Как санкции ударят по России - Владислав Иноземцев

Экономика рантье предрасполагает к коррупции, которая определятся двумя обстоятельствами. C одной стороны, перераспределение нефтяных доходов позволяет не задумываться о развитии предпринимательства и создании среднего класса (сегодня более 60 % россиян, относящихся к «среднему классу» по западному уровню доходов — это чиновники и члены их семей); с другой, стремление к прочному политическому контролю вынуждает власти закрывать глаза на коррупцию во властной вертикали в случае, если ее участники сохраняют политическую лояльность. Поэтому коррупция, которая оценивается в €220 млрд. в год, или в 14 % ВВП — системная черта российской экономики. Масштабы ее проникновения в органы власти делают ее правилом жизни, а не отклонением от нормы. Бороться с ней при сохранении нынешнего режима невозможно. Укравшие до $300 млн (!) налоговые инспектора, включенные в Magnitsky list, продолжают работать, а один из самых вороватых министров, Анатолий Сердюков, хотя и отстранен от должности, остается на свободе. Коррупция в России повсеместна, и при нынешней системе борьба с ней не должна приниматься всерьез.

Особенностью России, отличающей ее от всех развивающихся экономик, особенно азиатских, является то, что хозяйственный рост происходит здесь на фоне последовательной деградации промышленности. B Китае в 2000–2010 годах средний темп роста ВВП составлял 9,8 %, а темп роста промышленного производства — 14,4 %; в Бразилии эти цифры находились на уровне 2,0 и 3,4 %, в Южной Корее — 3,7 и 6,2 %, и только в России ВВП рос в среднем на 5,3 % в год, а промышленность — всего на 3,4 %. Основной прирост ВВП обеспечивался развитием оптовой и розничной торговли, сферы услуг, банковского бизнеса, мобильной связи и интернета, в меньше мере — строительства. Редким исключением является автомобильный сектор: в последние годы перед вступлением в 2012 году в BTO Россия смогла привлечь сборочные предприятия крупнейших западных автоконцернов (Ford, Volkswagen, Peugeot, Toyota, Daewoo), и по итогам 2013 года выпустила более 2,2 млн. легковых автомобилей, из которых всего 438 тыс. составила продукция of the Soviet-time VAZ plant. B остальном похвастаться нечем: страна импортируют 100 % мобильных телефонов и 95 % компьютеров, практически всю оргтехнику и медицинское оборудование, 85 % самолетов и 70 % лекарственных средств. Даже холодильники и стиральные машинки производятся в стране исключительно на предприятиях, построенных иностранными компаниями. B крупнейших торговых центрах Auchan, Metro или MediaMarkt нет никаких российских товаров, кроме продуктов питания. Россия — это в максимально возможной степени общество потребления, и практически ни в какой мере не общество производства.

Важнейшей проблемой, связанной так или иначе с диспропорциями в развитии экономики, выступает и диспаритет доходов и производительности. Зарплаты в России устойчиво росли на протяжении последних 15 лет: их средний уровень повысился с 2,2 тыс. руб (€86,3) в месяц в 2000 году до 28,9 тыс. руб (€690) в 2013 году. Сегодня руководители компаний и чиновники получают зарплаты, существенно большие европейских. Среднее вознаграждение члена правления «Газпрома» в 2010–2013 годах превышало €450 тыс., а руководитель ФСБ официально получает 9,4 млн. руб (€206 тыс.) в год — немного больше, чем президент Франции. Однако в масштабах страны эти высокие доходы не обеспечивают роста производительности. Если взглянуть на тот же «Газпром», окажется, что штат компании составляет более 417 тыс. человек — на 55 % больше, чем в BP и в 4,9 раза больше, чем в Shell. B Российских железных дорогах занято… 960 тыс. человек, а выручка компании в расчете на одного занятого составила в 2013 году 1,56 млн. руб. (€36,9 тыс.) — тогда как немецкой Deutsche Bahn — €136,9 тыс., а французской государственной компании SNCF — €134,7 тыс. В среднем производительность в российской экономики составляет сейчас 27 % от показателя США — и не растет с 2006 года. Отсюда и нарастающая проблема с нехваткой рабочих рук — в страну каждый год приезжает до 1 млн. мигрантов из стран бывшего СССР, тогда как доведение производительности только на железных дорогах до европейского уровня высвободило бы не менее 600 тыс. работников. Однако власти не воспринимают проблему серьезно: во время кризиса 2008–2009 годов руководители страны под угрозой уголовного преследования требовали от предпринимателей не увольнять работников, опасаясь социального взрыва. До сих пор проблема мобильности рабочей силы стоит в России очень остро, что мешает повышению производительности труда и сковывает экономический рост.

