Финикс. Трасса смерти - Боб Джадд

Выжимаю полную скорость — девять, может быть, даже десять миль в час. Но они почему-то не преследуют нас. Я оглянулся через плечо и увидел, что водитель левой машины разговаривает по радиотелефону, очевидно сообщая наши координаты. Но пока путь перед нами в этом проходе оставался свободным.

Я все время ожидал, что из очередного прохода вдруг высунется клешня погрузчика, но мы благополучно проехали четвертый ряд, третий, ряды пушек и ракетных пусковых устройств, штабеля ксероксов и туалетной бумаги. Внезапно прямо перед нами в проходе появился погрузчик. Его силуэт четко вырисовывался в свете фонарей на пристани на фоне серого борта «Командора Мелвина Форбса». Он двигался прямо на нас и находился уже на расстоянии десяти ярдов. Как говорят на флоте — быстрое сближение.

Я свернул налево вдоль первого ряда, машина накренилась, и верхушка кабины, задев за стену, сорвала объявления о необходимости предъявлять документы. В первом проходе на нас двигался еще один погрузчик.

— А где те два, которые преследовали нас? — крикнул я Салли.

— Они двигаются за нами, сейчас поворачивают в первый проход. Но не приближаются к нам.

Теперь, когда прямо на нас двигался один погрузчик, а другие были сзади, мы оказались в ловушке.

— Следи за ними, — сказал я. Я сам тем временем повернул направо — прямо на штабеля картонных ящиков, на которых помимо флотских номеров можно было разобрать надпись: «КУХ. ПОС.». Удар был достаточно силен — ящики рассыпались дождем пластмассовых ножей, вилок и ложек.

— Я не вижу их, — сказала Салли.

Тут же мы вломились в другой ряд товаров с надписью «МАТР.», но не успели его по-настоящему разгромить. Машина протолкнула их вперед, нацепив на свой клык какой-то матрас. Те, кто находился по ту сторону ряда, должны были видеть, как вздувается, как пузырь, и лопается ряд ящиков и коробок. Пробившись через них, мы выехали наконец на пристань. Нас преследовало уже с десяток машин.

Они были на расстоянии тридцати ярдов от нас — этого было бы вполне достаточно, чтобы выскочить из кабины на причал возле корабля.

— Они совсем близко, — крикнула Салли. Я обернулся и увидел, что действительно два погрузчика уже приблизились к нам вплотную. Это, должно быть, были те самые, которые преследовали нас по первому проходу, а затем, вслед за нами, пробились через штабеля товаров, выиграв время, пока мы разбрасывали ящики по сторонам.

— Я больше не хочу быть у тебя в резерве, — заявила Салли. — Тебе не кажется, что мы не туда едем? — Она была права, мы удалялись от нашего грузовика.

Покрытие причала было не такое ровное, как бетонный пол склада, и машина все время дребезжала на ходу — кланг, кланг, кланг…

Среди всей этой страшной сумятицы, закатных солнечных бликов, множества штабелей с товарами, кричащих и бегущих к нам людей, наконец, при виде приближающихся сзади двух погрузчиков я как-то не сразу обратил внимание на стоявшего неподвижно всего в десяти футах от нас человека. Мгновение спустя я понял, почему этот человек не двигается: он целился из револьвера прямо мне в голову. Я видел, что другие погрузчики приближаются ко мне, но теперь все мое внимание было сосредоточено на этом человеке — морском офицере в хорошо отглаженных брюках и белом кителе с черными погонами, — он держал в руке крупнокалиберный револьвер и целился прямо в меня.

В этот момент я ни о чем не думал — это было чисто рефлекторное движение. Я поднял на фут клыки подъемника, резко повернул руль влево и ударил его по ребрам, опрокинув на клыки. Его револьвер отлетел в сторону.

— Браво, Эверс, — закричала мне на ухо Салли.

— Я видывал и не такое, — ответил я.

На этом дело не кончилось. Клешни погрузчика тряслись, этот человек мог с них свалиться и попасть под колеса. Я повернул руль, машина начала разворачиваться, слегка подбрасывая его на клыках. Затем я переключил рычаг на задний ход и выжал газ до упора — мы покатились назад, набирая скорость и увлекая с собой непрошеного пассажира. Росту в нем было примерно шесть футов два дюйма, — лица его я не видел. Он держался за опоры кабины и всячески пытался лягнуть меня литыми подошвами своих грязных оранжевых ботинок. Первый удар застал меня врасплох — я смотрел назад и думал, что он упадет, так что не заметил его движения, и он ударил меня ногой под ребра.

