Хозяйка ночи - Мартина Коул

– Я слышал, ты стал якшаться с сутенерами. Это правда? – прямо спросил Томми.

Дабронский пожал плечами.

– А с каких это пор я должен спрашивать тебя, с кем мне дружить? Кто ты такой, Томми Лейн, чтобы приходить ко мне домой и расспрашивать, что я делаю и чего я не делаю? Ирландский раввин?

Томми ухмыльнулся.

– Джимми, ну-ка загляни в задние комнаты.

Джимми прошел за прилавок, громко хлопнув деревянной крышкой, и направился в подсобные помещения магазина. Он вернулся с девушкой лет восемнадцати. Судя по тому, что девушка очень походила на Дабронского, это была его дочь Рут.

– Оставь мою дочь в покое, Томми, она совсем ребенок, она просто помогает мне в магазине.

Томми услышал тревожные нотки в голосе еврея. Джимми Рей-нард славился своей свирепостью. Дабронский знал: стоит Томми кивнуть, и Джимми превратит девушку в кровавое месиво.

Томми спокойно произнес:

– Я не причиню вреда твоей дочери. Мне нужно добраться до Вилли Болджера. Болджер очень расстроил меня, и теперь он должен за это заплатить. Передай ему, что я иду по его следу и найду его рано или поздно. Он облегчит себе жизнь, если сам на меня выйдет. Если же мне придется его искать, то ему же будет хуже, – ему и его так называемым друзьям. Ты меня хорошо понял?

– Отлично. Теперь, если ты не возражаешь, я приступлю к работе. Дел, знаешь ли, по горло.

Несколько секунд Томми внимательно смотрел на Дабронского. Значит, за Вилли стоит действительно влиятельное лицо, иначе с чего Дабронскому так хорохориться?

Зайдя за прилавок, Томми схватил наглеца за шиворот и потащил его в недра магазина. Распахнув ногой дверь туалета, он засунул голову Дабронского в унитаз и спустил воду. Томми держал голову еврея в воде, хотя тот кашлял, хрипел и пытался вырваться. Затем он выволок задыхающуюся жертву во двор, бросил на землю и начал ожесточенно избивать ногами.

Дабронский лежал ничком, вздрагивая от ударов. Затем он со стоном перевернулся на бок, и у него изо рта вытекла струйка кровавой слизи. Томми наклонился к нему и, схватив за подбородок, зарычал:

– Никогда больше не разговаривай так со мной, скотина! Никогда! Теперь ты мне расскажешь, кто покровительствует Болджеру, или я утоплю тебя в твоей же собственной моче. Не шути со мной, падла, ты меня и так уже довел.

Исаак начал понимать, что слишком рано сбросил Томми Лейна со счетов. Ему не следовало недооценивать этого мальчишку. Как и знаменитая девица Каванаг, Томми явно принадлежал к новому сорту людей – людей, способных на такие вещи, что от страха перехватывало дух. Весь треп Болджера о большом куше был моментально забыт перед яростью юнца.

– Томми, Томми, отпусти меня! Давай поговорим!

– Мы уже с тобой поговорили, ты, чертов ублюдок! Рассказывай, кто помогает Болджеру, и мы с тобой, может быть, поладим.

– Я не знаю, клянусь тебе. Однажды Болджер проговорился, что это какой-то бизнесмен, крупный бизнесмен. Вот и все. Он никому не говорит, кто этот человек.

– Ты думаешь, я поверю в такую чушь?

– Томми, послушай, я не знаю! Богом клянусь, не имею понятия…

– Где я могу найти Болджера?

Маленький человечек прищурился. Без очков он практически ничего не видел.

– Он прячется у братьев Оулдс. Но предупреждаю тебя, Томми, его там хорошо охраняют.

Томми сплюнул и направился к выходу, кивнув на прощанье Рут. Джимми последовал за ним. Выйдя на улицу, Томми схватил стоявшее у крыльца ведро и с грохотом швырнул его в витрину магазина. Люди раскрыли рты, наблюдая за этим спектаклем. Дабронского здесь недолюбливали.

Они направились к машине. Джимми улыбался. Иногда он вообще недоумевал, зачем Томми берет его с собой: хозяин был вполне способен постоять за себя сам. Сев в машину, Томми сказал:

– Домой. Вечером навестим Оулдсов. Сегодня в Виктория-парк назначены бои, и если я хорошо знаю Ронни Оулдса, а я знаю его хорошо, то он будет там.

Бриони стояла обнаженная после ванны, когда Томми вошел в спальню. Он увидел упругий живот, прекрасной формы грудь и, метнувшись к ней, схватил ее в объятия. Ладони у него были ледяные, и Бриони вскрикнула. Он взял ее на руки и понес к кровати. Осторожно уложив подругу на постель, Томми поцеловал девушку в губы.

– Ты по-прежнему выглядишь как ребенок, Бри, особенно с распущенными волосами.

– Может быть, но я уже давно не ребенок. Отпусти меня. Томми навалился на нее всем своим весом, пригвоздив к кровати.

– Ни за что. С чего это я должен тебя отпускать?

Бриони рассмеялась.

– Да хотя бы с того, что мне дьявольски холодно! Кисси сегодня даже не удосужилась разжечь здесь камин.

– Я согрею тебя своим теплом, девочка.

Он почувствовал, как Бриони послушно расслабилась, и стиснул зубы. Каждый раз повторялось одно и то же. Она просто позволит ему проникнуть в нее, и все. Он готов был укусить ее, лишь бы заставить хоть что-нибудь почувствовать, пусть даже боль. Словно прочитав его мысли, Бриони прошептала:

– Прости меня, Томми.

Ее тоненький голосок был таким печальным, что он сразу забыл о собственных огорчениях и зашептал ей на ушко ласковые слова.

Затем, отодвинувшись от Бриони, Томми посмотрел ей в лицо. В ее выразительных зеленых глазах виднелись светящиеся золотые крапинки. Чернота длинных густых ресниц резко контрастировала с цветом волос. Сейчас, без всякой косметики, с золотистыми волосами, разметавшимися по телу, Бриони была необыкновенно хороша. Она выглядела совсем как та девочка, в которую Томми когда-то влюбился. Только несколько морщинок вокруг глаз выдавали ее возраст и то, что ей пришлось перенести в жизни немало горя. Томми знал, что с недавних пор Изабель Дамас запрещала Бриони видеться с сыном.

Наклонив голову, он нежно поцеловал ее живот.

– Я люблю тебя, Бри.

Его голос звучал хрипло от страсти. Притянув Томми к себе, Бриони начала его целовать. Она ласкала Томми, пока его плоть не стала твердой. Он целовал ее грудь и шею, бормоча о своей любви. Бриони медленно расстегнула его рубашку и стала нежно водить ноготками по его спине, чувствуя, как он, не переставая ее целовать, вздрагивает и поеживается. Войдя в нее, он застонал. Томми обладал ею самозабвенно, но когда все кончилось, его охватила печаль: он вновь не получил желанного отклика.

Они молча лежали рядом в течение часа, погруженные в собственные мысли. Оба хотели рассказать друг другу о своих истинных чувствах, и оба не могли найти для этого нужных слов.

Наконец Бриони пошевелилась. Выскользнув из постели, она надела шелковый пеньюар и занялась камином. Уже начинало вечереть, и солнце медленно исчезало за дальними крышами. Она зажгла настенную лампу у кровати и поинтересовалась: