Как санкции ударят по России - Владислав Иноземцев

Программа, основанная на повышении роли федеративных принципов, может стать очень успешной в восточных регионах страны. Ведь элементарное их сравнение с соседями показывает, насколько успешнее те развиваются. Разве не потому, что Аляска обладает всеми возможностями реального самоуправления и имеет собственный инвестиционный фонд в $43,6 млрд., штату удается привлекать инвесторов? Сейчас там добывается более 28 млн. т нефти в год (во всей Восточной Сибири и на Дальнем Востоке — чуть более 30 млн. т), заготавливается в полтора раза больше морепродуктов, чем на всем российском тихоокеанском побережье, а население Анкориджа выросло за последние 25 лет с 226 до 298 тыс. человек, тогда как число жителей Магадана — сократилось со 152 до 96 тыс. A посмотрите на Монголию с ее готовностью привлекать иностранных инвесторов: в России с ее госкорпорациями и олигархическими монополиями с 1991 по 2012 год добыча угля сократилась на 6 %, в Монголии — выросла в 3,1 раза; меди — упала на 6 % и выросла в 4,2 раза; золота — увеличилась на 20 % и в 3,7 раза; при этом ежегодные темпы прироста ВВП у нашего соседа достигали в начале 2010-х годов 18–22 %! Я не говорю о том, что территории, подобные Сибири, всегда развивались не как государственные проекты, а как следствие частной инициативы: в Соединенных Штатах частные компании провели к Тихому океану пять железных дорог против построенной в России одной, а потом… разобрали две из них за ненадобностью. Мы же до сих пор увлечены «модернизацией» БАМа, по которому гоним на экспорт руду и уголь. Москва, которая не смогла на протяжении XX века превратить Сибирь в евразийский аналог если не Калифорнии, то хотя бы Орегона или Британской Колумбии, должна смириться с отходом от командного метода управления.

Именно Сибирь, на мой взгляд, должна стать локомотивом развития современной России. Во-первых, здесь, как я уже говорил, сосредоточены ее основные богатства и именно тут могут быть сгенерированы финансовые потоки, необходимые для повышения качества жизни местного населения. Во-вторых, закономерности развития сибирской экономики требуют следовать традиционной модернизационной парадигме: идти от добывающих секторов к развитию промышленности более высоких переделов, оттуда — к передовым промышленным технологиям, и только потом — к инновационному сектору. Пока в центральной России руководство увлечено «сколковскими» небылицами, Сибирь может указать на куда более оптимальный пример развития. В-третьих, получив более высокий уровень самостоятельности, сибирские регионы могут либерализовать налоговое и хозяйственное право и привлечь как дополнительные инвестиции, так и население, приток которых невозможно добиться бюрократическими инструкциями из Москвы. В-четвертых, только поставив в зависимость местные доходы и развитие местного бизнеса, можно добиться повышения эффективности — ключевого показателя развития, обычно игнорируемого в государственных стратегиях, определяющих будущее Сибири.

Как и четыреста лет назад, современная Россия разделена на Москву и ее окрестности, населенные глобализированной элитой, паразитирующей на эксплуатации природных богатств, и остальную страну, в которой подавляется частная инициатива и насаждается государственное хозяйство. B такой ситуации «граждане Минины» должны прийти в российскую политику из региона, который больше других ощущает на себя перекосы российской экономики и политики.

Именно поэтому выборы 2014-2015годов в Сибири имеют, на мой взгляд, исключительное значение для будущего России. Если в течение данного избирательного цикла оппозиция не выстроит разветвленный региональный «каркас» противостояния бюрократическому центру, не стоит надеяться на перемены в стране до середины 2020-х годов. Для того, чтобы достичь этого, нужна мощная и продуманная мобилизация. Ha выборах мэров сибирских городов и губернаторов зауральских регионов внимание электората должно сосредотачиваться не столько на пусть и популярных, но московских политиках, «нацелившихся» на тот или иной регион, сколько на авторитетных местных общественных деятелях или сибиряках, стремящихся вернуться в регион после успешной карьеры в Москве или других частях России. Задачей победы на этих выборах должна ставиться всесибирская мобилизация в поддержку российского федерализма, за повышение региональной свободы. Любой альтернативный политик, идущий на выборы мэра ли Новосибирска, губернатора ли Красноярского края, главы ли Республики Алтай, должен предлагать свое видение будущего всего сибирского макрорегиона и указывать на политиков из соседних областей, краев и республик, которые могли бы в будущем сформировать костяк «сибирской команды» российских реформаторов.

