Золотой характер - Виктор Ефимович Ардов

Ломтев и с несколько преувеличенным отчаянием, махнув рукой, сказал:

— Помирать — так с музыкой!.. Ждите, Иван Андреевич, сейчас явлюсь.

Спустя десяток минут Ломтев надел ботинки с коньками и появился на площадке для начинающих.

Изобразив на лице ужас, он сделал первые два шага и шлепнулся на лед. Падение было исполнено столь натурально, что Басов сразу же подъехал к Ломтеву и подал ему руку.

— Аккуратней старайтесь падать и мягче садитесь на лед, — посоветовал Басов. — Станьте вот так. Держитесь. Ну!.. Сделайте шаг. Еще шаг… Вот… Опять бы сели. Раз, два — встали!.. Смотрите, как кругом стараются!

Рядом самоотверженно катались новички.

Солидного вида мужчина в пыжиковой шапке, вцепившись в плечо обучавшей его девочки, медленно скользил по льду. Он победно оглядывался по сторонам, и лицо его выражало нечеловеческое счастье.

— Порядок! — лихо сказал мужчина.

Второй раз слово «порядок» он произнес уже сидя.

— Давайте, давайте, товарищ Ломтев, — сказал Басов, — делайте попытки!

Робкие узоры, исполненные на льду Ломтевым до его падения, сменились быстрым проездом в сидяче-лежачем положении. Коньки при этом уже не касались льда. Плавно разрезая воздух, они простирались к небу, как бы взывая о пощаде.

— Стремитесь сохранять равновесие, — участливо сказал Басов. — Смотрите на меня.

Басов оттолкнулся и проехал несколько метров, ни разу при этом не упав.

— Здорово у вас получается! — с энтузиазмом ответил Ломтев, растирая ушибленную коленку.

— Мужайтесь, дорогой! Мужайтесь! — бодро сказал Басов, явно довольный похвалой. — Я сделаю из вас человека!

— Надеюсь, — со значением произнес Ломтев и на всякий случай упал.

Басов помог ему подняться.

— Когда вы так садитесь, старайтесь не повредить копчик.

Ломтев сделал несколько неуверенных движений.

— А где он находится, этот самый копчик?

В этот момент мужчина в пыжиковой шапке наехал на Ломтева, и тот получил, вернее — ощутил, ответ на интересующий его вопрос.

— Давайте-ка мы с вами вдвоем покатаемся, — предложил Басов.

— Правильно. Давайте вместе, — согласился Ломтев и, бережно взяв управляющего под руку, проехал с ним почти до центра площадки.

— Молодец! — искренне обрадовался Басов. — Вы же способный человек, черт побери! Вы далеко пойдете!

— Только вместе с вами, — сказал Ломтев и, на секунду забыв о своем «неумении», сделал плавный разворот, но, спохватившись, мгновенно упал, непроизвольно сделав при этом «шпагат», то есть вытянул обе ноги в одну прямую линию.

С огромным трудом поднявшись, он вытер шапкой лицо.

— Не ушиблись? — встревоженно спросил Басов. — Ничего?

— Нисево. Зив-здоров, — ответил Ломтев. Падая, он прикусил язык, и дикция его обрела новые краски — шепелявость и разбойничий присвист.

Урок продолжался до самого закрытия катка. Тяжело дыша, мокрый, как мышь, Ломтев преданно смотрел на Басова, с удовлетворением отмечая, что эти часы физических мучений потрачены не зря — они здорово сблизили его с Иваном Андреевичем Басовым, с управляющим, с человеком, от которого зависит его карьера.

Над катком замигали фонари.

— Пора домой! — сказал Басов и похлопал. Ломтева по натруженной спине. — Незаметно, как время пролетело!

— Совершенно верно. Только, можно сказать, начали — и уже пора расставаться, — едва ворочая языком, ответил Ломтев.

— Сдайте коньки и приходите к воротам, — сказал Басов. — У меня машина. Я вас домой отвезу.

— Есть такое дело! — ощутив новый прилив бодрости, ответил Ломтев. — Сейчас приду!

