Пламенный клинок - Крис Вудинг

ощутила тихую тоску по простой жизни. Хорошо бы больше не скитаться, не прятаться от кроданских охотников за друидами. Были бы лишь огонь в очаге, сытная пища, приятный собеседник и Скирда, свернувшаяся у ног. Это куда лучше, чем все эти сомнения и мольбы, ответом на которые служит только тишина. Лучше, чем бремя веры.

— Я думаю, что боги оставили этот край, Агали, — сказала Вика. Она впервые произнесла эти слова вслух, и они камнем легли ей на сердце. Сквозь хмельные слезы она взглянула на свою наставницу, от которой когда-то научилась друидскому искусству. — Не уверена, что они вообще здесь были.

— Они и сейчас здесь, — возразила Агали со спокойной уверенностью, которой Вика всегда завидовала. — Это их страна. В Оссии они объявились впервые, и отсюда распространились по всему миру. Они везде: в земле под твоими ногами, в воздухе, которым ты дышишь. Если Воплощения безмолвствуют, это потому, что мы разучились слушать.

— Но раньше я их слышала! — воскликнула Вика, вскочив на ноги, и Скирда испуганно вскинула морду. — Слышала ясно, как колокольный звон! Они являлись мне, такие же настоящие, как ты сейчас!

— Знаю, — сказала Агали. — Помню день, когда я тебя нашла. Девочку, которую одна половина деревни считала богоизбранной, а другая одержимой. Они не могли определиться, поклоняться тебе или утопить.

— А ты забрала меня с собой, выучила и отправила наставлять тех, кто мог внимать нашей мудрости. — Вика села обратно к костру, схватила бурдюк с настойкой и жадно отхлебнула. — И что я получила в награду? Воплощения перестали со мной говорить. Они повержены, а чужеземные боги носятся по стране, разрушая все, что воздвигнуто нашей верой. — Она простерла руку вперед, словно хотела ухватиться за темноту. — Так скажи мне, Агали: те видения, что являлись мне в юности, были только игрой больного рассудка, одурманенного зельями? Может, мы все безумны? Может, отступники имели право?..

— Не говори глупостей! — рявкнула Агали, поднявшись и схватив посох. В отблесках костра ее глаза гневно сверкали, а красные линии на лице и козлиный череп, бледнеющий во мраке, придавали ей жуткий вид. — Сомневайся в Воплощениях, если хочешь, но отступников не поминай! Они испортили и извратили все, за что мы ратуем, и я не желаю слышать о них от своей ученицы!

Скирда вскочила и залаяла. Вика вызывающе уставилась на Агали, но тотчас же в смущении отвела взгляд.

— Прости меня, — негромко промолвила она. — Ты права. Я говорила слишком опрометчиво.

Она подошла к ручью и устремила взор на другой берег, где вплотную росли деревья и мелькали во мраке светляки.

— За месяц до того, как ты меня нашла, — сказала она, — я встретила в поле самого Халлена и пошла за ним. Он сказал, что урожай в том году будет хорошим и недород закончится. Так и случилось. — Она обернулась через плечо и грустно взглянула на свою наставницу. — Я знаю, что видела его, Агали. Это был он. Высокий и белокурый, в венке из пшеницы и ячменя, с чашей в одной руке и с серпом в другой. Рядом с ним я ощутила успокоение и счастье подобных которым никогда больше не изведаю. Тогда я уверилась, что Воплощения существуют. — В ладонь ей ткнулся мокрый нос и теплый язык облизал руку. Вика рассеянно потрепала Скирду по макушке. — Пять раз мне являлись боги. Пять раз, а потом все закончилось. Представляешь? Удостоиться такого благословения, а потом… лишиться всего.

— А я их никогда не видела, — призналась Агали. — Только их знамения и посланников. Будь благодарна, что на тебя снизошла такая милость. Каждому из нас выпадают свои испытания.

Вика взглянула на бурлящий поток. Злость исчезла, на смену ей пришла грусть. Настроение друидессы всегда отличалось изменчивостью. Чувства накатывали на нее, словно штормовые волны на скалы, и трудно было понять, в какой мере это врожденное, а в какой — действие зелий, которые она принимала почти всю жизнь. Нельзя безнаказанно заходить в Страну Теней.

Старая наставница положила руку ей на плечо.

— Сомневаться полезно, однако не оставляй надежду, — кротко заметила она. — Создатель не для того нас сюда отправил, чтобы разрешать наши затруднения вместо нас. Наверное, исполины проклинали Долгую Стужу, но после нее возникли Шесть Народов. Когда-то нас держали в рабстве урды, а потом явилась Джесса Волчье Сердце, и мы построили империю. Каждая неудача делает нас сильнее. — Она ободряюще потрепала Вику по плечу. — Истязатели — слуги Воплощений. Не беда, что боги не являются лично. Тебя избрали, чтобы передать важнейшие известия, разве ты не видишь?

Вика кивнула. Она чувствовала себя неблагодарной. Сколько бы ни сетовала она на молчание Воплощений, они являлись ей пятикратно — чаще, чем большинству. Другие, чья вера была даже сильнее, не удостаивались и такого.

— Почему не созывают Конклав? — беспомощно спросила Вика.

— Узнаем, когда созовут. Возможно, их поторопят твои известия. Я их распространю, да и ты не зевай.

— Тогда уже будет слишком поздно, — сказала Вика. Она откинула голову, и волосы упали с ее лица. — Сопричастие разрушено. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы найти твой друидский знак и выследить тебя. Звезды в моем видении были такими, как в осенние ночи, — значит, осталось недолго.

— Тогда выдвигайся с первыми лучами, — предложила Агали. — Пусть ноги сами тебя несут. Воплощения направят твои шаги. В дебрях Ольдвуда судьба тебя не отыщет.

Вперед, всегда вперед. Вика почувствовала, как камень у нее на сердце стал еще тяжелее.

— И что мне делать, Агали? Там, в этой стране?

Агали улыбнулась.

— Ты найдешь нам заступника.

ГЛАВА 16

Наутро узников выстроили во дворе. По случаю фестендея всех подданных империи обязывали молиться, а любая работа воспрещалась. Иные узники ворчали, что рудник закрыли именно в тот день когда все равно полагалось отдыхать, однако их приободрил слух, что работы не возобновятся еще неделю, пока инженеры не укрепят своды. После такого известия заключенные охотно возносили хвалы Вышнему, хотя кроданские песнопения, которые их заставляли затверживать наизусть, для большинства оставались пустым звуком.

Арен стоял среди других узников под чистым холодным небом и слушал проповедь священника. Для постороннего взгляда юноша ничем не выделялся из толпы — очередная бледная фигура в мешковатой серой одежде, дрожащая и истощенная, — но сам он чувствовал себя преображенным, исполненным стальной решимости.

— Не горюйте о своих братьях, что присоединились к Вышнему в его лучах, — говорил священник. — Ибо сказано Томасом: если человек трудится во славу Кроды, будь он земледелец или воин, то всяк признает его благородным.

Арен с отвращением смотрел на священника: рыхлого толстяки с мутным взглядом, одетого