Но главная проблема российской экономики — это не ее технологическая отсталость и не зависимость от нефтяных доходов. Главная проблема России — это ее административный аппарат и та нагрузка, которую он оказывает на экономику. Бюрократия в России была традиционно сильна всегда, но в последние годы она прибрела гипертрофированные масштабы. В России сегодня 1,84 млн. чиновников, а на общегосударственные расходы в федеральном бюджете 2014 года выделено 1,03 трлн. рублей ($28,8 млрд.). Для сравнения: в США расходы по бюджетной статье 800 (general government) предусмотрены в сумме $28,9 млрд., хотя экономика США больше российской в 8 раз. Кроме того, в стране где насчитывается 32,2 млн. мужчин в возрасте от 18 до 65 лет, около 1,1 млн. служит в армии, более 900 тыс. — в МВД, около 600 тыс. — в других «силовых» структурах, и, кроме того, более 1 млн. — в частных охранных агентствах, т. е. 12 % мужского населения только «охраняют» созданное другими — часто мешая их созидательному труду. Для создания видимости деятельности работники «силовых» структур практически постоянно терроризируют и обирают бизнес — в дополнение к официальной налоговой нагрузке, которая составляла в 2013 году 33,3 % ВВП — столько же, сколько в Канаде, на 4,5 процентных пункта больше, чем в Швейцарии, на треть больше, чем в Турции и вдвое больше, чем в КНР. He приходится удивляться, что по качеству государственного управления Россия уверенно занимает все более низкие места в глобальных рейтингах, а предприниматели стараются выводить за рубеж значительную часть своих доходов (за 2008–2013 годы официальный capital flight превысил $425 млрд.). Ответом властей остаются попытки увеличить налоговые сборы: в среднем в 2011–2012 годах поправки в Налоговый кодекс вносились Государственной Думой один раз в три (!) недели. Результат налицо: экономический рост в России резко замедлился: с 4,9 % в первом квартале 2012 года до 0,7 % в первом квартале 2014 года — причем, как полагают специалисты рейтинговых агентств, сегодня экономика страны уже находится в рецессии.

Реакцией на произвол власти в России становится «офшоризация» экономики. Все крупнейшие частные компании сегодня принадлежат холдингам, зарегистрированным на Кипре, B VI и в других офшорных юрисдикциях, а крупнейшие государственные корпорации реализуют через них свою продукцию и привлекают кредитные средства. По разным данным, в 2012 году от 62 до 73 % российского ВВП производилось компаниями, собственники которых не были зарегистрированы на территории России. 53 % всех накопленных в России прямых иностранных инвестиций «поступили» с Кипра, Британских Виргинских, Бермудских и Багамских островов (тогда как на Германию пришлось менее 5 %). Столь большое участие офшорного капитала позволяет российским предпринимателям перепродавать бизнесы вне контроля налоговых и антимонопольных служб, судиться с контрагентами не в российских судах, минимизировать налоги на прирост капитала и дивиденды. Когда в январе 2011 года террорист-смертник убил 37 человек в основном московском аэропорту «Домодедово», власти в течение двух недель не могли точно установить личность конечного владельца этого терминала. B последнее время В. Путин неоднократно говорил о необходимости «деофшоризации» экономики, но пока на этом пути не заметно прогресса — прежде всего потому, что за офшорами скрываются многочисленные российские чиновники, формально не имеющие права заниматься предпринимательской деятельностью.

Все отмеченное выше показывает, что Россия способна развиваться только при условии, что в экономику постоянно ощущается приток средств от экспорта — в основном, как уже отмечалось, от экспорта сырья. Это означает, что для обеспечения устойчивого роста недостаточно высоких цен на нефть — нужны постоянно растущие цены. B 2011–2013 годах цены на нефть находились практически на максимуме, составляя соответственно $111,3, $111,7 и $108,0 за баррель, но экономика России при этом сбавила темпы с 4,3 % в 2011 году до 1,3 % в 2013-м, а сейчас практически остановилась. Ha мой взгляд, источником взрывного роста могли бы стать дерегулирование и децентрализация экономики, ограничение бессмысленных государственных расходов, снижение налогов и установление контроля над вмешательством силовых органов (которые никто в России уже не называет правоохранительными) в экономику. Это попытался делать в свое время президент Д. Медведев, но с возвращением в Кремль В. Путина «государство» стало еще более жестко наступать на предпринимателей. Проблема России — не в том, что возможное падение цен на нефть лишить ее бюджет доходов, а в том, что растущие аппетиты чиновников настолько завысят требующиеся расходы, что никакие цены на энергоресурсы не смогут их обеспечить.