Усаживаясь в «Победу» рядом с Басовым (управляющий сам вел машину), Ломтев на мгновение подумал: «Не худо бы сейчас повстречать Калинкина, тещу, жену, Варю. Хотя нет, Варю не нужно. Ее улыбочки здесь совершенно ни к чему».

— Ну, каково самочувствие? — спросил Басов. Румяное лицо его дышало здоровьем.

— Все в порядке, — ответил Ломтев.

— Значит, не зря мы с вами потрудились?

— Еще бы! — подтвердил Ломтев, вкладывая в этот ответ смысл, понятный ему одному. — В следующее воскресенье, Иван Андреевич, надеюсь, дадите мне второй урок…

— Вы где, на Набережной живете, кажется?

— Так точно! Вот мы и приехали.

«Победа» остановилась у подъезда.

— До свидания, товарищ Ломтев! — Басов протянул ему руку. — Желаю вам новых спортивных достижений!

— Спасибо, — задержав руку управляющего в своей, сказал Ломтев. — В будущее воскресенье вызываю вас на соревнование.

— Не могу, к сожалению, принять вызов. В будущее воскресенье я в Москве буду.

— Командировка?

— Нет. Вчера в обком вызвали после работы. На учебу уезжаю.

На лице у Ломтева отразилось такое неподдельное отчаяние, что Басов даже улыбнулся.

— Ничего. У вас другой учитель будет. А во обще говоря, лучше всего с инструктором позанимайтесь. Через год будете бегать любо-дорого. Ну, пока! Всего доброго! Спасибо за компанию!

Стоя на тротуаре, Ломтев, открыв рот, смотрел вслед уходящей машине.

Дверь ему отворила теща.

Кряхтя и морщась, Ломтев снял пальто. Стащив с головы шапку, он швырнул ее в угол. Болели спина, и ноги, и руки, и все остальное.

— Что случилось? — испугалась Таисия Павловна.

— Ничего. Упал я, — мрачно сказал Ломтев.

— Как же так?

— Как, как? — неожиданно рассвирепел Ломтев. — Не посыпают песком тротуары — вот люди и падают!

Мих. Левитин

НАКАЧКА

— Вам Суетилов звонил.

Услышав эти слова, Александр Григорьевич Вынужнев, полный, пышущий здоровьем человек, прямо вянет на глазах. На лбу у него появляются морщины, рот кривит болезненная гримаса, и даже гордо устремленный вверх нос вдруг резко меняет свое направление и виновато опускается к губе.

Александр Григорьевич — председатель небольшого завкома — знает, что если звонил Суетилов, значит, быть неприятностям. Это не суеверие, не предчувствие, а вполне реальный факт. Вынужнев всего лишь месяц на посту председателя завкома, и он не помнит, чтобы, позвонив к нему, Суетилов справился о здоровье или сообщил что-нибудь приятное. Нет. Суетилов «просто так» никогда не звонит. Он звонит, чтобы сказать одни и те же слова:

— Это ты, Вынужнев? Говорю я, Суетилов. Приходи, браток, сегодня в пять. Будет разговор.

И все понятно. Вынужнев знает, что «разговор» этот не просто разговор. Ведь в разговоре участвуют, как известно, минимум два человека, а здесь говорить будет только один — Суетилов. Черт возьми, и откуда он только взялся?! Сам он называет свои речи «инструктажем», а все, кого он вызывает, и в том числе Вынужнев, именуют их «накачками».

Вынужнев смотрит на часы и, выяснив, что до визита к Суетилову еще целый час, погружается в мрачные воспоминания. За один месяц это уже шестая накачка. Все предыдущие Вынужнев помнит до мельчайших подробностей. Первая накачка была совсем недавно. Суетилов вызвал Вынужнева и сказал:

— Ну так вот, дружок, чем ты там у себя занимаешься?

— Да осваиваюсь понемногу, в курс дела вхожу.

— И долго ты собираешься входить в этот курс?.. Недельку? — громко и нервно рассмеялся Суетилов. — Да за недельку и курс начисто переменится, и дело будет другое. Ты,