Пылкая дикарка. Часть первая - Вирджиния Нильсен

— Ну, вот теперь ты — беглая рабыня.

— Да, мадам. — Глаза у нее расширились от страха. — Если полиция найдет меня, то меня высекут.

Клео обняла за талию дрожащую девушку.

— Я этого не позволю, Эстер.

То, что удалось подслушать Эстер, еще не говорило о виновности Ивана в похищении Орелии, разве не так? Почему месье Ли пришел к такому выводу? Вероятно, он заблуждается.

Но размышляя над описанной ей Эстер сценой, — Мейзи явно была охвачена паникой из-за брошенного ей в лицо обвинения в причастности к похищению, — она спрашивала себя, почему Мейзи так быстро послала Ивану сообщение об исчезновении. Ведь ни она, ни Берта не очень торопились посылать письмо с сообщением о похищении Орелии?

Она могла понять причину спешки Мейзи, проявленной на следующий день. Берта была арестована. Она сама исчезла. Мейзи никогда бы не посмела скрыть этого от Ивана. Почему же она в таком случае возмущалась в тот вечер, когда была похищена Орелия, если знала, что ее бывшему хозяину уже было кое-что известно о похищении?

Эта мысль не покидала Клео. Если Мейзи заключила какую-то преступную сделку с целью продажи ребенка, то стала ли бы она с такой поспешностью отправлять сообщение Ивану с жалобой на нее, на Клео, которая во всем обвиняла ее? Вряд ли.

Ее охватило отчаяние. То, что рассказала Эстер, звучало правдиво, но в этом не было никакого смысла.

Мейзи была без ума от крошки Орелии, но Клео отлично знала, что она сделает все, что ей скажет Иван. И все же она не могла ошибаться в искренности его чувств к своей дочери. Он любил Орелию! Для чего ему куда-то отсылать ее? Как он мог так поступить со своей дочерью? Разве он не понимал, что тем самым отрывает от себя кусок своей плоти?

Час за часом она взволнованно ходила взад и вперед по галерее. Она не могла ни есть, ни спать. Где же находится ее Орелия? В чьи руки была доверена ее судьба? Мейзи ей неоднократно говорила, что у девочки обязательно будет кормилица, и это так же, как и бесхитростная доброта Эстер, почти убеждало ее в том, что Мейзи, вероятно, было известно, кто несет ответственность за это преступление.

Но она никак не могла поверить, что в этом виноват Иван. Для чего это ему понадобилось? Она ни за что этому не поверит до тех пор, пока не услышит это из его собственных уст.

Ли Хинь вернулся в Новый Орлеан. Он прислал ей приглашение пообедать с ним в его апартаментах. Эстер принесла ей платье.

— Чье это платье? — с полным безразличием спросила Клео. Платье было желтого, как коровье масло, цвета, очень простенького фасона с высокой талией, пышными юбками и буфами на рукавах.

Эстер пожала плечами.

— Мики хочет, чтобы вы его надели.

Так как у нее не было никаких других нарядов, кроме того платья, которое было на ней в тот день, когда она вскочила к нему в карету, и самых необходимых вещей, принесенных ей Эстер, Клео подчинилась, позволив служанке натянуть на нее это заимствованное у кого-то платье.

— Ах, мадам, как вы красивы! — воскликнула Эстер, уложив ее длинные волосы в косы и локоны, украсив цветами жасмина ее пряди темного цвета.

Клео ее не слушала. Она чувствовала, что внутри у нее все омертвело. Она прошла через верхний холл в личную столовую Ли Хиня, думая о том, что она хотела ему сказать. Ли Хинь встретил ее у двери.

— В этом платье вы похожи на изысканный стих о водяной лилии, мадам, — сказал он ей, чопорно кланяясь и улыбаясь. — Я знал, что оно вам подойдет.

Она даже не могла улыбнуться в ответ. Он проводил ее до дальнего конца длинного стола и приказал появившемуся тут же слуге принести заказанные блюда. Когда лакей ушел, он спросил:

— Ну что, вы поговорили со своей горничной?

— Да, месье.

— Ну и что? Считаете ли вы, что она говорит правду?

— Да, — преодолевая внутреннюю боль, сказала Клео. — Но все же я этому не верю. Мне нужно ехать в приход Террбон, месье.

— Зачем?

— Хочу увидеть Ивана и спросить у него, его ли это рук дело.

— Тем самым вы рискуете сами угодить в тюрьму и сдать Эстер как беглую рабыню властям. И все это только ради конфликта с ним?

— Мне нужно выяснить, где истина, месье. Я хочу знать, почему у меня отняли ребенка и где он в данный момент находится. Я не могу выносить дальше такого оскорбления…

— Неужели вы думаете, что он скажет вам, где ребенок?

Она опустила руки на колени, чувствуя, как у нее от внутренней боли закружилась голова.

— Ну, а если он откажется? Как вы в таком случае поступите. Вытащите из-под юбки нож?

— Боже, мой, нет, конечно! — крикнула она в отчаянии. — Его я никогда бы не смогла…

Ли Хинь внимательно, с тревогой в глазах, изучал ее лицо. Через минуту он сказал:

— У меня есть для вас другое предложение. Оставайтесь здесь и заставьте его самого прийти к вам.

Она молча поглядела на него. Из-за обрушившегося на нее несчастья она не могла больше говорить.

— Я могу предоставить вам работу, которая сделает вас вполне независимой. Тем временем мои люди продолжат поиски вашего ребенка.

— Работу? — переспросила она дрожащими губами.

— Мне было бы очень приятно, к тому же вы оказали бы мне неоценимую помощь, если согласились бы играть роль хозяйки перед моими друзьями, любителями азартных игр.

Она уставилась на него, в глазах у нее стояли слезы.

— Хозяйки? — тупо повторила она за ним. — И что же мне придется делать?

— Приветствовать моих гостей. Заставить их почувствовать, что им оказана большая честь побывать в моих залах азартных игр. В них допускаются лишь немногие избранные, и то только с полудня в субботу до вечера в воскресенье, к тому же, им предоставляется еще и специальный обед в ресторане. Вы будете здесь украшением, что, конечно, лишь усилит доставляемое им здесь удовольствие. Я буду хорошо платить вам.

Ли Хиню показалось, что ему удалось преодолеть ее отчаяние, что ее заинтересовало его предложение, но он также видел в ее глазах чисто кайюнскую подозрительность.

— Но каких услуг они станут ожидать от меня?

— Абсолютно никаких, — успокоил он ее. — Мои охранники будут зорко следить за тем, чтобы гости к вам не приставали. Моя идея заключается в том, чтобы сделать вас для них недоступной, вы меня понимаете?

Клео кивнула. Она многому научилась у Ивана.

— Экзотическая недоступная красота! Я сделаю вас той красавицей, за которую будут все провозглашать тосты в Новом Орлеане.

Она покачала головой.

— Для чего это вам нужно?

Он с минуту помолчал. Вошел слуга с большой супницей в руках, за ним другой нес заставленный тарелками поднос. Поставив их на стол, они сразу наполнили их до краев.