Я думаю, он хотел таким образом выбить меня из сиденья, и это почти ему удалось. От следующего удара у меня перехватило дыхание, и я почувствовал сильную боль — словно мне отбили почки. Но в это время он выгнулся, его пах оказался в пределах моей досягаемости, и, когда он нацелился еще раз лягнуть меня, я ткнул ему кулаком в пах. Он перестал лягаться, но не упал. Тогда я еще раз ударил его в то же место, на этот раз сильнее. Он завопил, как раненый бык, и свалился с клыка погрузчика на пристань. Два моих преследователя были вынуждены разъехаться, чтобы не задавить его.

Судя по скорости погрузчиков, которые гнались за мной по пристани, я решил, что эта машина может двигаться назад с такой же скоростью, как и вперед. И коль скоро они еще не догнали меня… Промелькнувший было луч надежды тут же растаял — Салли вдруг закричала: «Форрест, сзади!» В то же мгновение у меня промелькнула мысль — сзади по отношению к чему? Я уже поворачивал голову, как вдруг машина качнулась назад, мотор взревел со страшной силой. Бренчание клыков прекратилось, и погрузчик начал заваливаться. Мы падали набок, и в тот момент меня поразил контраст темного неба и освещенной пристани. Это была моя последняя мысль — мы погружались в воды залива Сан-Диего.

Трехтонная машина, падая с высоты в пятнадцать футов, подняла огромный сноп брызг; она не задержалась на поверхности, а сразу же пошла ко дну.

На нас со страшной силой давила вода, Салли прижало ко мне, и мы оказались запертыми в проволочной клетке кабины. Я обеими руками прижал Салли и, со всей силы нанося удары ногами, пытался взломать кабину. Но все было бесполезно. Мы быстро погружались, а это означало, что с каждым мгновением нам будет все труднее выбраться на поверхность.

Я чувствовал, как Салли бьется рядом со мной; она освободилась наконец от моих объятий и перевернулась в воде головой вниз. Я вдруг почувствовал, как Салли сжимает мне руку, увлекая куда-то вниз. Сильно ударившись головой о металлическую переборку кабины, я последовал за ней; и тут мы наконец оказались вне кабины и устремились сквозь сумрак морской воды к мерцающей огнями поверхности, которая, казалось, находилась в нескольких сотнях ярдов. Мы поплыли наверх, судорожно загребая руками и ногами, как люди, взбирающиеся по веревочной лестнице, стремясь туда, где пристань заслоняла море от света фонарей.

Глава 26

Ты не должен дышать — не смей даже думать об этом. Ни в коем случае.

Поверхность моря мерцает высоко над головой, как будто на расстоянии пятидесяти ярдов. Не может быть, чтобы так далеко, — тебе до нее никогда не добраться!

Потерпи!.. Потерпи еще чуточку — не может быть, чтобы было так далеко…

Время тянется бесконечно. Оно тянется так долго из-за того, что ты слишком медленно всплываешь. Но чтобы плыть быстрее, легким нужно больше воздуха, а его так не хватает! Если плыть быстрее — не хватит воздуха, а плыть медленно — никогда не всплывешь!

Черт побери!

Проходит еще четверть секунды, и твои мускулы и легкие вопиют, противясь велению разума. Весь твой организм, каждая клеточка тела отчаянно взывает — они требуют воздуха, и, как только ты потеряешь сознание, они сделают глубокий вздох… и наберут полные легкие воды. Легким необходимо дышать — вдохнуть полной грудью.

Миновало еще четверть секунды.

В пяти футах виднелся смутный зеленоватый силуэт Салли — она отчаянно барахталась в воде, пытаясь выбраться на поверхность, которая отсвечивала красным и постепенно приближалась.

Я закрыл глаза, пытаясь сохранить сознание еще какую-то долю секунды, чувствуя, как меня охватывает ощущение пассивности и сонливости. Лишь бы не делать больше ничего.

И в это самое мгновение я вдруг вырвался на поверхность и ощутил веяние свежего ночного воздуха. Я выскочил как пробка, не мог даже дождаться, пока рот полностью окажется над водой, и жадно вдохнул воздух, прихватив при этом полкварты масленистой морской воды. Ничего не видя кругом, я судорожно кашлял и отплевывался, как впервые попавший в воду новорожденный моржонок, хотя понимал, что мне никак нельзя сейчас шуметь.

Отплевываясь и протирая глаза от соли, я все же сознавал, что нахожусь в воде не один. Я повернулся и увидел совсем рядом Салли. Неподалеку от нас — на расстоянии не более десяти футов — высилась бетонная стена пристани.

Некоторое время мы не могли отдышаться: глаза, легкие, желудок, горло — все было полно морской воды, и мы долго приходили в себя. Успокоившись, мы поняли, что можем не опасаться, что нас обнаружат.