Ответная месть - Паула Гослинг

Она видела Страйкера и Нилсона, улыбнулась им — показались ослепительно белые зубы в черной маске грязи.

Страйкер, дрожа от холода, начал:

— Михаэль Ривера, я предупреждаю вас, что…

— Нет! — крикнула Дэйна. — Нет! Неправильно!

Больше ошибок быть не должно. Наклонившись, она пригнула пленника лицом к воде и потерла это лицо, затем стянула с пленника кепи. Длинные пряди темных волос упали вниз. Лицо, омытое водой, оказалось белым, с сумасшедшими глазами, — и женским.

— Иисус Христос! — проговорил Страйкер и больше не мог сказать ни слова.

Первым очнулся Нилсон.

— Карла Ривера, я предупреждаю вас, что…

29

Дэйна стояла, перемазанная грязью, а они уводили Карлу Риверу. Та покорно шла рядом с полицейскими — ее миссия была окончена, в конце концов.

— Я же говорила вам, что жены полицейских могут более всех ненавидеть департамент полиции, — сказала Дэйна Страйкеру.

— Но она сама была копом, — возразил Нилсон. Он только что пришел, выписав допуск к расследованию для Майка Риверы. Разведены они — или нет, ему казалось, что Ривера захочет сам допрашивать жену.

— Я знаю. И это делало ее вдвойне опасной, — продолжала Дэйна. — Она училась убивать, и она знала все ходы, поэтому ее не могли поймать. У нас всегда проблемы с солдатами, вернувшимися с войны: по той же причине. Благодарение Богу, большинство из них осознают разницу между войной и миром…

— Почему бы ей просто не застрелить Эберхардта — и дело с концом? — проворчал Нилсон. — Она бы всем услужила… Он был мерзавец из мерзавцев — Бог знает, что было бы, если бы он остался на свободе. Вместо этого она перестреляла достойных копов.

— Стрелять в Эберхардта — такое же преступление, как стрелять в других людей, — сказал Страйкер. — Наша работа — ловить преступников, а не судить их, Хэрви. Она так же не имела права судить Эберхардта, как не имела права судить всех офицеров, которых убила.

— Значит, нам предоставлено право ловить и тащить, да, лейтенант? — саркастически спросил Нилсон. — А остальное доделают суды. Бог мой — ты не устал от этой старой песни?

— Нет, не устал, — ответил твердо Страйкер. Он знал: это прозвучало слишком уж благообразно. Но он знал, что это — единственный способ правильно понимать вещи, работая копом. И Хэрви знал это. Они все рисковали, они все чувствовали отчаяние, когда преступники не получали должного наказания в суде. Иногда не получали наказания, правда, и невиновные.

— Мы — ассенизаторы, Хэрви. Мы занимаемся чисткой и вывозом мусора. Кто-то другой должен заниматься его сортировкой — у нас нет на это времени.

— И куда он идет, этот мусор, — неизвестно, — сказала Дэйна. — Пока не придет на конечный пункт, конечно.

Страйкер сердито обратился к ней:

— Когда ты поняла, что это — женщина?

Нилсон ответил за нее:

— Ночью. Она еще в госпитале сказала что-то насчет поимки «ее». Я-то думал, она просто устала, но…

— Когда мы за ней бежали, из-под кепки выскользнули волосы, — объяснила Дэйна. — Но не потому, так как многие мужчины носят длинные волосы. Дело было в ее шее. Нежная, длинная шея — таких у мужчин не бывает. И потом, я вспомнила, что ты сказал: о том, что оба Ривера были офицерами полиции, а затем они развелись после смерти их мальчика. Если Ривера искал отмщения почему не могла искать его миссис Ривера?

— Ты ничего не говорила — всю ночь, когда мы искали Риверу… ты так и не сказала об этом, — продолжал Страйкер. — Мы могли бы задержать ее еще прошлой ночью.

— О да! И Эберхардт был бы жив и на свободе, — вставил Нилсон. — Это ли не позор?

— Она должна была сказать, — стоял на своем Страйкер.

Дэйна кивнула:

— Да, я должна была. Простите. — Она посмотрела на лужу, которая собралась под ней. С ее одежды еще капало. — Но я могла ошибиться. Все остальное ты понял, так какая разница — был ли это муж или жена? В любом случае твоя теория была верна. Если бы мы искали одного, мы упустили бы другую. И наоборот. И я вовсе не была уверена… Я никогда не видела Михаэля Риверу — у него тоже могла быть длинная нежная шея. Я думала, мне нужно подождать и посмотреть. Если бы мы сначала нашли его, и не он был убийцей, он мог бы сказать нам, где она. Когда я увидела ее на надгробии, я точно определила: она меньшего роста, чем средний мужской. Я поняла: это его жена. И — я побежала за ней.

