Оружие Возмездия - Олег Дивов

– Какое-какое устройство? – заинтересовался полкан.

– «Крот»!

– Гы! – сказал полкан в трубку.

– Простите?..

– Крот! – брякнул полкан. – Гы-гы-гы!!! Крот! Ой, не могу… Гы-гы-гы!!!

И бросил трубку – от смущения, наверное.

А Шнейдер подумал-подумал и решил майору Кроту ничего не рассказывать.

И все-таки, все-таки… Сама по себе даже самая странная фамилия не очень смешна. И шокирующие сочетания фамилии с именем и отчеством – тоже, в общем, не насмерть уморительны. «Вас обслуживает горничная Мания Венера Гавриловна». Сам видел. Ну, улыбнулся. А Блюма Вульфовна Зейгарник – это не круче? Или, скажем, подпись такая – «Е.Бут.». Забавнее, конечно, случайно складывающиеся тандемы наподобие Федоров-Федькин. Думаю, вся советская атомная отрасль помнит сочетание Миленький-Беленький-Хвостик.

Но по-настоящему концептуальны, на мой взгляд, случаи иного порядка.

Однажды теплым летом 1989 года подходит ко мне Вася Голиней. И задает странный вопрос.

– А что такое Робин Гуд?

– Ну как же, – говорю, – был, если верить легенде, такой благородный разбойник…

– Спасибо, объяснил! Сам знаю. А вот что такое Робин Гуд вообще? В принципе? Что это значит?

– Скорее всего «robin hood», малиновый капюшон.

– Хм, – Вася мрачнеет. – Ну тогда я совсем дурак наверное.

– Э-э?..

– Песню слышал Криса Кельми? Что это может означать – «Ночной Робин Гуд на бульваре Роз»?!

ГЛАВА 12

– Сегодня будем рвать Фазу, – сказал Вася и радостно потер руки. – Фаза увольняется.

– Что значит «рвать»? – спросил я.

– Увидишь, – пообещал Вася и многозначительно надулся.

На вечернюю поверку наш старшина по кличке Фаза вышел почему-то не в зимней полушерстяной форме, а в застиранной хабэшке. Глаза у Фазы заплыли, физиономия опухла. Последние дни Фаза спал по двадцать часов ежесуточно. Как он сам объяснял – из спортивного интереса.

В строю третьего дивизиона оказалось неожиданно много народу. Появились вечно отсутствующие связисты Крумов и Шнейдер. И механик дежурного тягача пришел из парка. И каптерщик Сабонис, который так исступленно готовился к дембелю в своей каптерке, что мы уже забыли, как он выглядит. И хронически откомандированный водитель самосвала, избегавший жить в казарме, потому что его тошнило от одного вида Орынбасара Кортабаевича Арынова.

И даже сам Орынбасар Кортабаевич Арынов соизволил встать с кровати.

Фаза вполголоса зачитал список личного состава дивизиона и лениво оглянулся на дежурного офицера.

Дежурный вопросительно шевельнул нижней челюстью.

– В первом все!

– Во втором все!

– В третьем все… – то ли буркнул, то ли хрюкнул Фаза.

– В четвертом все!

– Во взводе обслуживания и хранения техники незаконно отсутствующих нет!

– Отбой, – скомандовал дежурный. – И если через пятнадцать минут я кого-нибудь увижу… Вы меня поняли.

Фаза повернулся к дивизиону.

– Отбой, – сказал он.

– Товарищи солдаты и сержанты!!! – рявкнул Сабонис. – Сегодня уволился в запас старшина третьего дивизиона сержант Тихонов!!!

– ААААААА!!! – заорал третий дивизион.

И бросился рвать Фазу.

Точнее, дембеля, стоя на месте, аплодировали. А забитые духи, затурканные молодые, свежепроизведенные черпаки и деды во главе с Васей – кинулись вперед и принялись рвать на Фазе форму. Фаза был парень крупный, но все-таки упал. Образовалась куча-мала, из которой летели клочья. Потом вылетел Вася – с сержантским погоном в зубах.

Когда из-под кучи выбрался хохочущий Фаза – в одном сапоге и остатках трусов, – там, внутри, еще что-то рвали.

Оказывается, третий дивизион Бригады Большой Мощности вот так провожал своих на дембель.

ПЕСНИ И ПЛЯСКИ

в ролях аборигенов-каннибалов – солдаты и сержанты ББМ

– А сегодня будем рвать Колю! – сказал Вася.

Увольнялся наш Коля-Гагауз, тот самый, что едва не угробил метким выстрелом из миномета все управление бригады.

Коля был добрейший парень, большой специалист по молдавскому национальному юмору. «Знаешь, как молдаване убивают мух? – спрашивал он. И сам же гордо отвечал: – Они ловят муху ртом и колотятся головой о стену, пока у мухи не сделается сотрясение мозга!».

Знаток традиций третьего дивизиона, Коля не только надел «на разрыв» старую хабэшку, но и слегка подпорол швы.

– В первом все!

– Во втором все!

– В третьем все! – крикнул Тхя, новоназначенный старшина.

– В четвертом все!

– Во взводе обслуживания и хранения техники незаконно отсутствующих нет!

– А законно?!

– Э-э…

– Ладно, отбой.

– Товарищи солдаты и сержанты!!! – провозгласил Сабонис. – Сегодня уволился в запас младший сержант Драгой!!!

– ААААА!!!

Колю порвали напрочь. Он убежал даже без трусов, в одних сапогах, из которых свисали остатки брюк.

Назавтра выяснилось: младший сержант Драгой уволиться-то уволился, но не уехал. Что-то не складывалось с проездными документами. Похмельный Коля весь день неприкаянно болтался по казарме. Вечером его попросили встать в строй. Так, на всякий случай.

– Отбой третьему дивизиону.

– Товарищи солдаты и сержанты!!!

– Сабонис, падла! – взвизгнул Коля. – Не смей!

– КОЛЯ УВОЛИЛСЯ!!! – заорал весь дивизион.

Коля пытался отмахаться, но сорвавшийся с цепи молодняк задавил дембеля числом. Так ему разорвали «пэша» – любо-дорого смотреть. Ничего не осталось ни от штанов, ни от куртки.

Это отдает дурным анекдотом, но Коля не уехал и на следующий день. Свалить от греха подальше из казармы он тоже не имел права. А вот уклониться от вечерней поверки мог вполне. Но не тут-то было.

– Традицию надо соблюдать, – сказал ему Сабонис, едва ворочая языком после вторичной «отходной». – Ты где-нибудь видел такую традицию?.. И я не видел. Молодые имеют право отвести душу. Ведь ты их дрючил? Вот пускай они тебя рвут сколько влезет. Значит, встанешь в строй как миленький. Ясно?!

– Мне не в чем, – пожаловался Коля, зябко кутаясь в больничный халат. – Только «парадка» осталась. Дай хабэшку какую-нибудь.

– Лучше я налью тебе сто грамм для храбрости.

– Лучше по сто грамм за каждый раз.

На поверку Коля вышел, глупо улыбаясь. В халате.

Бригада выла и стонала.

Коле порвали даже сапоги.

Когда увольнялся Сабонис, то он, пижон, так поработал над своей формой, что едва его ухватили за бока, мгновенно треснул ровно напополам, одна пилотка осталась. Вынырнул из ошметков и величественно удалился в каптерку.