Сегодня московские политики много говорят о «повороте на Восток». C каким бы уважением я ни относился к этим концепциям, у меня есть большие сомнения в том, что к Тихому океану повернут те, чьи капиталы и дети давно отправлены в Европу. Возродить Сибирь смогут только сами сибиряки — также как американскую Аляскуи канадские Северные территории развили не политики из Вашингтона или Оттавы, а люди, не побоявшиеся переехать в эти тяжелые для жизни места. История Сибири в большей мере изобилует геройскими поступками, чем освоение американского Севера. Но повторить их смогут только свободные люди, чувствующие ответственность за судьбы собственной земли, а не реализующие геополитические амбиции кремлевских политиков или коммерческие планы московских олигархов. К таким людям — которых сегодня в Сибири много, если не большинство — и должны апеллировать политики новой генерации. Если им это удастся, и сибирская повестка дня станет краеугольным камнем российской модернизации, у страны появится шанс на успех. Но для этого необходимо, чтобы в Новосибирске и Барнауле, Красноярске и Хабаровске, Тюмени и Якутске у оппозиции была одна общая повестка дня. Только в этом случае Россия озарится светом солнца, которое, как и везде в мире, встанет на Востоке. И первый луч этого света могут приоткрыть жители самого большого сибирского города. Всего через два месяца…

Печатается по тексту статьи: Иноземцев Владислав. «Поклонение Сибири» // Коммерсант-Власть, 10 февраля 2014 г., с. 20–22.

K новому балансу центра и регионов

Устойчивой может быть лишь та великая держава, которая развивается за счет своей периферии, а не тратит все свои силы на то, чтобы развивать ее. Российское же правительство идет по второму пути: плодит дотационные федеральные округа и бюрократические структуры, ими управляющие.

Ошибка России

B 2000 году Российская Федерация была разбита на семь федеральных округов. Это деление можно считать относительно сбалансированным: вес каждого из округов определялся если не населением, то территорией или вкладом в экономику страны. Однако в январе 2010 года был создан Северо-Кавказский федеральный округ, объединивший территории, доля которых в ВВП страны не достигает и 1,8 %, но бюджеты которых дотируются из центра на 45–80 %. Население этого округа — менее 9,6 млн человек. В марте 2014 года в авральном порядке был образован Крымский федеральный округ — это 0,4 % от ВВП страны, население в 2,3 млн человек, а предполагаемые расходы на развитие округа до 2020 года оцениваются более чем в 1 трлн руб.

Параллельно шло и усложнение управленческой структуры. Изначально федеральные округа курировали полномочные представители президента, но с появлением Северо-Кавказского федерального округа положение начало меняться: полномочный представитель в этом регионе получил также статус вице-премьера и, таким образом, как бы двойное подчинение Кремлю и Белому дому. B августе 2013 года в ранг вице-премьера был возведен и полномочный представитель президента в Дальневосточном федеральном округе (с долей ВВП в 4 % и населением 6,2 млн человек) — неужели Дальний Восток менее важен, чем Северный Кавказ? B результате две части страны с суммарной долей в ВВП 5,8 % и с населением, составляющим 10,9 % от общероссийского, сейчас курируют два вице-премьера, тогда как все региональное развитие — один «простой» министр.

Управление территориями продолжает усложняться. Еще в мае 2012 года было образовано Министерство по развитию Дальнего Востока с министром в ранге полпреда (потом должности разделили: министр остался министром, а полпред стал вице-премьером). По этой же схеме в марте 2014 года в добавление к Крымскому федеральному округу создали и Министерство по делам Крыма, а в мае 2014 года возникло Министерство до делам Северного Кавказа, причем за полпредом в регионе был сохранен вице-премьерский статус. Осталось открыть вакансию вице-премьера по Крыму (что, видимо, и случится по мере того, как обстановка на полуострове начнет по накалу приближаться к северокавказской), и конструкция окажется завершенной.