— Если ты хорошо слушала, мы также говорили тебе, что Майк Ривера — мастер переодеваний, — сердито возразил Нилсон. — Он способен даже выглядеть меньше ростом. Да тебя могли убить, черт возьми! Если бы мы преследовали Майка, ты была бы уже мертва, дура! У него черный пояс по дзюдо, если уж на то пошло! На шее он носит нож! Ты могла быть ранена, убита… — Его одолевал запоздалый страх — это было ясно по его лицу.

Дэйна посмотрела на него — и на Страйкера. Оба глядели на нее. Огромный риск, которому она подвергалась, внезапно сделался ей ясен. Она пыталась взяться за их работу, пыталась быть копом — но она не была настоящим копом. Только сейчас она поняла, что ей здорово повезло. Очень, очень повезло.

Ее била дрожь. Она была так уверена, что это Карла, она была права, она права. Но она могла и ошибиться. Она увлеклась, хотела убедить их, хотела убедить саму себя. И теперь ее просто колотила дрожь. Она не могла остановиться, сдержать себя…

— О, Хэрви… — И она подбежала к нему.

Потрясенный, он обнял ее и неловко гладил по спине. «Брось, Нилсон, — говорил ему внутренний голос. — Выбрось из головы. Представь, что ее ничто бы не коснулось. Что она не могла быть ранена». Но он не мог: он знал, что это не так. Она теперь зависела от него или как там… он надеялся, что попозже сформулирует это для себя — и как с этим быть.

— Прости меня, — бормотал он. — Я не хотел на тебя кричать. Ты ведь страшно устала, так? Бедная девочка, успокойся. Я отвезу тебя домой. Я стану заботиться о тебе. Все будет хорошо. В самом деле. Все хорошо.

Страйкер смотрел на него — и рассмеялся бы, если бы у него были на это силы. Хэрви Нилсон? Заботится о ком-то? Невозможно. Абсолютно невероятно.

Они сели в машину. Нилсон повез ее в отель, даже не спросив разрешения на отлучку. Страйкер хотел было напомнить ему, что тот все еще на работе, но остановился. Ну его к черту, решил он. Пусть едут. У Хэрви и так будет впереди много проблем.

И работа ведь сделана — не так ли?

Кто-то потрепал его по плечу.

— Лейтенант Страйкер? — Это был местный коп. — Здесь для вас телефонный вызов: парень говорит, это срочно.

Страйкер с трудом поднялся, вышел, сел в патрульную машину. Его трясло. Он взял трубку.

— Страйкер.

Из радиотелефона раздался голос Пински:

— Иисус, Джек, ты должен приехать в госпиталь. Дело в Тосе. — Голос Пински был высоким и отчаянным.

Страйкер почувствовал, как у него останавливается сердце.

— Ему хуже?

Голос Пински стал еще отчаяннее:

— Черт, нет: он требует, чтобы ему выдали штаны. Он хочет домой, а врачи не пускают. Он грозит им судом. Наделал столько шуму… а я всю ночь не спал. Хорошо бы, если бы ты приехал прямо сейчас.

30

Страйкер первый день не носил руку на перевязи — и чувствовал себя уязвимым. Поскольку ему не нужно было нести чемоданы, он надеялся, что Кейт обнаружит рану лишь в постели.

Менее всего он желал сцены в аэропорту.

Вокруг него бурлила та же жизнь, что он видел здесь неделю назад. Люди прощались, встречались, бежали, опаздывая на самолет, приезжали, нагруженные чемоданами. Витал запах лука и гамбургеров, и где-то плакал ребенок. В толпе мелькала форма всех авиакомпаний, такая впечатляющая и официозная на фоне разноцветных пассажиров. Билетные кассы, телетайпы, автоматы клацали и жужжали вокруг него, и слышен был шорох тысяч подошв.

Все были страшно заняты — кроме него.

Подразделение наркотиков вышло на наркоторговцев, и вскоре ожидался большой улов — распространители, снабженцы. «Отец» Фини еще не заговорил. Он заговорит, обязательно заговорит.

Департамент Правосудия занимался деятельностью «Негасимого света», один за другим обрубая его щупальца. Поговаривали о подкомитете Сената, о грядущем большом скандале. Газеты и телевидение еще не взялись за это дело. Но возьмутся, обязательно возьмутся.

Пока же они были заняты Карлой Ривера.

Убийцу полицейских нашли.

Копы могли патрулировать улицы, и одной из опасностей стало меньше — но лишь одной. В городе было по-прежнему много зла. И Страйкеру не терпелось достать это зло. Может быть, после небольшого передыха. Немного отдохнуть он был согласен.

Он чувствовал себя очень одиноко.

Тос все еще оставался в госпитале. Может быть, они навестят его по дороге домой. Там, где ничего не удалось ни врачам, ни Страйкеру, удалось матери Тоса: последовала головомойка — и Тос перестал спорить и начал слушаться. Еще неделя в госпитале — а затем дома, и дела пойдут на поправку.