выдержит! Какая жестокая насмешка над людьми, поверившими в возможность удачи! Ду Фу и раньше приходилось слышать о коварстве Ли Линьфу, а теперь он сам стал жертвой первого министра. Ду Фу кажется себе похожим на птицу с подбитыми крыльями: ей хочется взлететь, но она камнем падает вниз. Он сравнивает себя с пойманной рыбой: ей бы плыть свободно в реке, она беспомощно барахтается в сетях. Что же теперь делать поэту - одному в многолюдной столице Чанъань? Как свести концы с концами? Случайная литературная работа не дает прочного заработка, а цены на Западном рынке уже не такие, как раньше. Те счастливые времена, когда прилавки ломились от дешевых товаров, давно миновали, и ныне приходится выкладывать горсть монет за пучок зелени и чашку риса. Где же их взять, эти монеты? Единственный выход для Ду Фу - стать «гостем» богатых «хозяев», которые любят проводить время в обществе поэтов, художников, каллиграфов.

Обычай «хозяев» принимать «гостей» возник еще в глубокой древности, в эпоху странствующих рыцарей, которых приглашали на службу знатные князья. Они-то и выступали в роли гостеприимных «хозяев», не только оказывавших рыцарям подобающий прием, но и щедро плативших им за службу. При династии Тан отношения между «хозяевами» и «гостями» выглядели иначе - последние уже не столько защищали владения первых, сколько создавали вокруг них утонченную артистическую среду. Танские аристократы, по тем или иным причинам утратившие политическое влияние и вынужденные подать в отставку, удалялись в свои усадьбы и посвящали досуг чтению книг, занятиям каллиграфией, живописью и поэзией, прогулкам, пирам и охоте. Естественно, они нуждались в обществе «гостей», но выбирали среди них таких, которые разделяли их увлечения и умели не только фехтовать на мечах, но и беседовать на возвышенные темы, писать пейзажи и сочинять стихи. Ду Фу был именно таким человеком, поэтому перед ним гостеприимно распахивались двери богатых домов. Знатные особы Чанъани - и даже сам принц Ли Цзинь, старший сын родного брата императора, - приглашали его к себе, дорожа обществом искусного собеседника и высоко ценя стихи, сочиняемые Ду Фу во время пиров и прогулок. Вот одно из таких стихотворений, написанное по случаю летней прогулки с молодыми чанъаньскими аристократами и гетерами:

На вечерней зарехорошо нам по озеру плыть, -Налетающий ветербольшой не поднимет волны.Красотою таинственнойманит бамбуковый лес,И кувшинки озерныедивной прохлады полны.Мои юные спутникиводу готовят со льдом,Корень сладкого лотоса -длинную тонкую нить.Облака собираются.Небо темнеет к дождю.Значит, надо скореестихами друзей угостить.(«Вместе с молодыми, аристократами и гетерами наслаждаемся прохладой на озере ЧжанбаК вечеру начинается дождь»)

Во втором стихотворении этого небольшого цикла настроение меняется, - неожиданно начавшийся дождь вселяет в поэта чувства тревоги и грусти:

Вот и дождь налетел,заливая циновки вокруг,И бушующий ветервнезапно ударил в борта.У гетеры из Юэнамок ее красный наряд.У гетеры из Яньвдруг исчезла с лица красота.Мы причалили лодкук прибрежным кустам ивняка,Занавески осыпалопеной волны кружевной.Мы домой торопились,а ветер свистел и свистел,Словно ранняя осеньнас встретила летней порой...

Ду Фу подстерегают сомнения, тревога о будущем, неуверенность и досада. Он готов пожалеть о решении вернуться в Чанъань, покинув «земли Лян и Сун», где он был так счастлив, скитаясь вместе с друзьями - Ли Бо и Гао Ши. Столица приняла его неприветливо и отчужденно, окружила шумной суетой улиц, заставила терпеть зависимость от знатных и богатых. Так не покинуть ли снова Чанъань, взяв в руки отшельнический посох и повесив на спину заплечный мешок? Этот вопрос постоянно преследует поэта, хотя он и понимает, что не создан для отшельничества и нуждается в деятельной и активной жизни. Но вот странное противоречие: судьба упрямо лишает Ду Фу возможности поступить на службу, зато будто бы нарочно толкает к уединению среди «гор и вод». Ведь и в Чанъани он не только наносит визиты своим покровителям, но и предается возвышенной праздности человека, постигшего глубину учения Лаоцзы и Будды. Отшельник среди городской суеты - совсем, как у Тао Юаньмина: «Я поставил свой дом в самой гуще людских жилищ, но минуют его стук повозок и топот коней. Вы хотите узнать, отчего это может быть? Вдаль умчишься душой, и земля отойдет сама».