Печать мастера - Тайга Ри

Коста напрягся и сразу вспомнил этот кусок пергамента. Значит, земли рода Хей!

– И вода не замерзает?

– Не замерзает.

– И светится?

– Светится.

– И шары летают?

– Летают.

– И однороги есть? Белоснежные?

– Есть, – мастер тяжело вздохнул, обернулся к нему и похлопал рядом с собой – садись. Щелкнул пальцами, снимая купол тишины с девочки и замыкая на двоих. – Чему я учил тебя эти десять зим? Безрезультатно учил?

– Девять зим, – въедливо поправил Коста и прикусил язык. Потому что «безрезультатно» мастер учил его только одному – «думать».

– Озеро существует. Вода в нем не замерзает, потому что на дне расположены ключи, но при этом озеро не переполняется – вода уходит, питая подземные реки, – мерно начал пояснять мастер. – Если вспомнишь место на карте – долина зажата между гор, и один край подпирает небо скалами, озеро появилось на месте расщелины. Но оно слишком глубоко, чтобы достичь дна. Последний раз Хей потеряли с десяток солдат и рабов, проверяя свои теории.

– А свет? – Коста упрямо боднул башкой.

– Горцы, – мастер тяжело вздохнул ещё раз. – Это сейчас горцы спускаются с гор, работают проводниками, служат кланам предгорий, являются полезными, женятся в долине, заводят семьи… Но ещё пятьсот зим назад – горы это территория анклавов. Даже сам путь через Хребет на побрежье – называли «красным» почему? Потому он весь выложен костями и обагрен кровью тех, кто пытался найти путь через горы. Горцы, – старик Хо помолчал, – просто защищали свое… Это была их земля, земля, которая сейчас почти вся отошла кланам, кроме Хребта Лирнейских и верхних плато, где слишком холодно. Горцы знают горы, как ты содержимое своего тубуса… они заманивали отряды туда, где скрытые расщелин под снегом, пропасти, укрытые настом по краю и озера… которые выглядят как те, что внизу, но лед никогда не замерзает до конца… Сколько отрядов осталось на дне? – мастер пожал плечами. – Сколько артефактов, оружия, эликсиров… а сила излучает свет… сила притягивает животных и они приходят к источнику силы…

– А достать со дна нельзя? – тихо спросил Коста, затаив дыхание. Ведь если они знают где…

– Пытались, можно было бы – достали бы давно, но пока озеро сполна собирает жатву каждую зиму, число тех, над кем сомкнулись ледяные воды все увеличивается… Это сейчас опасные места стали наносить на карты и то не все – горцы не охотно делятся своими тайнами и безопасными тропами… слишком свежа память…

– А волшебные однороги?

– Думай, – сухой жесткий палец Наставника больно ткнулся Косте в висок. – Зачем тебе голова? Не только, чтобы есть в нее и моргать, восторгаясь прекрасным! Откуда взяться лошадям на Севере? Если тут только горные породы и козлы? Их завезли, – фыркнул мастер. – Как и все те, что до… но выжили из всех экспериментов только эти… Род Харр уже триста зим как пытается выводить новую породу, и… – мастер замолчал, прикидывая, – зим за семьдесят до… или чуть раньше… они в очередной раз объявили, что наконец получили результат. Мохнатые выносливые лошадки, смогут жить в суровых северных зимах, и все бы ничего, но у выведенных лошадей было несколько изъянов – отказалось крайне сложно получить потомство и их привлекает сила, – мастер вздохнул. – Кто-то говорил, что они «жрут силу», но сейчас проверить нельзя. Один из табунов разбежался, лошади сбежали в горы, выжили и стали ещё более низкорослыми и мохнатыми…

– А рог во лбу?

– Неизвестно, – мастер вздохнул. – Но их привлекает сила, поэтому они идут на озера. И, – мастер глубокомысленно помолчал, глядя на Косту, – что ещё это означает, малец?

Коста пожал плечами.

– Что в горах есть источники энергии, источники силы…и лошади нашли их…

– Хей следовали тропами однорогов?

– Не совсем так, но шахты, разрешение на разработку которых выдано советом – располагаются в местах, где рядом видели табун…

– А почему вы никогда не рассказывали сказки на ночь мне, мастер? – после долгого молчания осмелился спросить Коста.

– Потому что девочка должна верить, чтобы мы смогли довезти ее. Пока она верит в сказки – она будет верить, что отец догонит ее и найдет… в пути или на Юге. Как только эта вера умрет… никто не справится с Таби-эр, кроме мастера Дэя. И потому что, – палец мастера опять больно ткнул Косте в висок, – в сказки верят дети и те, кто беден умом. Любая красивая история – это ложь, завернутая в цветную обертку сказаний… Если кто-то потрудился придумать историю, значит это кому-то выгодно… Сколько раз переписывали Хроники со времен Исхода? – без всякого перехода спросил мастер.

Коста открыл рот, закрыл, сглотнул, и осторожно показал два пальца, потом подумав, добавил ещё один – трижды. Эти проклятые псаками Хроники переписывали трижды, и мастер заставлял его уметь видеть отличия.

– Молодец, ученик. А зачем… переписывали Хроники?

Второй вопрос был коварным – Наставник никогда не давал ответа на этот вопрос.

– Если кто-то потрудился переписать историю, значит это кому-то выгодно… – хрипло повторил Коста слова мастера.

– Верно, ученик. А кому выгодно?…

Кому выгодно? Кому выгодно? Кому нужны эти замшелые Хроники? Можно подумать кому-то интересно, что было триста-пятьсот зим назад?

– Кланам! – быстро брякнул наобум Коста, увидев руку, занесенную для подзатыльника, и зажмурился, ожидая удара. Которого не последовало.

– Молодец, – голос мастера Хо звучал удивленно. – В конце весеннего сезона большой Совет кланов будет созван в Ашке второй раз за эту зиму. Перечисли все кланы, которые входят в совет по пределам и выдели союзные кланы в тройки…

Коста мысленно взвыл. Покосился на мирно сопящую под отваром девчонку, и скрипнул зубами.

– Начинай. Как только закончишь, тебя ждет вечерняя медитация, чтение и спать.

Коста вздохнул, закрыл глаза, представляя в голове древа родов пределов и монотонно начал перечислять.

* * *

Две декады спустя

Они плыли уже вторую декаду. Плыли медленнее, чем до этого, чаще сверкали вспышки вестников, и иногда капитан доставал из запасов очередной кусок тряпки. Тряпки, за которую весь корабль сожгли бы разом, потому что использовать клановые штандарты и гербы без официального разрешения и печати каралось смертной казнью. Но на всем корабле этот вопрос не волновал никого, кроме ученика мастера, чье слово не имело веса. И каждый раз, когда новый клановый штандарт вывешивали на носу корабля, Коста молился. Истово и горячо. Великому, Немесу и Маре, по отдельности и всем троим вместе взятым, чтобы они доплыли и сошли наконец на берег с этого псакова судна.

И через две декады Великий услышал его молитвы.

– Сойдете на следующей стоянке, завтра утром, –